Денисыч рассказал о том, как стал „чистым“ после охоты, когда пришлось неделю сидеть на скудном пайке в тундре на „точке“ в ожидании вездехода. О том, как почувствовал себя совсем другим человеком. Стал, естественно, обсуждать своё новое состояние с друзьями, а те сказали, что некоторые после долгих поездок в тундру тоже чувствуют какое-то просветление, но приписывают это другому воздуху и укладу жизни на охотничьих точках. Потом об этом услышал его старый институтский товарищ, обязанный ему жизнью, и посвятил в тайны Системы. Оказалось, что товарищ до ухода на пенсию работал в Диортаме…

— Что собираешься дальше делать? — спросил напоследок Денисыч.

— Да сам не знаю. В живых бы остаться пока, — ответил неуверенно Иво. — Как-то бороться с Диортамом сейчас бессмысленно. Саша с Борькой правильно придумали, что надо хотя бы донести правду до людей. Нужно только придумать, как это сделать… Если будут появляться „чистые“, буду им помогать. Может, со временем, удастся создать свой клуб…

— Да, только смотри: „чистыми“ могут оказаться агенты Диортама. Взять того же Романа — агента, которого нам пытались внедрить.

Денисыч ещё какое-то время рассказывал Иво, как ему удавалось скрываться от Диортама, наверно, рассчитывая на то, что он сможет использовать его опыт в дальнейшем.

— Ну что, всё же, думаешь на счёт методов борьбы? — прищурился Аркадий Денисович.

— Так я же сказал что думаю. Надо найти способ довести это до людей. Ход мыслей у ребят был правильный, только средства выбрали сомнительные. Главное — как-то людям об этом рассказать, а пусть бы они уже сами думали, что делать… — Иво взглянул в окно и увидел, как первые осторожные снежинки проверяют готовность города к зиме. — Ну не знаю, может, книгу об этом написать? Художественную. Говорят, под видом беллетристики проходят иногда серьёзные вещи… А если по нему ещё потом фильм снять…

— Что ж, идея интересная, — согласился Денисыч. — Наивная, но интересная. Я тоже об этом думал. И, знаешь, при всей банальности другого надёжного способа не нашёл. Так что попробуй, займись этим как-нибудь. Если сам не сможешь, может, кому-нибудь другому помоги. А то мне уже не успеть.

С этими словами Аркадий Денисович вручил Иво свой портфель.

— Многого я не успел тебе рассказать. Но тут найдёшь кое-что интересное. Поосторожнее с этими материалами, постарайся, чтобы о них никто не узнал. Веди себя, как будто ничего не произошло. И даст Бог, уляжется.

— Хорошо, — ответил Иво.

Выходя, Денисыч добавил:

— Ну всё, прощай! Наверно уже не увидимся.

— Почему не увидимся? Уезжаете?

— Нет, Иво, стар я уже бегать, — сказал Денисыч, обнял Иво и ушёл.

Что с ним случилось дальше, мы уже знаем. И Иво со временем тоже узнал. В портфеле оказались дневники Аркадия Денисовича, записи, касающиеся Диортама и его Системы, много других бесценных документов…

События в Морильске вызвали большой резонанс в городе. Именно в городе, так как за его пределами предотвращённый теракт по отравлению городской воды диоксинами так и остался не освещённым. Филиал вынужден был поместить статьи в местной газете, так как начали распространяться разные нежелательные слухи о ночных перестрелках, арестах и всём том, что досочинила неугомонная людская фантазия. Для того чтобы подавить слухи спецсредствами, филиалу пришлось бы задействовать значительные ресурсы. При всём могуществе, его возможности были ограничены, а люди требовались для многочисленных операций по разматыванию уже существующих клубков, вдоволь набросанных поверженной „ОВД“.

Поэтому после первой статьи вышла ещё одна, где говорилось о якобы выжившем Косике. Но далее никакой информации не публиковалось, и постепенно резонанс пошёл на убыль. А ещё через несколько месяцев события сентября и вовсе стали забываться.

Работа самого филиала тоже постепенно стала входить в нормальное русло по мере решения текущих проблем. В декабре Босса отправили на пенсию. Вместо него прислали молодого и энергичного руководителя из Иркутска.

О судьбе Малыша мы уже знаем. Андрея похоронили на родине, со всеми почестями, подобающими сотруднику спецслужб, погибшему при исполнении долга. Его жена, уехавшая на похороны, в Морильск так и не вернулась. Продавать квартиру и улаживать прочие дела приезжал уже её отец.

В Диортаме немного поменяли структуру отделов, установили более строгие правила безопасности, чтобы ничего подобного в дальнейшем произойти не могло. Приезжали ещё несколько комиссий из Москвы и других городов — проверяли систему собственной безопасности и разрабатывали методики для других филиалов. По результатам работы одной из комиссий „серый“ водитель филиала, Юрий Гончаренко, был представлен к награде. Это решение вызвало тихий ропот у многих „чистых“ сотрудников, считавших, что вся его заслуга состояла всего лишь в чётком выполнении тайного кода — нажатии спецкнопки в автомобиле после того, как один из руководителей филиала дольше минуты не смог попасть в здание.

Описанные события оставили след на всём городе: одна из комиссий (и не без оснований) пришла к выводу, что авария на „Хараелахском“, усиление „ОВД“ и попытка теракта взаимосвязаны, и память о них может пагубно повлиять на социальную и демографическую ситуацию в городе. Поэтому вскоре начал забываться не только теракт, но и пресловутая авария на руднике. Уже к лету следующего года об аварии не вспоминали даже те, кто её перенёс чуть больше года назад. Словно и не было никакой аварии. Что ж, короткая память — большое счастье, как сказал один мудрец.

Участок электровозной откатки „Хараелахского“ работал теперь без Бориса, о котором в городе больше никто ничего не узнал. А к концу осени ушёл и Иво, переведшийся по специальности. Больше громких событий на руднике не происходило, разве что в ноябре начальник участка по собственному желанию перешёл в машинисты электровоза. Это очень удивило весь рудник: никто не мог придумать ни одной причины для такого шага. Люди знающие даже считали, что директор не подпишет Константину Дмитриевичу заявление о переводе. Но тот подписал, а начальником участка стал Михалыч.

А что же Вера? Она мужественно перенесла все выпавшие на её плечи невзгоды и в положенный срок родила в Москве мальчика. Роды прошли благополучно, без осложнений, в клинике, где какие-либо осложнения трудно даже представить. Родители предлагали ей вообще поехать рожать в Германию, но она отказалась. Мальчика назвала Андрюшенькой и сейчас по-своему счастлива. Когда мальчику исполнился год, она вышла на работу хореографом в один из известных театров. По такому поводу её мама закончила творческую карьеру и ушла на пенсию — нянчить долгожданного внука.

Полученной страховки и материальной помощи в связи со смертью мужа хватило на то, чтобы при финансовом участии родителей купить однокомнатную квартиру в соседнем от них подъезде. Там она сейчас и живёт. По старой привычке иногда пишет статьи в один из глянцевых журналов. Говорят, собирается защищать диссертацию о малоизвестных течениях в поэзии эпохи ГУЛАГа. Наверно, скоро выйдет замуж. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

Наш рассказ о последствиях морильских событий был бы неполон, если бы мы не упомянули, что в один день с Верой некая Алиса Русанова также родила мальчика в районной поликлинике города Родники Ивановской области, назвав его Александром.

Нигде не работающая Русанова проживала в этом провинциальном городке, в квартире, купленной за несколько месяцев до рождения ребёнка. Родственников в городе не имела, практически ни с кем не общалась. Источник её доходов также остался неизвестен. Через четыре месяца после родов внезапно продала квартиру и уехала с ребёнком в неизвестном направлении. Впрочем, искать её никто не стал.