Энто знал, что Кев и Винни не спускали глаз с Харрисона, чтобы тот не напортачил, но все равно написал им, как только Бриджит проговорилась об их маленьком плане, — просто чтобы убедиться, что ничто не пойдет наперекосяк.

Энто быстро напечатал ответ: «Отлично. Готовлюсь к контрольному выстрелу. Это будет чертовски веселое Рождество!»

Затем он взял с полки коробку с салфетками, дал себе несколько секунд, чтобы успокоить нервы, после чего вернулся в гостиную.

Бриджит по-прежнему сидела на диване с несчастным видом. Он подошел и молча протянул ей коробку с салфетками.

— Спасибо. Дай мне мой бокал, пожалуйста.

— Конечно.

Энто взял со стола оба бокала и повернулся к ней. Бриджит громко и влажно высморкалась в салфетку. Не самое приятное зрелище, какое Энто доводилось видеть в жизни.

Он протянул ей вино и сел рядом, успокаивающе приобняв.

— Ну что ты! Взбодрись, все будет хорошо. Послушай, я вот что подумал… Я могу попытаться проникнуть в квартиру Кевина, посмотреть, не смогу ли залезть в его сейф. Это даст вам компромат, и вы прекратите все это безумие.

Она посмотрела на него с надеждой в заплаканных глазах.

— Ты правда сможешь это сделать?

— Для тебя — все что угодно.

Бриджит нервно глотнула вина.

С ней за компанию Энто осушил свой почти полный бокал до дна. Он не хотел, чтобы вино пролилось и испачкало ковер. Затем он поставил бокал на спинку дивана, протянул руку и осторожно прикоснулся пальцами к подбородку Бриджит, мягко поднимая ее лицо к своему. А когда он склонился к ней для поцелуя…

Она резко встала. Так резко, что Энто чуть не свалился с дивана.

Бриджит подошла к столу:

— Видишь ли, все дело в Филе — помнишь, я рассказывала тебе о Филе? Он друг Пола… Нет, на самом деле наш общий друг. Он мне искренне нравится. Конечно, он туповат, но у него доброе сердце и потрясающая память.

Энто посмотрел на Бриджит. У него возникло странное чувство, что земля сдвинулась под ногами совершенно непостижимым образом.

— Например, он хорошо помнит тебя. Он заметил тебя на прошлой неделе, когда ты провожал меня до офиса после обеда, и вспомнил, что уже видел раньше.

— Мир тесен.

Всего два слова, но, произнеся их, Энто почувствовал, что язык стал заплетаться.

— И не говори. Дело в том, что Фил вспомнил, где и когда видел тебя: в ту ночь, когда Пола подпоили наркотиками и твои братья сделали те ужасные снимки. Ну, те самые, которые чуть не разрушили нашу с ним жизнь.

Энто открыл рот, чтобы ответить, но, похоже, потерял дар речи.

— Фил помнит, как проходил мимо тебя, когда покидал паб той ночью. Представляешь, какая хорошая у него память?

Энто бессильно опустил руки на диван. Комната вокруг начала вращаться.

— Что т… ты…

— Что я подсыпала тебе в бокал, когда ты был в ванной? — теперь Бриджит улыбалась, глядя на него сверху. — О, всего лишь немного обезболивающего. Для меня и Пола, я имею в виду. Твоя боль еще не наступила.

— А-а-а… в-в-ва-а.

— Извини, что не оправдала твои хлопоты, но эта маленькая уловка двойного агента была раскрыта. Спасибо, что передал сообщение брату, ты сделал именно то, что мы хотели. Но, боюсь, то, что по твоему плану должно было случиться сегодня вечером, определенно не произойдет. Если я загляну в твою спальню, найду ли я там маленькую скрытую камеру? Готова спорить, так и есть, скользкий кусок говна!

Энто в замешательстве посмотрел вниз, почувствовав, как что-то закапало ему на штаны. Он понял, что это его же слюна из его же собственного рта.

— На самом деле, — продолжила Бриджит, — это еще не все. Нечто интересное обязательно случится, правда, не совсем так, как ты представлял, уж будь уверен…

Энто попытался встать. Мир завертелся вокруг своей оси.

Потом пришла пустота.

Он лежал на полу без сознания.

— Ты определенно облажался.

Детектив-суперинтендант Сьюзан Бернс, или, как до сих пор настырно называл ее старший брат Кит, Малышка Сьюзи, припарковала машину у въезда в тупик. Девяностоминутная поездка до Мейнута оказалась предсказуемо адской. Она насчитала сорок семь случаев неосторожного вождения. При желании она могла бы заполнить каждую тюремную камеру в радиусе восьми километров людьми, которые считали, что правила дорожного движения придуманы для кого-то другого, но только не для них.

Отсюда она уже слышала музыку, доносящуюся из дома брата. Его двухквартирный дом был украшен таким количеством рождественских гирлянд, что его можно было заметить из космоса. Бернс сделала глубокий вдох. С минуты на минуту она будет вынуждена вступить в вежливую беседу с людьми, опередившими ее на четыре стакана. Ее невестка сделала несколько чрезвычайно толстых намеков на то, что к ним явятся друзья Кита по работе. Все они работали инженерами в Intel. Каждый раз ей приходилось улыбаться одним и тем же несмешным шуткам про то, как было бы неплохо иметь наручники в доме. Может, пора уже сообщить родственникам, что она лесбиянка?

Она не была лесбиянкой, но искушение использовать это как способ ставить окружающих на место иногда казалось непреодолимым. У нее имелась теория, что многие лесбиянки на самом деле вполне гетеросексуальные и счастливые одинокие женщины, которые не смогли вынести очередной неуклюжей попытки свести их с неким Найджелом, который когда-то катался на лыжах и болеет за «Эвертон»[68].

Протянув руку к заднему сиденью, Бернс взяла оттуда свитер. Она нашла его в секонд-хенде. Еще не хватало покупать это уродство новым! На этом конкретном уродстве был изображен северный олень с дико безумной ухмылкой. Если бы она встретила подобное существо в реальной жизни, она бы задержала его по подозрению в систематическом употреблении кокаина.

Бернс уже наполовину натянула свитер, когда раздался телефонный звонок.

— Господи, твою мать! Держи себя в руках, Кит, я уже иду!

Она просунула голову в горловину свитера. Звонил не Кит. На экране телефона высветилось совсем другое имя.

Она нажала на кнопку, чтобы ответить.

— Уилсон, если это касается твоих планов на отпуск, то мне очень жаль…

— Нет, босс.

— Окей.

— Мне только что звонил О’Мара с Пирс-стрит. Насчет Светланы Мэннис — женщины, которая работает в джаз-баре «Чарли». Сегодня в баре выходной, но она зашла, чтобы сделать сюрприз его владельцу Ноэлю Графо — подарить ему праздничный торт.

— Господи, только не говори, что…

— Он мертв, шеф. Они позвонили мне, потому что при нем нашлась моя визитка.

Детектив-суперинтендант Бернс потерла нахмуренный лоб:

— Причины естественные?

— Боюсь, что нет, босс. Сначала они подумали об ограблении, которое не задалось, но… Я сейчас туда еду, но О’Мара сказал, что, похоже, старика много били по щекам. Привязанного к стулу.

— Черт. Возможно, это простое совпадение?

На другом конце линии воцарилась тишина.

— Впрочем, — продолжила Бернс, — разве нам когда-нибудь так везет? — Она стянула дурацкий свитер. — Я сделаю несколько звонков. Сообщи, что обнаружишь на месте преступления.

— Да, шеф.

— Еще вышли отряд к дому мистера Макгэрри. Хочу узнать, не желает ли он зайти на позднюю беседу под глинтвейн.

— Да, шеф.

Она отключила связь, затем еще раз посмотрела на дом брата. Вздохнув, Бернс завела машину.

Веки дрогнули и открылись, уловив свет. Далекий свет.

Впереди он увидел дорогу, освещенную уличными фонарями, по которой медленно полз транспорт.

Потом заметил хлопья снега, падавшие на землю перед его глазами.

Затем немного с запозданием, но разум получил сообщение, которое кричало ему все тело. Холод. Холод. Холод!

Тело сотрясала дрожь.

Зубы стучали в голове, которая, казалось, была набита ватой.