Шеф подошёл к нему и прижал его голову к себе. Но тут же отпустил, сел напротив.
— Не нашёл же он твою тётку! Разозлился тогда: натянул полог над городом, реку заковал в камень.
Едва слышно приоткрылась дверь, вошла Конкордия. Что-то шепчет шефу. Тот достаёт из камеры лифта книги и кладёт перед ним. На обложках его имя, его лицо. Открывает: его стихи.
— Как, когда вы сделали это?!
Шеф проводит рукой по его шевелюре, Джулиан вздрагивает: совсем как Мага когда-то.
— Кора записала стихи, которые ты читал ей, сделала твою фотографию, отнесла и то, и другое в типографию.
— Я ничего не заметил. Что вы улыбаетесь?
— Ты хотел славы, — усмехнулась Конкордия. — Народ видел и слышал тебя!
— Твои стихи подбодрят наших сограждан, — говорит шеф.
— Я не знал, что для них, сказал бы, чтобы не шли сюда!
— Нельзя, сынок. И так пришлось вырезать строки о Властителе и Учреждении. Если бы они прозвучали, и тебя, и меня, а заодно и тех, кто слушал их, убили бы! Говоря о природе, о доброте, о могуществе человека, ты создаёшь необходимый ряд и заставляешь задуматься.
— Ты хотел славы! — весело повторяет Конкордия.
Джулиан опускается в кресло, прижимает к себе книги. Он к славе не готов.
— Ну, чего тебе теперь не хватает для счастья? — спрашивает шеф.
Увидеть Степаниду, попросить прощения за то, что бросил её. Увидеть мать, брата, Магу.
— Пока не могу собрать всех твоих родных вместе, но это произойдёт!
— Вы что, мысли читаете?!
— Может, ты ещё и не приживёшься тут, — говорит шеф. — Не всякий выдержит жить здесь. Я бы давно вызвал наших родных, если бы не боялся за их жизнь: утром неизвестно, доживёшь ли до вечера. — И совсем другим тоном: — А пока первое задание тебе: найди тех, кто не принимает препарат!
— Надо идти в цех? — пугается Джулиан, но тут же кивает. — Хорошо.
— Чувствую свою вину перед тобой. В разговоре с Властителем я фактически отвёл тебе роль шпиона, — говорит шеф. — Конечно, решать должен ты сам: готов ли сыграть эту роль? По сути ты будешь спасать людей. Времени подумать достаточно, спешить с ответом не надо.
Вот тебе и отец! Даже не спросил, хочет ли он, решил за него: своими руками определил в шпионы!
— Я очень боюсь за тебя, сынок, но только тебе могу доверить… ты потом поймёшь… Постараюсь обеспечить твою безопасность. Дело вот в чём. Властитель сам, лично, следит за происходящим в Учреждении, регулирует работу всех отделов и цехов, входит даже в мелкие проблемы. Его верный Брэк был жесток и груб, его нашли задушенным. Кто это сделал, до сих пор неясно. Но теперь Властитель не оплошает: на место Брэка подберёт более мудрого исполнителя! Как понимаешь, это грозит гибелью всем нам. Я хотел бы опередить его: предложить своего человека. Мы с тобой спасём сотни людей. Кора, нужно изменить внешность: покрасить его, подобрать усы, очки. И дома, в постели, и в цехе ты должен ходить в очках и усах. Понял?
Он — шпион? О шпионах пишут в газетах. О них, посиживая на брёвнах, говорят старики, покачивают головами, недоумевают: откуда так много их взялось?
— Шпион и тот, кто доносит, — одно и то же? — спросил он сердито.
— Нет, сынок, совсем разные понятия. Если ты поможешь несчастным людям в своей стране, кто ты? Герой. Правда ведь? Так что слово «шпион» — совсем неточное.
Он говорит «сынок».
— Я согласен, — слышит Джулиан свой голос.
— Спасибо, мой мальчик, за то, что ты пришёл ко мне. Ты очень устал. Кора отведёт тебя в твою квартиру и первое время подстрахует. Она же научит тебя задерживать дыхание, есть, что можно. Слушайся её во всём!
Та внутренняя работа, что умерла в нём с исчезновением тётки, началась опять с прихода в город и достигла высшего напряжения в разговоре с шефом, измотала его, ибо потрясла все основы жизни. Джулиан шёл следом за Конкордией по узкому коридору и не мог справиться с хаосом в душе.
Глава восьмая
Не успел Владим вернуться из города, его тут же отправили за Роберто.
В подземелье стояла тишина. Прекратились работы, издающие шум. Дети не играли.
Готовили операционную. Мыли стены и полы, раскалённым утюгом снова и снова гладили и так скрипящие простыни. Кипятили инструменты.
Полосной операции делать ещё не приходилось.
И Жора, и Вера, и Роберто, прибывший очень скоро, приняли душ, поменяли одежду.
Учитель корчился от боли. Даже пить не мог. Лера смачивала ему губы мокрой салфеткой и всё старалась хоть каплю выдавить в рот. Но проглотить он ничего не мог, вода стекала к шее.
Наконец всё было готово. Подключили капельницу.
Магдалина попросила всех уйти подальше от операционной, Учителю нужно много свежего воздуха.
Её тоже не допустили присутствовать. Роберто сказал: «Ты мне будешь мешать».
Каждая минута растягивалась на часы.
Как подействует анестезия, принесённая Роберто? Как справится Жора? Он оперировал много лет назад и в других условиях. Как отреагируют органы, на которых опухоль разлеглась?
Они все сидели в столовой, кто с книжкой, кто с вязаньем, кто просто смотрел в одну точку. Детей попросили рисовать.
Мелькали посторонние мысли «Надо бы покормить людей», «Роберто не вылечился от своей болезни», «Почему Адриан не отпустил Джуля сюда?», «Надо бы попросить что-то сготовить», «Надо бы пойти проверить, как другие больные». Но она не могла шевельнуться.
Джуль боялся смерти. Сейчас она боится смерти. Не своей.
Любима у неё уже отняли. Кто на очереди?
Всё-таки заставила себя пойти к поварам, попросила их приготовить еду. Сама пошла к больным.
Ей не хватало Алины. Она часто ночевала у Адриана, хотя оба считали, что это опасно. Но девочка тосковала без отца.
— Мама, он один там. Я варю ему кашу. Я укладываю его спать. Не я бы, он не спал бы ночи напролёт. Ты же знаешь, сколько он работает! Не бойся за меня, пожалуйста!
А если кто ворвётся в квартиру, девочка днём одна. А вдруг с Адрианом беда, никто не узнает, что она там. Нужно попросить Раю забирать её к себе, пока Адриана нет дома.
И Джуль в опасности каждое мгновение. А теперь ещё и у Учителя, по предположению Жоры, рак с метастазами.
Болела грудь. То и дело прикладывала к ней руки, судорожно вздыхала, повторяла: «Господи», на «помоги» не хватало сил.
Людей покормили. Её заставили выпить крепкого чая.
Прошло, наверное, много часов, наконец, она услышала, как распахнулась дверь операционной, и Жора буквально выпал в коридор. Бледен, губа закушена. Афанасий перекрестил его. Гуля дала кружку с чаем.
— Пей, он уже не очень горячий.
Сначала Жора лишь пригубил, потом сделал небольшой глоток. Но ют закинул голову и залпом выпил до конца.
— Ещё? — спросила Гуля.
Ничего не ответил. Смотрел на всех виновато.
Хотела спросить «жив?», губы свело в гримасу. Спросил Ив:
— Что?!
— Кровотечение. Вырезал, что увидел.
— Будет жить?
Жора ничего не ответил, пошёл в душ.
В операционной Роберто следил за жидкостью, стекавшей в вену Учителя.
Учитель дышал спокойно, сознание уже вернулось к нему.
— А теперь, Витя, спи. Все с тобой. Будем бороться. — Не глядя на неё, Роберто сказал: — Замени Веру, ей нужен отдых. Сиделка должна сменяться каждый час, её задача: вытирать лицо и руки влажной салфеткой. Если возникнут позывы к стулу или что-то неожиданное, немедленно вызвать меня. Я пошёл спать. Ни поить, ни кормить категорически нельзя.
— Можно я подежурю? — спросила Магдалину Гуля.
— Я! — прошептал Ганя.
Все предлагали подежурить. Она попросила Леру установить строгую очередь и немедленно разойтись. А сама поплелась за Роберто, так же, как и он, еле переставляла ноги.
В его комнате так никто и не поселился, словно знали: рано или поздно он появится тут. Роберто сел на кровать, положил руки на колени.
