— Что за название такое: «блискавый смоктальщик»? — поинтересовался я, подойдя к фургону, рискнув оставить Бурого без плотного присмотра.

Агееч, не отрывая взгляда от твари, лишь пожал плечами:

— Название как название. Кто этих умников-академиков, циклопедии писавших, поймёт.

— Это вроде бы на каком-то южном языке, — чуть помолчав, ответил Иван. — Что-то типа грозового сосальщика или молниеносного — точно сказать не могу.

— А ведь, правда, — вспомнив описание, усмехнувшись, согласился я, — подходит название. Сосальщик…

— Что с тварью делать будем? — поинтересовался полусотник. — Доставать? Или ну его на хрен, пусть в этой аномалии лежит? Чего зря рисковать?

— Как это пусть лежит? — деланно возмутился Агееч. — Достанем, конечно. А то, чего мы сюда припёрлись-то. У твари же кристаллы магические могут быть! Да и стрел таких у нас не очень много, чтобы вот так запросто ими разбрасываться. Сейчас стрелу особую принесу, как раз для таких случаев купил и катушку с тонкой бечёвкой. Ты с арбалета ещё раз пульнёшь, а потом мы её и сюда и вытащим.

— А как потрошить-то будем? Нож шкуру-то возьмёт или особый из акации этой есть?

Агееч укоризненно посмотрел на меня:

— Чэч, ты вроде взрослый мужик, а ведёшь себя порой словно наш Миклуш-торопыга.

— Чего это?

— А того, что описание до конца прочитать надо было. Там белым по чёрному написано: «После смерти твари, свойства её шкуры пропадают». Иначе за ними бы такая охота велась — представляешь доспехи, которые металлом не пробить? Вот то-то же. Сейчас стрелу с катушкой принесу.

— Агееч, покушать мне что-нибудь захвати, а? — попросил сверху Миклуш.

— Хорошо.

Старик скрылся в фургоне, откуда послышались стуки и скрип открываемых ящиков.

— Да куда я её засунул? Ага, вот нашёл.

Наконец-то он вышел.

— Держи, проглот, — протянул он полоску вяленого мяса пацанёнку.

— Спасибо, — обрадовался тот, сразу засовывая кусок в рот.

— Вода-то есть? Солёное — пить захочешь.

— А как же, — солидно ответил Миклуш, хлопнув себя по поясу, где у него на ремне висела металлическая фляжка.

— А это тебе, Иван, — старик протянул ещё одну деревянную стрелу, остриё которой походило на рыболовный крючок с несколькими бороздками, а на пятке было выточено отверстие для верёвки.

Полусотник, взяв стрелу, удивлённо хмыкнул, разглядывая словно диковинку. А потом ещё раз хмыкнул, проверяя баланс.

— Мастер делал. На таком расстоянии точно попаду, даже с верёвкой. В крайнем случае всегда есть вторая попытка. На эти стрелы аномалия же не реагирует.

Второй попытки не понадобилось. Стрела, будто не гномами делалась, а эльфами заклиналась, несмотря на тонкую бечёвку, пробила тушку сосальщика ровно по середине. А потом Иван, прямо не сходя с облучка, начал подтягивать тварь к фургону. Агееч спрыгнул на землю, но далеко от фургона отходить не рискнул. Грозовая аномалия, по словам старика, начиналась где-то в метрах в четырёх от нас. Агеечу можно было верить, он эти аномалии буквально чуял, а уж с артефактом некроманта, так вообще границу до полуметра определял.

— Потрошить тут будем, — решил Агееч, когда Иван оттащил добычу на безопасное от аномалии расстояние. — Больно уж у этой твари в кишках гадость едучая. Чэч, принеси кувшин с водой и миску какую-нибудь.

Первым делом Агееч вскрыл твари брюшину и очень осторожно, чтобы случайно не повредить, убрал кишки и желудок с едким секретом. А потом принялся вырезать стрелы.

— Ты, Иван, не просто меткий стрелок, но ещё очень удачливый. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить. Ни одна стрела кишки не задела, а то бы всё, считай вся добыча насмарку.

Затем Агееч достал околосердечную сумку и печень. И начал их мелко шинковать в поиске кристаллов. Нашёл. Один за другим в миску, напененную водой, полетели три кристалла. Это из околосердечной сумки. А вот в печении их не оказалось. Агееч подумал-подумал и черепную коробку вскрыл — пусто.

— Два кристалла на ловкость и один на телосложение. Хорошие, процентов пять прогресса точно добавят. Иван, ты добыл — тебе и первому выбирать.

— Я, если не возражаете, на телосложение возьму. Говорят, если до ста единиц эту характеристику догнать, то есть шанс получить регенерацию, которая не то, что застарелые раны лечит, а новые ноги-руки отрастить может. Но это только слухи и байки, никто точно не подтвердил.

— Бери, конечно. А слухи это или байки, мы обязательно узнаем. Есть у нас с Чэчем один знакомый. Он большой знаток всего, что тварей и прокачки уровней касается.

Затем Агееч собрал потроха и, перейдя на другую сторону от фургона, бросил их в аномалию.

— Заодно узнаем, эта какая.

Тушка твари упала на землю и прямо на наших глазах стала обугливаться. Через пару минут от неё осталась лишь кучка пепла, при этом открытого пламени мы так и не увидели.

Второго блискавого смоктальщика мы увидели где-то через полчаса. Тварь вылетела из-за вершины ближайшего холма, уже вся полыхающая разрядами и тут же телепортировалась. Но стоило ей только появиться на десять метров ближе, как из земли ударил столб пламени, спалив начисто.

— Эх, пропали наши кристаллы, — вздохнул вскинувший арбалет полусотник. — Да и хрен с ними, ещё добудем.

Видели мы и прайд из трёх нхан су — демонических кошек, похожих на сфинксов. Эти тоже выскочили из-за холма и, увидев нас, замерли. И мы не стреляли — далеко, а между нами протянулся длинный язык грозовой аномалии. Постояли немного, посмотрели на них и дальше побрели по лабиринту. Кошки какое-то время бежали параллельным курсом, а потом скрылись за очередным склоном.

И вот третий смоктальщик.

— Что, Чэч, пойдём посмотрим, чем на этот раз нас Пустошь побаловала?

Я уложил взведённый арбалет на мешок, плотно забитый сеном. Прижал поплотней, чтобы не провалился вдруг во время выстрела, всё-таки сено не песок, плотность мешка гораздо ниже. Затем сам присел рядом, уперев одно колено в землю для устойчивости. Прицелился. До смоктальщика, медленно парящего в воздухе, было метров сорок. Надеюсь, что с такого положения попаду. Надо попасть. Обязательно. Причин на то несколько и все важные.

— Не торопись, — прозвучал ободряющий голос Ивана. — Пусть он развернётся к нам боком. И не переживай особо. С такого расстояния, да с твоими статами промахнуться можно, если только чихнуть во время выстрела.

Мне бы его уверенность. И было бы пофиг, если бы не эти стрелы их хорайской акации. Мало того что их терять в случае промаха не хочется. Мы же на основное место охоты ещё не добрались, так если ещё и попадёшь не туда — желудочный секрет, скорее всего, стрелу разъест, как любую органику. А желудок у этой твари большой, практически всю нижнюю переднюю треть от тушки занимает. И это знание ой как напрягает. Наш полусотник признался, что в первого смоктальщика стрелять было гораздо проще, до того как на его кишки посмотрел, а теперь он и сам напрягается. Но он пока все стрелы сумел сохранить, прибив уже пятерых блискавых. И я с этих побед своим бугровским налогом закрыл почти шесть десятых шкалы опыта, что в сумме с уже до этого набранным давало восемьдесят семь процентов. Ещё парочка подстреленных Иваном тварей и я гарантированно получу пятнадцатый уровень. И я, будь моя воля, не рыпался бы и спокойно его получил. Но тут полусотник выразил сомнение и не мне, бугру, а старику.

— Агееч, я вот что думаю. Если на пятнадцатом уровне вы рассчитываете получить какое-то особо нужное нашему парню умение, то ему надо самому этот опыт набрать. Я, конечно, простой вояка и особо в этом не разбираюсь, но вот вспомнились мне слова, которые я услышал, когда десятником стал от своего полусотника. «Иван, ты, как десятник, теперь опыт за победы своих бойцов получать будешь. Так, Суть тех, кто на себя ответственность за судьбы людей взял, награждает. И это, я считаю, правильно. Но тут ещё одна заковыка есть, уровни, которые оканчиваются на ноль или пять постарайся брать сам. Тогда Суть тебя более редкими и полезными умениями награждать будет». Я эти слова и позабыл давно. Оно и немудрено — второй год на сорок четвёртом уровне сижу. О получении сорок пятого в ближайшее время и не мечтал. А тут, ещё и охотиться толком не начали, а опыт уже капает помаленьку. Вот и вспомнились эти слова. Правда-неправда, но на то, чем меня Суть одарила, не жалуюсь.