— Ну вот, вы здесь. Привет, Орхидея, детка. Ты позволишь мне сказать, что выглядишь безрассудно?

Орхидея бросилась к нему и обняла, слишком тесно прижавшись.

— Прелестный вечер, — поспешно начала Валентина, слегка подталкивая сестру локтем, так как Орхидея, казалось, была готова поднять юбку и показать Элайдже татуировку.

— Ну, а это мотаунский народ, — заметил Элайджа, обращая их внимание на некоторых гостей. — Это Эстер Эдвардс, сестра Берри. Там, рядом с Марвином Гейем, стоят Мел Фарри и Чарли Сандерс из «Детройтских львов». Они только что побили «Овнов». Вот Чокер Кэмпбелл. Он раньше играл с Каунтом Бэзи, а сейчас работает с нами. Это Дайана…

Берри Горди, хозяин вечера, стоял в буфете недалеко от Орхидеи. Он накладывал на тарелку куски говядины и разговаривал с Элайджей. Берри был невысокий бородатый мужчина, с волосами, подстриженными в обычном стиле «афро». Сегодня он надел белые рубашку и брюки и несколько африканских украшений. Большие солнечные очки затеняли глаза.

— Ну, приятель, эти «Голубые Орхидеи», — она нечаянно услышала, как Элайджа хвастается главе Мотауна, — помяни мое слово, со временем затмят «Супримз». Запомни, что я сказал, и не забудь, что я нашел их.

— Держим пари на голубой «кадди», — предложил Горди, — полностью оснащенный и на ходу. Это должно произойти в течение двух лет, или пари проиграно.

— Идет! — воскликнул Элайджа.

Теперь Орхидея была слишком взволнованна, чтобы есть. Она, пошатываясь, отошла от буфетного столика, слова мужчин продолжали звенеть в ее мозгу — «затмят „Супримз“». И Берри заключил с Элайджей пари на голубой «кадиллак». О Боже… Внезапно в глубине души Орхидея поверила в это.

— Что-нибудь выпьете, мисс? — спросила официантка в фирменной форме.

— Что? О да, конечно, — Орхидея взяла один бокал с подноса. Это был коктейль майтай [8].

Торжествующе залпом выпила его. И потянулась за другим. Они, действительно, станут звездами!

Три недели спустя в Детройте Орхидея с сильно бьющимся сердцем взбежала по лестнице, ее голос перешел от исступленного восторга в пронзительный крик.

— Вэл, это произошло, это произошло, нас передают по радио. Я слышала нас в программе Томми Шеннона. Теперь мы звезды, нас передают по радио! Я не могу поверить, это произошло так быстро!

— Правда?

Валентина бросилась вниз, где Орхидея включила дорогую стереосистему Ледереров и встала в дверях как вкопанная. Их собственные голоса звучали по радио, исполняя «Хорошеньких девушек».

— Не правда ли, это замечательно, — вскрикнула Орхидея, — но слишком, слишком невероятно!

Валентина стояла в дверях, и внезапно слезы обожгли глаза и побежали по щекам. Это было замечательно и фантастично. Пожалуй, самое лучшее, что она когда-либо слышала.

Орхидея поспешно вышла от Миры Линдер, зачарованно прикасаясь к своей новой прическе. Модельер приглушила ярко-рыжий цвет ее волос, придав им великолепный каштановый оттенок и слегка распрямила ее кудри, превратив волосы Орхидеи в рыжевато-коричневую гриву, эффектно струившуюся волнистым потоком. Девушка была так взволнованна, что была готова завизжать от восторга. Этим утром позвонил продюсер из шоу Дика Кларка. Их пригласили заменить заболевшую пневмонией Лауру Бранниган.

Слава Богу, они уже купили платья в Калифорнии. Узкие. Облегающие. Усыпанные блестками цвета орхидеи. Наконец-то они могут надеть их. Она едва могла дождаться, чтобы рассказать обо всем Элайдже.

Бегом припустив на стоянку, она села в свой новый красный «камаро», который купила себе на аванс, полученный за пластинку. Он был точно такой же, как тот, который уже водила Валентина. Через несколько минут она была на скоростной автомагистрали Джон Лодж и вскоре припарковала машину у дома Элайджи.

Напевая, она входила в квартиру на двенадцатом этаже. Едкий запах марихуаны ударил ей в ноздри. Элайджи не было видно, но на стерео заливалась Дайана Росс.

— Элайджа? Лайдж! — позвала она и сбросила одежду, прежде чем направиться в спальню. На пол упала ее футболка, за ней последовали джинсы от Голории Вандербилт и наконец кружевные черные трусики-бикини. Лифчика на ней, как всегда, не было.

— Элайджа?

— Орхидея? Это ты, милая?

Она подошла к спальне и распахнула дверь. Комната пропахла марихуаной, голубой дымок плыл по комнате. Голый Элайджа на своей огромной кровати склонился к миловидной блондинке, которая присутствовала на вечере Берри Горди.

Орхидея в ужасе застыла и тихо вскрикнула.

— Привет, детка, — протянул Элайджа, отрываясь от своих занятий, — заходи, милая. Мы уже разогрелись, но ты можешь к нам присоединиться.

— Я… я… — задохнулась Орхидея, чувствуя, как волна желчи поднимается из желудка. Прижав обе руки ко рту, она повернулась и выбежала, схватила одежду и стала натягивать ее на ходу. В лифте, всю дорогу до вестибюля, она плакала.

Облаченная только в голубые французские трусики, Орхидея склонилась к зеркалу в туалетной комнате и нанесла розовым пальчиком блеск на губы.

— О, это слишком бледно! — воскликнула она, торопливо стирая его. В ожидании выступления перед миллионами зрителей в шоу Дика Кларка она чувствовала себя совершенно разбитой.

За спиной раздался голос Эбби.

— Что ты делаешь, голубушка? Разве ты не знаешь, они сами наложат грим? Для этого есть художник-гример.

Орхидея резко отодвинулась от зеркала, и ее локоть задел ряд флакончиков с гримом, выстроившихся на полке, некоторые из них упали на пол и разбились.

— Они уберут без тебя. А ты иди в гримерную, детка. Прямо сейчас, — сказала Эбби.

— Конечно, — согласилась Орхидея, но не двинулась с места, чтобы накинуть халат, который протягивала Эбби. Ее пронизывал ужас! От потрясения, вызванного предательством Элайджи, она уже оправилась. Эбби помогла понять, что ей была уготована всего лишь роль удобной любовницы красивого мотаунского администратора.

— Этот смазливый парень не стоит того, чтобы по нему сохнуть даже одну крохотную секунду, — заявила Эбби.

Но сейчас она опасалась другого, еще более тяжкого предательства. В ее душе таился глубокий внутренний страх, что люди воспримут Вэл как настоящую звезду, превосходную певицу. Боже, она так любит Вэл, но этого не перенесет.

— На землю, Орхидея… на землю, — усмехнулась Эбби. — Ты опять мечтаешь о золотом диске? Но ты не получишь его, стоя в уборной.

Орхидея схватилась за край белой раковины.

— Я… я думаю, меня вырвет, — произнесла она дрожащим голосом.

— Нет, не вырвет, — заявила Эбби, набрасывая на плечи Орхидеи голубой хлопчатобумажный гримерный халат и подталкивая ее к двери. — Ты не должна даже думать об этом — и точка.

Сделали перерыв для рекламы, и теперь Дик Кларк, вечно молодой и красивый, совещался с женщиной в джинсах, с наушниками на голове. Эбби едва могла расслышать, о чем они тихо говорили. Что-то о слишком узких юбках.

Сердце Эбби упало при мысли, что они, возможно, говорят о костюмах, слишком облегающих фигуры, которые она выбрала для Валентины и Орхидеи.

Но затем, слава Богу, Кларк покачал головой и одобрительно поднял большой палец вверх. Эбби с облегчением вздохнула. Дик Кларк создал популярность многим звездам, начиная от Чабби Чекера и кончая Сонни и Шер.

Ассистент постановщика прошел через студию и стал инструктировать девочек, где им встать, одновременно выбирая тех, кто будет танцевать перед камерой. Наверху главный осветитель на операторской тележке тоже готовил свою аппаратуру для ближнего плана, с которого начнется номер.

Режиссер протянул руку по направлению к окнам, где помещалась кабина управления, и внезапно ритмичное вступление к «Хорошеньким девушкам» заполнило помещение.

— «Я хорошенькая девушка, поцелуй меня. Поцелуй меня долгим и страстным поцелуем. Я не могу думать ни о ком, кроме тебя».