Грозу явно пронесло.
– Что ты, Розита, никто ничего не знает!
– Мы никому ни словечка.
– Мы знали, что ты выкрутишься.
– Ты у нас живучая, -хуже кошки! Роза оглядела их.
– Вот что я вам скажу, ребятки. Со мной целую неделю не заговаривать и в игры меня не звать.
– Ты что, опупела?
– Цыц! Не понятно? А теперь можете раскрыть сумки и понюхать. Ну, как аромат?
Едва Кандида и Федерико отпрянули друг от друга, в кабинет вошли Дульсина и Рикардо.
– Вы здесь, видно, не скучали, если учесть, что ничего не знаете о происшедшем в саду, – сказала Дульсина.
– А что случилось? – нервно спросила Кандида.
– Девчонка-воровка забралась в сад. Рикардо рассмеялся.
– Дульсина всегда все преувеличивает. Ну, захотелось девочке слив.
– Это, по мнению нашего братца, не воровство! Раздраженная Дульсина подошла к сейфу.
– Сейчас, лиценциат, вам предстоит одна формальность.
– Может, она была голодна, эта девочка? Правда, Федерико, – подсела к Роблесу Кандида и тут же испуганно поправилась: – Правда, лиценциат?..
Рикардо улыбнулся.
– Вот возьми десять тысяч песо для своей воровки, – сказала Дульсина. – А вы, лиценциат, выпишите чек на имя Рикардо. На сто тысяч песо.
Федерико недоуменно взглянул на нее.
– Но недавно вы мне сказали…
– Да, я сказала, чтобы вы в этом месяце не выдавали Рикардо ни сентаво. Но Рикардо большой мастер находить веские доводы, чтобы получить от меня желаемое. Выпишите чек, лиценциат.
И она передала ему чековую книжку. Кандида изумленно смотрела, как Федерико выписывает чек.
…Когда Рикардо сбежал по лестнице в сад, там был только Себастьян. Он, насвистывая, подстригал кусты.
– А где девушка?
– Ушла.
– Как? Не дождавшись денег?
– Она сказала, хватит и того, что ей дали. Велела поблагодарить. И еще сказала, что вы очень хороший.
Рикардо улыбнулся.
– Жаль, что ушла. Думаю, деньги бы ей не помешали.
– Если желаете, я их могу отнести ей.
– Ты разве знаешь, где она живет?
– Она сказала, что живет в Вилья-Руин. Это недалеко. Зовут ее Роза. И она не такова, чтобы в этом затерянном городе ее не знали. Приметная девушка.
– Хорошо. Отнеси ей деньги.
Рикардо подумал. Потом жестом остановил садовника.
– А знаешь, я попробую найти другой способ, как передать.
Томаса с удивлением смотрела на сумки, принесенные Розой.
– Смотри, какие сливы. Ну, съешь хотя бы одну.
– Не хочется, доченька. Сейчас не хочется.
– Ты когда-нибудь ела такие?
Томаса взглянула на Розу с грустной усмешкой:
– Конечно. Только давно.
– Когда ты с моей мамой жила?
– Да…
Роза начала разбирать сумки, выставляя на стол многочисленные банки, выкладывая пакеты.
– Вот. Называется «Пю… пю-ре из то-матов». А здесь – рис. А здесь – фасоль.
– Откуда все это?
– Подарили, честное слово! Уж сегодня мы точно поедим на славу!
– Что ты опять натворила, Розита? Роза замерла.
– Да ты что, Манина? Помереть мне на месте, если вру. Папой-мамой клянусь, что не крала. Ей-Богу, мне их подарили.
Для Томасы эта клятва в устах Розы прозвучала невесело.
– Где? За что?
– Ну, в одном доме…
– Ох, Роза, ты что-то от меня скрываешь. Все это однажды кончится полицией.
– Манина, я тебе так скажу: я, конечно, не была паинькой, но все обошлось. Это действительно подарок. И я тебе все расскажу, все как есть, клянусь Девой Гвадалупе…
Томаса смотрела на нее с сомнением.
В доме Линаресов тоже собирались ужинать. Сестры и Рикардо сидели за столом. Леопольдина с другой служанкой суетились вокруг.
– Что, Рохелио и сегодня с нами не будет ужинать? – спросил Рикардо.
– Что тут удивительного. Ты же знаешь, стоит ему запереться у себя, и нет такой силы, которая могла бы извлечь твоего братца из его комнаты.
– Бедняга, он ни о чем не может думать, кроме своих больных ног, – сказала Кандида.
– Он придает своей болезни слишком большое значение. Не он один такой, – поддержала ее Дульсина.
– Он должен больше доверять врачам, – заметил Рикардо.
– Платить врачам – все равно что швырять деньги на ветер. Рикардо не согласился.
– Все-таки у него это не от рождения. Это следствие аварии.
– Ну и что? Сколько врачей его лечили. Где результаты?
– Может, нужен один, но толковый.
– Но каждый раз, когда я предлагаю показать его новому. врачу, он отвечает мне одно и то же: не лезь в мою жизнь.
Покончив, как ей показалось, с этой неприятной темой, Дульсина посмотрела на Кандиду.
– Ты что-то хочешь сказать? Кандида кивнула.
– Я говорила, Рикардо, что Леонела утром звонила тебе несколько раз?
– В самом деле? – равнодушно спросил Рикардо.
– Да. Свяжись с ней.
– У меня нет на это ни времени, ни желания.
– Да Господь с тобой, – вмешалась Дульсина. – Как ты обходишься с Леонелой! Она такая милая. И так благосклонна к тебе. Только о тебе и говорит.
Рикардо поморщился.
– Именно это нравится мне в ней меньше всего. Эта ее настойчивость. Я бы даже сказал – назойливость.
Рикардо лениво пошевелил вилкой.
– Ты сам не знаешь, что говоришь, – продолжала Дульсина. – Другой бы на твоем месте нос задрал. Леонела, с ее красотой, богатством, престижем в обществе. А до чего элегантна!.. Мне бы хотелось, чтобы ты женился на ней.
А?
– Но ты же знаешь, что я об этом твоем желании думаю. Леонела для меня товарищ, и не больше. С ней хорошо в обществе… Я даже готов допустить, что она обворожительна. Но не для меня. Я не вижу в ней ни своей жены, ни матери моих детей.
– Вот это славно! Не зарекайся. Я уверена, что ты женишься на Леонеле.
– Заблуждаешься, сестренка.
– А вот увидишь.
– Забудь и думать.
Дульсина рассматривала в бокале легкое светлое вино.
– Ты говоришь это из духа противоречия.
– Понимайте, как хотите.
Рикардо встал и подошел к окну, за которым тихо шелестел сад. Он помолчал. Потом внезапно обернулся и с улыбкой посмотрел на сестер.
– Да я скорей готов жениться на этой сегодняшней дикарке, которая забралась в наш сад, чем на Леонеле!
Сестры оторопело уставились на него.
ПОПУГАЙ РИКАРДО
Роза любила бывать на рынке. Деньги в доме водились редко. Но на прилавках было много такого, на что просто интересно было посмотреть. А за прилавками стояли в основном хорошо знакомые Розе люди, с которыми что поторговаться, что просто поболтать – одно удовольствие.
Сегодня Розе нужно было купить мясо, лук и чеснок. Но почему-то ее тянуло в другой уголок рынка, где продавались цветы. Обычно они не привлекали ее внимания. И то, что она вот уже пять минут стояла, любуясь тугой желтой розой, удивило ее саму.
– Черт, какая красивая, – сказала она сама себе. И подумала о том, что слово это было недавно сказано странным парнем, хозяином сада, сказано о ней, Розите…
Люди вокруг шумели, спорили. То и дело кто-нибудь из них кивал Розе, передавал привет Томасе, справлялся о ее здоровье, и Роза объясняла,.что у Томасы застарелая «ревма», а так – все ничего.
– Как поживаете, донья Фило?
– Спасибо, крошка.
Торговка Филомена наклоняется к Розе и таинственно говорит ей:
– Скажи Томасе, через пару деньков травку ей пришлю, чаек заварит – лучшее средство от ревмы.
– Скажу, донья Фило.
По соседству торговал старый Иларио. Роза подошла к клетке с огромным ярким попугаем.
– Здравствуй, птичка, – сказала она. – Дон Иларио, этого попугая никому не продавайте. Вот разбогатею и сама куплю.
Иларио что-то прикинул в уме.
– Когда ты разбогатеешь? Когда у этого попугая правнуки появятся?
– Шутник вы, дон Иларио. Иларио понизил голос.
– Не была бы ты такой дикаркой – давно бы попугайчика себе завела. Нравится?
– Конечно. Мы с ним кореша. Правда, сынок?
