– Не думаю.

– Когда ты выбросишь этот осколок зеркала, Розита? – спросила Томаса.

– А во что смотреться будем?

– Разбитые зеркала – к несчастью.

Розита вертелась перед большим темным куском разбитого зеркала, разглядывая платье.

– Ну как я тебе?

– Не знаю, что и сказать. Не узко?

– Вот напасть… А что делать, другого-то нет.

– Не надевай его сегодня. Я его немного расставлю. Сними.

– Ни за что! Я никогда так хорошо не выглядела.

– Туфли-то надень.

– Без надобности. Они старые. Лучше босиком.

– Вот это да! Помыться, надеть новое платье и – босиком!

– Твоя правда. Надо снова к Линде идти. За туфлями. Она сама предлагала. Я мигом!

Роза выбежала из дома и налетела на Каридад, несшую таз с грязной водой. Вода выплеснулась на Розино платье. Каридад засмеялась.

– Прости, Розита.

– Да ты меня всю измочила!

– Я не нарочно.

– Не нарочно! А то я не знаю! Хватит ржать-то!

– Подумаешь, водой на нее в кои-то веки плеснули. Когда она всегда свинья свиньей ходит!

Последнее свое утверждение Каридад высказала уже явно для публики, начавшей собираться на скандал и в основном состоящей из ребятишек. Однако Каридад, совсем было готовая к бою, вдруг потеряла бдительность, потому что увидела нечто совершенно невероятное: Роза плакала! Да-да, из ее глаз катились настоящие слезы, и это было так необыкновенно, что Каридад прозевала первый и сразу же решивший исход сражения Розин выпад. Роза поймала ее за волосы и принялась таскать вокруг себя под одобрительные вопли мальчишек.

– Отцепите ее! Отцепите эту дикарку! – вопила Каридад.

– Держи ее крепче, Розита, наподдай ей как следует, – вопили мальчишки.

Неизвестно, сколько времени это продолжалось бы, не проходи мимо здоровенный мужчина, ко всему привыкший житель Вилья-Руин. Он оттащил Каридад от разошедшейся Розы и разогнал противниц…

Когда Томаса увидела Розу, она ахнула:

– Розита! Ты что, в лужу упала?!..

– С Каридад сцепилась…

Роза всхлипнула и откровенно зарыдала, гладя на себе замызганное новое платье.

– Погляди, как она меня!.. Я с ней по-хорошему, а она!.. Видел бы Рикардо, какая я снова свинья…

Томаса обняла ее.

– Никто тебя не исправит, – качала она головой.

– Р-р-рикар-р-до! – вопил попугай, глядя на безутешную Розу.

Рохелио иногда тянуло нарушить свое одиночество. «Нельзя так распускаться», – говорил он себе. И сегодня он начал с того, что вышел позавтракать вместе со всеми.

Войдя в столовую, он прежде всего поймал на себе взгляды служанок: удивленный – Леопольдины и любопытный – Селии.

Рикардо за столом еще не было. Сестры непринужденно приветствовали его.

– Какая приятная неожиданность, – воскликнула Дульсина. Кандида тут же стала проявлять заботу о Рохелио, не доверяя это ни Леопольдине, ни тем более Селии.

Застольная беседа ни о чем длилась не слишком долго. Рикардо, которого уж и не ждали, вошел более решительным шагом, чем обычно входят, чтобы просто позавтракать, и попросил служанок на некоторое время покинуть столовую.

– Мне надо поговорить с сестрами, – объяснил он в ответ на недоуменный взгляд Леопольдины.

Служанки вышли.

– До чего все-таки похожи друг на друга молодые сеньоры, даже жуть берет, – сказала Селия Леопольдине.

Та оскорбленно молчала… Этот молодой сеньор Рикардо упорно не желает понимать того, что Леопольдина давно уже все равно, что член семьи Линаресов: так давно она у них живет и так верно им служит!

Дульсина миролюбиво посмотрела на Рикардо.

– Ты все еще сердишься на наш вчерашний разговор? А я уж и забыла о нем.

И тут Рикардо заставил всех присутствующих окаменеть.

– Я ни на кого не сержусь. Я просто пришел потребовать причитающуюся мне часть отцовского наследства. Дело в том, что я не собираюсь больше жить здесь. Я хочу покинуть этот дом. И как можно скорее.

…Рохелио первым вышел из столовой, тяжело опираясь на костыли. Ему не хотелось возвращаться в свою комнату. Бредя через залу, он выглянул в окно. Сад был прекрасен в это утро. Все: и листья, и трава, и цветы – пронизано было солнечным светом. Птицы перебивали одна другую.

Рохелио захотелось растянуться в траве. Он взял книгу, спустился в сад и, подумав, остановился в уютном местечке около бассейна, где так любил плавать, когда был здоров.

Он Швырнул костыли в высокую траву и улегся прямо на газон с книгой в одной руке, положив другую под голову. Высокая ограда отделяла его от улицы, сверкающая под лучами вода бассейна – от дома, где становилось все холодней и неприятней.

Читать ему скоро расхотелось.

Он лежал, думая о том, как грустно складывается его жизнь, и не обратил внимания на шорох, раздавшийся над его головой. И вдруг услышал:

– Эй слышь ты! Да повернись же ко мне!

Рохелио поднял глаза и увидел смеющееся девичье личико. Девушку эту он видел впервые.

– Привет! – весело крикнула она ему. – Не узнаешь, что ли?

Уход Рохелио как будто освободил оставшихся в столовой. Они заговорили горячо, перебивая друг друга.

– Как ты ведешь себя с нами, Рикардо, – говорила Кандида. – Что такого мы сделали, что ты захотел покинуть этот дом?

– Я смотрю, ты так же забывчива, как и Дульсина. А я нет. Я не желаю, чтобы Дульсина командовала моей личной жизнью. Мне надоела эта история с Леонелой. Я требую, чтобы это сватовство раз и навсегда прекратилось.

– Это уж вы с Кандидой решайте, – обиженно произнесла Дульсина, всем видом показывая, что не она здесь главная.

– Не юли, Дульсина. Решаешь в этом доме ты, а не Кандида. Хотя это именно ее право.

– Сядь, Рикардо, успокойся, – умоляла Кандида.

– Кандида права, тебе надо успокоится. Мне бы хотелось, чтобы ты изменил свое решение… Может быть, мы слишком уж категоричны. Но мы очень тебя любим и не хотим, чтобы ты покинул нас.

– Непохоже на это, если учесть, как настойчиво ты, Дульсина, сватаешь мне Леонелу.

Дульсина подошла к нему и положила руку ему на плечо.

– Вся проблема только в этом? Больше ты не услышишь от меня ни слова о Леонеле.

– Ну теперь давайте сядем за стол и закончим завтрак, – обрадовалась Кандида. – Ты ведь ничего не ел, Рикардо.

– Я не хочу. Давайте закончим о деле.

– Если ты нуждаешься в деньгах, мы дадим тебе сколько нужно.

– Я не хочу все время зависеть от вас, Кандида. Дульсина покачала головой.

– Это не так, Рикардо. Возможно, мы излишне опекаем тебя и Рохелио. Но ведь так повелось с вашего детства. Вы же наши младшие братья. И всегда казались нам беззащитными. Ты не прав, когда требуешь причитающуюся тебе часть отцовского наследства. Мы ведь выдаем тебе деньги помесячно, как распорядился в завещании отец.

– Значит, я всю жизнь буду зависеть от вас?

– Почему? Вот закончишь учебу, будешь зарабатывать…

– Если ты согласишься с нами, мы и впредь будем помогать тебе. Правда, Дульсина?

– Разумеется… Может, не так щедро, как сейчас, но достаточно, чтобы тебе хватало.

– Когда я буду работать, мне не понадобятся ничьи подачки.

– Ах, не говори таких слов!

– Мы даем тебе деньги от всего сердца, как сестры. И в завещании отца сказано, я наизусть знаю: «Помогать денежными средствами Рикардо до тех пор, пока он не закончит учебу, не женится или не станет жить отдельно».

– Гм…

– Ты не веришь? Он не верит, Дульсина.

– Если ты сомневаешься, спроси у лиценциата Роблеса. Все делается по воле папы. Роблес может подтвердить это, когда тебе заблагорассудится… И прости за прямоту, но ты оскорбляешь нас своим недоверием.

– Меня больше всего, Дульсина, пугает, что Рикардо хочет уйти. Ты ведь не сделаешь этого, правда, Рикардо? Ты ведь это сказал сгоряча? Ведь так?

«Вот наглая!» – подумал Рохелио и, демонстративно взяв книгу, попробовал читать.

– Эй, – снова раздалось с ограды, – ты что, меня замечать не хочешь? Или не признаешь? Что-то быстро забыл.