Марья щёлкнула пальцами, и холст сложился обратно в угольную линию.

— Вот и всё, девочки. Бегите! Бегите, пока можете, туда, куда не дотянулся пока Синеликий, куда не пришла армия моего отца. Но недолго ждать осталось — скоро весь мир будет принадлежать нам!

Марья расхохоталась, крутанулась на ноге и исчезла в чёрном вихре. Её воины тут же испарились, как не было.

— Что нам делать, Варя? — вытирая слёзы, спросила Любава.

Она сейчас казалась совсем маленькой девочкой. Варвара обняла сестру и сказала:

— Точно не бежать. Кощей ещё жив — значит, мы должны ему помочь.

Кыша плакал, как маленький котёнок, пока Варвара несла его на руках.

— Ну что с тобой, маленький, — приговаривала она, гладя шёрстку. — Больно?

— Больно, — застонал кикимор, а Любава безучастно сказала:

— Я же прощупала, ничего не сломано...

Варвара погладила Любаву по плечу, но та продолжала идти, не обращая внимания ни на что вокруг.

— Ты... любишь её, Кыша? — спросила Варвара.

— Мы любили, — плакал кот. — Мы помогали. Мы защищали. Мы утаивали. Мы хранили...

Девушка продолжала гладить кота и утешительно бормотать какую-то бессмыслицу. Казалось, что пока она заботится о ком-то, собственная боль отступает.

Так они дошли до мира первой сестры, где их у самого входа, у реки, встретил Никита, от беспокойства опять превратившийся в волка. Варвара обрадовалась:

— Любава, видишь! Кощей жив! Иначе Никита бы превратился!

«Что произошло? Где Марья? Что с котом?!»

— Ты бы сначала напоил, накормил, да спать уложил, а потом расспрашивал! — вяло пошутила Любава. — Пойдёмте в дом. Чай никогда не помешает.

— Торопиться надо! — возразила Варвара.

— Поздно торопиться, сестра...

За чаем из сосновых шишек с гречишным мёдом девушки рассказали Никите, что случилось во дворце, что Марья оказалась старшей дочерью Приморского царя, как она годами вынашивала план мести и что теперь Кощей в плену. Кот свернулся калачиком на руках у Любавы и помалкивал.

— Нужно в Приморье, — решительно сказала Варвара. Она сидела, утопив пальцы в растрепавшихся косах и нетерпеливо постукивала ногой.

— Зачем? — устало спросила Любава. — Что мы сделаем?

— Проследим! Надо понять, куда Кощея увели и как его вызволить!

— Там целая армия, Варя. Там битва. Смотри, это сейчас птиц меньше летит из Яви. Это потому, что ночь наступает в Приморском царстве. Утром всё вновь закрутится.

«А я согласен пойти! — гавкнул Никита. — Я с Варей пойду, всё разведаю, защитить её смогу!»

— Камень я сейчас не сделаю — устала. И плохо знаю Приморье. Так что идём через Аннушку, — сказала Варвара и решительно стукнула кулаком по столу. — Немедленно!

— Это вы как хотите, конечно, — сказала Любава. — Только не немедленно. У Аннушки уже ночь, она спит — и нам надо поспать. Утром пойдёте. А я... позже присоединюсь. Мне нужно... в стойле у Вихря прибрать...

Девушка закрыла лицо руками, Никита подошёл и положил ей морду на колени.

Любава постелила Варваре на полу — не хотелось той идти к себе, страшно было оставаться одной и слушать шелест крыльев над крышей домика. Спать тоже не получалось, хотя Варя старалась — она надеялась попасть в такой сон, который был не сном, надеялась очутиться во вчерашнем дне, во дворце, остановить Марью! Но в голове были лишь воспоминания, и они совсем не походили на сны, которые вели в прошлое. Страшно злилась на себя Варвара — почему не сказала, не настояла, чтобы Кощей её обучал полезному, а не всякой ерунде! Потом злилась на Кощея — и почему он не заметил! Сколько ошибок может понаделать взрослый тысячелетний колдун! Потом ей стало жалко и себя, и Кощея, и Вихря, и все те души, что летели сейчас по бессолнечному безлунному небу... И она вновь упорно пыталась проникнуть в прошлое.

Встала Варвара ещё засветло. Далёкое солнце не чувствовалось на небе. Девушка собралась налить воды из кувшина, а Любава уже — или ещё? — сидела за столом. Варвара села тоже.

— Знаешь, — тихо заговорила Любава. — Животные умирают. Часто. Да и пирожки с мясом — не ягоды, они у меня тут на кустах не растут. Но это Вихрь, понимаешь... Разве это его судьба, так погибнуть?

«Разве не судьба боевого коня — погибнуть в бою?» — спросил проснувшийся Никита.

Любава промолчала.

— Надо идти, — сказала Варвара. — Разбудим Аннушку — ничего. Зато поговорить успеем.

— Я пока останусь, надо о курах позаботится, козы, вон, разбрелись кто куда...

— Любавушка! Да завтра, может, ни кур не будет, ни коз, ни нас с тобой, если мы не поторопимся!

— Нет, Варя, — твёрдо сказала Любава. — Порядок должен быть при любых обстоятельствах. А вдруг будут и куры, и козы, но только из-за того, что я свою работу не сделала, несчастные и голодные будут. Вы идите через твой камень. У меня свой камушек к Аннушке есть. Я догоню!

***

Аннушка не расстроилась — она рассвирепела. А Варвара-то успела лишь поведать, как Марья предала Кощея, и только начала рассказывать её историю.

— Ах эта крыса белобрысая! — кричала она. — Ах эта гадина болотная! Тварь бессердечная! Собственных детей утопить! Что в голове у этой приморской дуры?!

Дом трепетал, Никита забился под стол. Грудь Аннушки вздымалась так, что грозила порвать платье, а деревянные бусы съехали на спину. Варвара даже позволила себе улыбнуться. Когда Аннушка немного остыла, девушка рассказала ей и о коралловой нити, и о плане Ивана Приморского, и об освобождении Синемордого.

— Слушайте меня, ребята, — отдышавшись после очередных возмущённых криков, сказала Аннушкка. — В Приморье сейчас ночь, самое время пробраться во дворец и выяснить, где держат Кощея. Будьте осторожны — не знаю, куда вас камушек выбросит. Может, далеко от столицы, а может, наоборот в самый центр. Но там точно спокойно будет.

***

Битва на ночь прекратилась. Место, куда их переместил камушек, напоминало дорогу, по которой Варвара в прошлый раз шла в столицу, но до рассвета было далеко, и в темноте, разбавленной светом костров, трудно было сказать, тот ли самый пейзаж окружал их теперь. Никита, который превратился в серого пса, жался к ноге Варвары и принюхивался. Сама же девушка ощущала только запах дыма. Она вытянула руку, нащупала солнце за горизонтом — там восток.

— Идём, Никита.

— Кто тут? А ну стой! — крикнул кто-то девушке в самое ухо.

— Варвара я, а это мой пёс, Ник.

— А ну-ка, пойдём к костру, девица! — сказал голос и подхватил девушку под локоть. Деваться было некуда.

У костра спали люди, один богатырь с раной на лице сидел и смотрел в огонь, другой, с перевязью на руке, медленно потягивал что-то из кружки. Варвару пригласили сесть на бревно, а она судорожно думала, какое заклинание применить, как отвести взгляды, сработает ли — не слишком ли далеко все друг от друга?.. Тот, кто привёл её сюда, сел рядом, и девушка наконец-то смогла рассмотреть мужчину. Худой, с седыми усами и лохматой головой. Он протянул руку и погладил Никиту по голове.

— Меня Тимофеем Мироновичем звать. Пса-то чего человеческим именем назвала? — строго спросил мужчина.

— Так моего друга детства звали, — ответила Варвара.

— Звали... — вздохнул мужчина, думая о чём-то своём.

Трещали ветки в огне, фыркали лошади, стонали раненые. Мурашки побежали по позвоночнику, и Варвара обняла себя за плечи.

— Мне идти надо.

— Куда? Некуда идти. Там враги, тут враги. Синемордый спит до рассвета, с ним его армия. А нам бы до вечера дотянуть — может, ещё кощеевы друзья подтянутся. Он всех позвал, все идут на помощь... Только вот Кощея пленили, слышала?

Варвара помотала головой.

— Не слышала... Ты что, ни с кем по пути не разговаривала? Ты вообще как тут оказалась? Как тебя не заметили?

— Так я... Маленькая я, мышкой пробежала, ни с кем не говорила, к тётке спешу. В столицу.

— Н-да? — усатый пожевал травинку. — А тётку как звать?