— Нет-нет, ты нужна мне, — он огляделся, будто искал в помещение вторую ассистентку. — Решено. Едем вместе, — я облегченно выдохнула, с Глебом мне было ничего не страшно. — Кооот! — позвал медиум.

А что эта тварь умеет откликаться? Я думала, что он только молоко лакает да шерсть ровным слоем по кабинету распределяет, видимо, думая, что это ценный артефакт.

Тихонько мяукнув, серый кардинал появилась из-за угла шкафа.

— Остаёшься здесь. Следи за ней, — Глеб взглядом указал на тело. — Мы скоро вернёмся.

На лестнице было всё еще темно. Тёплая ладонь Кристовского сжала мои пальцы. Меня охватила дрожь. Было невероятно приятно ощутить живое, человеческое тепло после холода, исходящего от нашей нетленной гости. Но с другой стороны примешивалось что-то еще, что мне не нравилось. А точнее нравилось, но пугало и тревожило. Глеб хоть и медиум, но словно не чувствовал моего смущения.

— А что она может сделать? — спросила я, не столько из любопытство, а чтобы сбить охватившее меня желания.

— Не знаю. Я даже еще толком не понял, кто это, а уж тем более, что она может сделать.

— И как же тогда кот её остановит? — подначила я шефа, садясь в машину.

— У него сильное энергетическое поле. А девчонка явно в каматозе. Даже если выйдет из него — сразу много энергии у неё не будет. А я могу чувствовать его сигналы и смотреть его глазами. В случае форс-мажоры, мы сразу вернёмся, — терпеливо пояснил мне Глеб.

На улице накрапывал мелкий дождик, бисером рассыпаясь по лобовому стеклу. Щетки стирали влагу, но капли тут же появлялись вновь. Городской пейзаж расплывался акварельным пятном. Мы двигались на север города. Скоро спящие дома сменились низкоэтажной пригородной чертой, которая вскоре превратилась в лес. Краем глаза я ловила косые взгляды Глеба. Чтобы он не перехватил мой, отвернулась к окну.

— Держи, — взяв с заднего сидения плед, протянул его мне. — Укройся, если замерзла или подложи под голову как подушку. Нам еще долго ехать.

Так и поступив, задремала под шелест усиливающегося дождя, напоминающего перестук кастаньет.

Открыла глаза, осознав, что машина не двигается. В салоне и за окном было темно. При том настолько, что я не видела собственных ладоней.

— Глеб? Глеб Ростиславович? — не узнала я собственного сдавленного голоса.

«Что стряслось? Где мы?» — пронеслось у меня в голове.

— Я здесь, — спокойно отозвался босс.

— Господи! Почему мы стоим и не выходим? Куда мы приехали? — как из пулемёта строчила вопросами.

— Просто дал тебе поспать, — в знакомом голосе расслышалась усмешка.

«Это точно он? А не какая-нибудь нечесть? Сейчас включу телефон, а там вурдалак Кристовского дожевывает!»

Яркая вспышка в салоне автомобиля рассеяла мои тревоги. Это точно был Кристовский собственной сексапильной персоной.

— Думал, что ты будешь рада чуток вздремнуть.

«Обалдеть! Меня чуть кондрашка от такой заботы не хватила! Было бы у него две мертвые девицы, и одна из них вполне себе тленная!», — но вслух я конечно ничего не сказала, лишь грозно, как надеюсь, посверкала очами.

— Ну что же, раз ты такая бодрая, пойдём знакомиться.

Воздух густо пах еловым лесом, мхом и застоялой водой. По-прежнему ничего не было видно. Дождь кончился, но небо было затянуто тучами не пропускавшими и толики света. Не спрашивая моего разрешения, Глеб проворно подхватил меня на руки.

— Извини. Но здесь болото, ты можешь оступиться, — уведомительно сообщил он.

Мне ничего не оставалось кроме как обхватить его за шею. Честно признаюсь: не знаю, почему Кристовский вздумал извиняться. Мне было более, чем приятно уютно уместившись в его объятиях. Сегодня он был в своём истинном виде. Но я не знала, как выразить своё одобрение, не скатившись в банальное кокетство. Поэтому высокомерно промолчала. Пусть думает, что я еле-еле выношу его прикосновения. Хотя можно ли что-то скрыть от мощного медиума. Надеюсь, что да!

По чавкающему звуку было ясно, что тропа становиться всё уже. В одном месте Кристовский чуть не поскользнулся, еле-еле удержав равновесие.

— Всё нормально! Просто о корягу запнулся, — успокоил меня он.

Хотя я вовсе не волновалась, уверенная, что с ним мне ничего не угрожает, максимум слегка намочить одежду, искупавшись в прохладном болотце. В конце концов, если у него в городе полно знакомых кикимор, так уж здесь нам точно кто-нибудь протянет лапу или ветку помощи. Дебри сгущались, теперь Глеб держал меня лишь одной рукой, второй ему приходилось раздвигать ветке. Я же лишь крепче обхватила его и прижалась, услышав стук его сердца. Значит маг всё-таки человек.

— Не бойся того, кого мы сейчас встретим. Он хоть и страшный на вид, но вполне дружелюбный. Любит конечно порой человеческой кровью полакомиться, но это уже только заблудших путников ловит, которые всё равно выход из чащи не найдут, — предупредил Глеб.

В его голосе сквозила ирония. Но не успела я придумать остроумный ответ, как он меня вертикализировал. Под ногами чувствовался мягкий мох, но под ним было вполне твердо. Мы пришли. Пальцы Кристовского сжали моё плечо, направляя вперёд. Я двигалась буквально наощупь. Пахло сырым деревом как в старой, давно не проветриваемой бане. Чиркнуло колёсико зажигалки, комнату озарил тусклый свет идущий от маленького свечного огарка. У него не хватало сил разогнать темноту. Но он позволил немного осмотреться. Мы находились в приземистой хатке. Пол её был весь изъеден червоточинами. Бревенчатые стены покосились и были подёрнуты плесенью. Только на одной стене было совсем крохотное мутное окно, затянутое какой-то пленкой. Только потом я догадалась, что это скорее всего был рыбий пузырь. Когда-то я читала, что в старину, до широкого распространения стекла его использовали с этой целью.

Мебели в доме практически не было: старый дощатый стол, щербатая лавка да пара табуреток, почему-то опрокинутых. Ни посуды, ни постели, никакой утвари видно не было. По каморке суетливо двигалось какое-то существо. Оно ни минуты не оставалось на месте шаркающими шажками меряя пространство, то залазя на лавку, то спрыгивая с неё. Его тело было непропорционально скроено: большие ступни в лаптях, короткие ножки, покрытые зелёным мхом, куцое тулово в странном, латанном кафтане бурого цвета, длинные руки, практически волочащиеся по полу, огромная голова, лежащая прямо на плечах, шея у странного хозяина этого дома вовсе отсутствовала. Башка же была просто огромной, как её выдерживало столь тщедушное туловище — загадка! Спутанные седые волосы выглядели так, как если бы никогда не встречались с гребнем, в них застряли засохшие ягоды, хвойные иголки и травинки всех оттенков зеленого. На крючковатом носе топорщилась гигантская бородавка. Глаза были бледно-рыжего цвета, подёрнутые белёсой пленкой, как бывает у плоховидящих, старых животных. Мужичок безостановочно неприятно причмокивал и швыркал носом, будто это помогало ему разобраться кто перед ним.

Наконец старичок примостился на один из табуретов, и шепелявым голосом отозвался, очень сильно растягивая гласные и коверкая согласные он спросил:

— Шо, Хлебушка, дратвуй! Давненько не видал тебя! Как живёшь-бывёшь?

— Да всё по-старому, — ответил Глеб.

— Так само в хороде?

— Да. Всё там же.

— Уси теперь в хороде! Прямо пусто у нас в чащобах. Бывало ход да друхой мянуют, ан ни человека, ни каво не встрэтышь. Так вот и векую тут само один да сам с собой! — посетовал дедок.

Судя по его рече проблемы у него были не только с фонетикой, но и морфологией и орфографией.

— А ты чай вона не адин. Вона невесту мне приволок, — продолжил он монолог, сдобрив его булькающим смехом.

— Не. Это не невеста. Это напарница моя. За помощью мы к тебе.

Я сделала вид, что не заметила повышения собственного статуса.

— А это хорошо. Это я люблю. Это я всегда да пажалста, — вдруг повеселел старикашка.