— В смысле «решительные меры»?

— Ты будешь выведен из состава правления нашей компании.

— Ты не можешь этого сделать.

— Еще как, черт возьми, могу. Я контролирую большинство голосов, и у меня накопилось достаточно доказательств грубой халатности.

— Что? Ты с ума сошла? Какие еще доказательства?

— Как прошло вчерашнее наблюдение за Харрисоном, Пол?

Пол нервно подергал себя за ухо, и внутри Бриджит все опустилось. Сам он этого не сознавал, но то был верный признак, что он собирается солгать.

— Ну… как бы сказать… все в порядке в целом. Ничего особо необычного.

— Да ну?

Бриджит точно уловила момент, когда до Пола дошло, что он облажался. Хотя он все равно решил зачем-то проявить упорство:

— Ну, ты же знаешь, как в основном скучны эти занятия из серии «преследуй и выжидай».

— Конечно. Однако вчера ночью до меня дозвонилась ужасно расстроенная миссис Харрисон. Часом ранее ей звонил ее подлый муж. Он признался, что у него был роман на стороне, а заодно обвинил ее в том, что она наняла человека, который попытался его убить.

— Что?

— Что слышал, — ответила Бриджит. — Какой-то человек, предположительно сотрудник «Агентства МКМ», ворвался в гостиничный номер и сделал попытку сбросить мистера Харрисона с балкона. Это был ты?

Бриджит видела, как напряженно размышляет Пол, пытаясь решить, какая тактика вранья хуже.

— Ну… да? — он произнес это так неуверенно, будто и сам испытал удивление от того, что пытается солгать.

— Ну конечно, блин! Ты бы не сумел свесить человека за ноги с балкона, даже если бы очень захотел.

— В смысле «не сумел бы»? Очень неприятно такое от тебя слышать.

— Да что ты говоришь! И не пытайся соскочить с темы. Ты посылал Банни на задание, которое было поручено вам с Филом? Да или нет?

— Ты сама сказала, что хочешь почаще привлекать его к делам.

Бриджит захотелось швырнуть в Пола чем-нибудь тяжелым.

— Привлекать — да, но не к таким делам. Ты знаешь Банни лучше, чем кто бы то ни было. Это как использовать кузнечный молот, когда надо просто разбить яйцо.

Пол поднял руки вверх:

— Окей, признаю. Я допустил небольшую ошибку…

— Небольшую? Ошибку? — Бриджит не могла поверить, что он до сих пор ничего не понял. — Ты хоть представляешь, какие неприятности теперь нам грозят? Из-за фокусов Банни мы можем лишиться лицензии. О чем ты думал, черт тебя дери?

— Ну хорошо, послушай…

— Теперь про кучу коробок в приемной…

— Нам нужно охранное оборудование, чтобы защитить офис. Каких только гурьеров[19] вокруг не шляется!

— Если гурьеры сюда и залезут, то только для того, чтобы выкрасть твою систему охраны, учитывая, что мы потратили на нее… — Бриджит подняла еще один листок бумаги, — аж шесть тысяч. И все ради того, чтобы защитить офис, в котором три древних компьютера, пара шкафов для документов и вторые по дешевизне столы из ИКЕА, один из которых шатается всякий раз, когда кто-то закрывает дверь!

— Я уже сказал, что собираюсь его починить.

— Ты много чего обещаешь, Пол, но, честно говоря, я устала ждать, когда ты повзрослеешь и займешься делом. Предполагалось, что тут у нас бизнес. — Бриджит глубоко вздохнула. — В общем, я вижу только два варианта: либо ты прекращаешь эту бессмысленную вражду с Келлехерами раз и навсегда…

— Ни за что!

— Либо ты покидаешь компанию.

Бриджит всю ночь размышляла, как ей подойти к этому вопросу. Ей хотелось, чтобы в ходе спокойной, аргументированной дискуссии. План показался вполне разумным.

— Ты не можешь от меня избавиться, я совладелец компании.

Бриджит снова опустила взгляд на лежавшие перед ней три листа бумаги. Она не могла заставить себя смотреть на Пола, когда говорила:

— Тебе принадлежит треть, точно так же, как мне и Банни. Я доверенное лицо Банни, и это дает мне большинство в две трети голосов. Ты должен согласиться покончить со всей этой ерундой и сосредоточиться на делах, или мне придется попросить тебя уйти. В долгосрочной перспективе либо ты можешь сохранить акции и получать свою долю прибыли — если, конечно, она вообще сохранится после всей этой цепочки неудач, — либо мы обсудим разумную цену выкупа.

Подняв взгляд, она увидела, что Пол смотрит на нее глазами, полными возмущения и боли.

— Ты этого не сделаешь.

— Сделаю. — Бриджит вздохнула. — Ты согласен прекратить эту галиматью с Келлехерами?

— Нет, — ответил он тихим голосом.

— Окей. Тогда у меня нет другого выбора, кроме как поставить вопрос на голосование. Кто за то, чтобы отстранить Пола Малкроуна от операционной деятельности «Агентства МКМ»? — Бриджит подняла руку. — Голос Банни присоединяется к моему. Кто против?

Пол встал:

— Нет.

Бриджит взяла ручку и принялась писать:

— Итак, большинством голосов предложение принято, следовательно…

Громко хлопнула офисная дверь. Пару секунд спустя донесся хлопок входной двери, когда Пол выскочил из здания.

— Микки, что ты делаешь? Прекрати! Господи, парень, используй клюшку или хотя бы лови руками.

Отвернувшись от поля с отвращением, Джонни Каннинг посмотрел на тренера команды для детей в возрасте до двенадцати лет клуба Святого Иуды, помощником которого он являлся, несмотря на то что плохо разбирался в хёрлинге.

— Банни?

Джонни всмотрелся в лицо человека, с которым был знаком уже семнадцать лет, и то, что он увидел, заставило его встревожиться. И это были отнюдь не красные пятна лопнувших капилляров, указывавшие на чрезмерное пристрастие к выпивке. Пагубная привычка тренера его действительно беспокоила, но на более привычном, так сказать, уровне. Банни и выпивка были неразлучны все годы, что Джонни его знал. Время от времени Джонни пытался с ним об этом поговорить, но беседы почти всегда заканчивались нехорошо. После прошлогоднего инцидента с «Жаворонком» Банни, возможно, стал еще больше налегать на бутылку, но даже такой энтузиаст «Двенадцати шагов»[20], как Джонни, ничего не мог с этим поделать. Десять дней, проведенных в заточении, с ежедневными истязаниями от рук прирожденного психопата — такое испытание точно сломало бы более слабого человека. Физически Банни восстановился на удивление быстро, однако Джонни, возможно, был одним из немногих близких ему людей, кто был способен уловить признаки еще бушевавшей внутренней борьбы. По мнению большинства, Банни стал тем же сквернословящим яростным смерчем, каким был всегда, — только еще больше и злее. Несокрушимый, неугомонный Банни Макгэрри вернулся. Но Джонни было виднее. То, что не убивает нас, не всегда делает нас сильнее. В центре бури давно поселилась печаль, и теперь ее, казалось, стало больше. Однако сегодня, что бы с ним ни происходило, случилось что-то еще. Никогда прежде Джонни не видел его таким.

Джонни бросил губку, которую держал в руке, в красное ведро, содержимое которого пускалось в ход в девяноста процентах инцидентов медицинского характера, с которыми сталкивалась команда.

— Вроде всё.

Взгляд Банни оторвался от середины поля. Он посмотрел на Джонни так, будто увидел впервые.

— Что случилось?

Банни пожал плечами:

— О чем ты, черт возьми? Ничего не случилось.

— Ты серьезно? — спросил Джонни. — Мы во втором тайме нашего худшего матча сезона — с огромным отрывом от прочих худших, заметь, — а ты только однажды едва пикнул.

— Ты же сам сказал на прошлой неделе, чтобы я критиковал конструктивней!

— Нет, я сказал не так. Я посоветовал избегать некоторых вещей, например не говорить Дэзу, что с его целкостью он останется девственником до сорока лет.

— Очень хорошо, — ответил Банни, — я услышал тебя и принял совет к сведению.

— Вот именно! — воскликнул Джонни. — Когда ты вообще такое делал? Твоя тренерская речь в перерыве свелась к слову «развлекайтесь». Ты следуешь моим советам. Господи, Банни, ты даже не выругался ни разу!