Интересно, про бандитов он просто к слову упомянул или знает о моих связях с Елецким? Вряд ли. Не стал бы Председатель так глубоко копать. Для этого понадобилось установить за мной тотальную слежку, а я пока для него всего лишь странный парень, на которого, возможно, есть смысл поставить.

— Что же вы предлагаете? — прямо спросил я. — Как мне доказать, что мой Дар передастся потомкам?

— Доказательство не совсем верное слово, — Леонид Ольденбургский опустил руку в воду и поводил ею, делая вид, будто преследует золотых рыбок, в страхе разбегавшихся при приближении его пальцев. — Собственно, достаточно убедиться в том, что ваш Дар действительно вернулся.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, господин Ольденбургский, — проговорил я, так как мой собеседник сделал красноречивую паузу. — У вас этот факт вызывает сомнения?

— Не то, что вы способны творить магию, — качнул головой ректор. — Или поглощать некротическую энергию. Ваш дракон меня смущает. А опыт подсказывает старику, что всё, нарушающее привычный уклад, может оказаться не тем, чем кажется.

Мы встретились взглядами и смотрели друг на друга секунд десять, пытаясь проникнуть в душу собеседника.

— Не жду от вас признаний, — проговорил, наконец, Леонид Ольденбургский. — Однако советую всерьёз задуматься о том, чтобы найти способ подтвердить… скажем так, аутентичность своего Дара.

— Она не вызывает у меня сомнений, — ответил я вполне искренне.

Другое дело, что мои способности не зависели от местной системы магии, ибо шли от меня, а не поступали из Прави через драконов.

— Я буду присматривать за вами, господин Распутин, — спокойно сказал ректор. — Это не угроза. Я заинтересован в том, чтобы вы достигли своей цели — возродили былое величие рода. И позвольте заметить — примите это как совет старика — что открытая конфронтация с Юсуповыми, к которой вы почему-то стремитесь, не лучшая тактика. Вы слишком слабы — уж простите за прямоту — для этого. Пока, во всяком случае. Одно дело, когда вы препирались с княжной в стенах академии. Да, мне известно, что вы не поладили, и меня это нисколько не удивляет. Но задевать князя — дело другое. Тут вы не окажетесь один на один. За Юсуповым стоят огромные силы. Они раздавят вас. Сегодня всё обошлось, но я не всегда буду рядом, далеко не всегда.

— Я привык полагаться на свои силы, господин ректор.

— Не сомневаюсь. Однако это не значит, что их каждый раз будет оказываться достаточно. Если вы погибнете, род Распутиных уже никогда не поднимется.

— Благодарю за совет. И за участие. Но я пока не знаю, как удовлетворить ваше любопытство.

Леонид Ольденбургский кивнул.

— Всё же, не забывайте о моих словах. Они не пустой звук. Больше не стану вас задерживать. Время позднее, а вам нужно выспаться перед уроками.

— Да, не помешало бы, — согласился я. — Честь имею.

— Ступайте, голубчик. Я пока ещё тут побуду. Люблю это место. С годами становишься сентиментальным, знаете ли.

Может, у людей так и происходит — не знаю. Да и мне ли рассказывать ректору о годах, если, сколько бы он ни прожил, я прожил в разы, если не десятки раз дольше.

Отвесив Леониду Ольденбургскому учтивый поклон, я отошёл подальше и призвал Эфиора. Когда дракон спустился, поднялся по его крылу и велел нести меня домой.

Настоящий или нет, а с ролью транспорта, да и боевого помощника справлялся он отлично.

А на следующий день в академии я застал царящий в классе переполох: Рябушинская не явилась на уроки. Казалось бы, что такого? Ну, заболела или решила прогулять, но Суворова несколько раз звонила однокласснице, и та не ответила. Я тоже набрал номер девушки — с тем же результатом. Пиком же беспокойства стал момент, когда мы позвонили на последней перемене уже не на сотовый Рябушинской, а к ней домой. Трубку взял дворецкий. Выслушав Суворову (мы стояли вокруг, телефон был поставлен на громкую связь), сухо ответил, что юной госпожи дома нет. Она не появлялась со вчерашнего вечера, и он не знает, где она. Да, предпринимаются меры разыскать её, но пока безуспешно. Он будет благодарен, если мы сообщим в случае, если нам станет что-то известно.

— И что думать⁈ — растерянно проговорила Суворова, завершив разговор и обводя нас взглядом. — На Василису непохоже. Может, случилось что? Не представляю, что заставило бы её пропустить занятия…

Мне вспомнились слова Рябушинской о том, что она сделает всё, чтобы выяснить, кто убил её отца. Вот это, пожалуй, смогло бы. Чёрт! Неужели Василиса ввязалась в что-то, никому не сказав? По идее, вполне могла. Вопрос — что теперь делать? Я чувствовал, что остаться в стороне не смогу. Но даже не представлял, с чего начать поиски.

То, что педантичная Рябушинская не явилась на пары, и правда, было на неё не похоже. Неужели с ней что-то случилось?

А ведь могло! Если она продвинулась по делу убийства своего отца, то вполне могла раскопать что-то лишнее и навлечь на себя неприятности.

Я тяжело вздохнул.

«Может, сразу следовало ей помочь?» — подумал я, но понял, что моей вины здесь нет. У меня и своих проблем хватало по горло, и, если я еще каждому помогать буду, мне потребуется часов семьдесят с лишним в сутках вместо стандартных двадцати четырёх.

— Яр, как думаешь, с ней все хорошо? — спросила меня Суворова, в голосе которой звучали обеспокоенные нотки.

И когда она успела так прикипеть к Василисе? Подружками я бы их назвал с большой натяжкой…

— Не знаю, — я пожал плечами. — Думаю, да.

На самом деле, никакой уверенности у меня насчет Рябушинской не было. Если она действительно докопалась до сути, то она сейчас могла находиться в опасности. Судя по фамилиям, которые были замешаны в деле, с любопытной особой церемониться не стали б. Вполне вероятно, что её уже и в живых-то нет.

— Надеюсь, — Наталья тяжело вздохнула, а буквально через пару секунд прозвенел звонок. — Может, доедем до нее после пар? — спросила она, прежде чем пойти за свою парту.

— Нет, извини, у меня дела, — ответил я девушке, и она нахмурилась.

— Понятно, — произнесла она недовольным тоном, а затем села за свой стол и демонстративно отвернулась.

Я покачал головой, игнорируя ее поведение. Я собирался помочь Василисе, но Суворова в этом деле будет только мешать.

Предстояло сделать одно дело, но сначала нужно было отсидеть урок.

— Начнем, — произнес Курганов, который бесшумно вплыл в кабинет, и пара началась.

Надеюсь, ещё не поздно, и Рябушинская жива…

Когда пара закончилась и учитель всех отпустил, я дождался, пока все мои одноклассники и преподаватель покинут аудиторию, после чего подошел к парте, где сидела Василиса.

Сев за ее место, я внимательно осмотрелся.

На первый взгляд — ничего. Но уборку в классах не могли делать слишком уж тщательно. Надо просто хорошенько поискать.

Пришлось спуститься под парту, и только там, и только через пару минут я нашел желаемое — волос девушки.

Я аккуратно завернул его в платок и вылез из-под парты.

— Ты чего там делал? — Суворова, стоя в двери, смерила меня подозрительным взглядом.

— Ручку потерял, — соврал я.

— За партой Василисы?

— Закатилась, — я встал и вышел из-за парты Рябушинской.

Пусть думает, что хочет, главное — я нашел то, что искал.

— Поедим? — спросил я Наталью, чтобы сменить тему разговора.

— Я не голодная, — девушка скрестила руки на груди, а в голосе звучали нотки обиды.

Молодежь…

Я даже ей говорить ничего не стал и, выйдя из класса, просто направился в сторону столовой. Затем посетил еще одну пару, а вот последние две просто проигнорировал, решив отправиться домой. Нужно было подготовиться к ночи, а для ритуала требовалось не только время, но и определенные ингредиенты, которые еще надо было отыскать.

И не все они были обычными…

Хотя, как я понял за время, прожитое в Петербурге, обладая деньгами, найти в столице можно было все, что угодно.