⁶ 脱胎换骨 (tuōtāi huàngǔ) — родиться вновь и сменить кости (обр. в знач.: измениться, переродиться).

— Чиюань, — император легко щелкнул пальцами, заставляя старого бифана поднять голову.  — Нам туда не войти, но маленькой птичке это не составит труда, верно? Чжу-цюэ — божество вашего клана, а не моего. Даже раскопай мы могилу этих божественных предков, они ведь не смогут воскреснуть, чтобы клюнуть нас, не так ли? Жалкие ничтожества осмелились ставить нам условия... На это действительно требуется мужество. Войдите!

Стражи императора из подразделения Цинпин появились бесшумно, словно тени.

— Принц гаошаньцев, Вэй Юнь, оскорбил нас, — легко махнув рукой, бросил Его Величество. — Пожалуйста, отведите этих двоих в небесную темницу⁷, пусть они вздремнут и поразмыслят над случившимся.

⁷ 天牢 (tiānláo) — тюрьма для серьезных преступников или заключенных в камерах смертников. В этой тюрьме не проводили больше одного дня, поэтому ее называли «небесной темницей».

Охранники тут же вывели мужчин.

Владыка людей поднялся на ноги. Одетый в традиционные одежды, он казался безжизненным, как вода, его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций. Он равнодушно подозвал к себе слугу и произнес:

— Позови князя Нина.

Слуга на мгновение засомневался.

— Ваше Величество, сейчас середина ночи, князь Нин недавно сказался больным и попросил об отдыхе...

Император поднял на несчастного взгляд и натянуто улыбнулся:

— Он что, уже умер?

Слуга низко поклонился, и, не осмеливаясь больше шуметь, попятился назад и поспешно покинул кабинет.

Вскоре в иллюзии появился князь Нин.

Его Императорское Высочество напоминал хилое растение, не имевшее ничего общего с природой вокруг. Год от года он то и дело оказывался при смерти, но все равно сумел дожить до тридцати лет. Он все еще барахтался в этом мире и наотрез отказывался отправляться в последний путь. Остановившись у дверей, князь Нин церемониально раскланялся. Но прежде, чем закончить представление, он закашлялся так, что у любого, кто это слышал, сердце обливалось кровью. Казалось, князь собирался вскоре увидеться с покойным императором:

— Ваше Величество, ваш подданный... — молодой человек вновь закашлялся.

Но владыка людей даже не изменился в лице.

— Вэй Юнь привел сюда главу клана бифанов, — не дав князю договорить, бросил Шэн Линъюань.

Князь Нин подавился кашлем и постучал себя по груди.

— Ты приказал ему это сделать, — перешел к делу молодой император.

Это был не вопрос. На лбу князя выступила испарина, его ноги подкосились, и он рухнул на колени.

— Подданный…

— У меня нет никакого желания возиться с тобой, — снова перебил его Шэн Линъюань. Сюань Цзи заметил, что он совершенно позабыл о вежливости и перестал говорить о себе во множественном числе. — Если тебе есть, что мне рассказать, тогда говори. И в следующий раз не ходи вокруг да около. Разве ты не знаешь, что Вэй Юнь честный кузнец, который совершенно не умеет врать? Он и этот глава бифанов два редких сокровища. Один сказал, что отправится в Чиюань, чтобы достать мне кости Чжу-Цюэ, а другой, что починит мой сломанный меч. Только что они стояли там же, где сейчас стоишь ты, и слезно молили меня оставить их в живых. Князь Нин, скажи же мне, что я должен был ответить?

Князь Нин тут же изменился в лице.

— Этот дурак... — выпалил он.

Владыка людей усмехнулся.

Князь Нин не посмел даже кашлянуть.

— Принц гаошаньцев воспользовался вашей благосклонностью. Какая дерзость! — справедливо заметил молодой человек. — Он осмелился бросить вызов императору. Что за ублюдок! Подданный пойдет к нему вместо Вашего Величества и преподаст ему урок.

Император не произнес ни слова. Князь Нин поспешно поднялся на ноги и направился к дверям.

Но, как раз в тот момент, когда он собирался покинуть кабинет, император внезапно смягчился.

— Брат, как поживает новоиспеченная невестка?

Князь Нин вздохнул.

— Она... Она беременна. У нашей семьи множество глаз, потому я устроил ее в другом дворце.

— Ах, — улыбнулся Его Величество, — какая хорошая новость, поздравляю.

Князь Нин поднял голову. У братьев всегда были странные отношения, но сейчас они смотрели друга на друга, разделенные пространством кабинета. В анфас они не были похожи, но очертания их профилей казались одинаковыми, что неоспоримо свидетельствовало о кровном родстве.

Император взял чашку с чаем.

— Неудивительно, что ты таскаешься повсюду, будучи больным. Оказывается, ты хочешь устроить жизнь своей жены и еще нерожденного ребенка. Старший брат полон любви⁸ и ласки.

⁸ 情深意重 (qíng shēn yì zhòng) — досл. любовь глубока; означает глубокую привязанность. Из «Сна в красном тереме».

— Ваше Величество смеется над чувствами мужчины и женщины, — спокойно ответил князь Нин.

— Когда ребенок родится, — совершенно не уловив витающих в воздухе настроений, начал владыка людей, — я дарую ему и его матери почетные титулы и статус.

Князь Нин пристально посмотрел на него, а затем развернулся и ушел.

Тьму Южного кабинета внезапно озарил свет. Время в иллюзии неожиданно ускорилось, и Сюань Цзи с Шэн Линъюанем пришлось двигаться вперед.

Три дня спустя, осужденный самим князем Нином, Вэй Юнь раскаялся. Старый бифан также признал превосходство людей над кланом крылатых.

Но император продолжал игнорировать их, несколько раз оставляя чужие слова без должного внимания. Потому Вэй Юню пришлось использовать секретный метод клана гаошань, чтобы вместе с главой бифанов принести кровавую клятву. Клятва обязывала: «Никогда не предавать». Гаошаньцы имели дурную привычку держать рабов. Чтобы контролировать их, особенно чужеземцев, они изобрели некую «кровавую клятву», являвшуюся для рабов односторонним обязательством. Даже став орудиями, эти лживые создания должны были подчиняться хозяину до тех пор, пока тот не освободит их. Но если обещание будет нарушено, клятва обратится против раба, обрушив на него десятикратный гнев. Хватило бы даже мысли о предательстве.

Тогда Шэн Линъюань пощадил их. Он отправился в Чиюань на поиски останков Чжу-Цюэ и передал фрагменты меча демона небес Вэй Юню.

Месяц спустя бифаны честно преподнесли Его Величеству кости Чжу-Цюэ. Император отнес Вэй Юню три капли крови и установил в дальних покоях «печь для меча». К тому моменту кровь и кости уже слились с мечом демона небес. И новый клинок ничуть не отличался от прежнего.

Его Величество лично контролировал процесс.

Сюань Цзи наблюдал за тем, как он восемьдесят один день дежурил у печи. Словно околдованный, юный владыка людей совсем забыл о солнце и луне. Каждый день он, стараясь сохранить хоть каплю энергии, надевал на себя маску и шел разбираться с делами дворца и людей, чьи сердца полнились скрытыми мотивами. Измученный, он вновь возвращался в покои, к печи.

Танцевавший внутри огонь казался ему великолепным, как утреннее солнце, а иногда таким же белым, как пламя Чжу-Цюэ.

Глядя на себя в прошлом, Шэн Линъюань внезапно впал в транс. Ему вдруг показалось, словно в огне мелькнула пара крыльев.

Покрытые пылью воспоминания, словно крошечные пузырьки, наконец, выплыли наружу.

Сюань Цзи отвлекся, его силуэт расплылся, почти слившись с другим «Я».

Сильнейшая головная боль ворвалась в мысли Шэн Линъюаня. Резко очнувшись, он поспешно отступил назад.

Там, в иллюзии, далеко на востоке забрезжил рассвет. В глубине растопленной печи, тихо звеня, что-то ярко вспыхнуло. Меч, наконец, был перекован.

Глава 85

В мире смертных пострадали все

Он знал, что это всего лишь прошлое, что все это были лишь воспоминания, и что меч демона небес в итоге так и не был восстановлен, но, даже несмотря на это, Сюань Цзи все равно находился в подвешенном состоянии. Заклинание «чистых помыслов», выведенное на его ладони, вновь напомнило о себе жутким холодом, и юноша непроизвольно разжал руку. Его взгляд был прикован к плавильной печи. Все это время Сюань Цзи невольно следовал за главным героем воспоминаний, чтобы, наконец, встретиться с ним лицом к лицу.