— Но что ей нужно в Бедламе? — с подозрением спрашивает Фелисити.
Меня пробирает холод.
— Там же Нелл Хокинс…
— Ты предполагаешь, мисс Мак-Клити может что-то с ней сделать? — Энн говорит с излишним любопытством, будто такая мысль не кажется ей отвратительной; гораздо больше похоже, что в глазах Энн все выглядит просто интересным приключением.
— Я не знаю, — отвечаю я. — Но все это заставляет меня думать, что они очень хорошо знают друг друга, и школа Святой Виктории тут ни при чем.
Мы некоторое время стоим на холоде, но мисс Мак-Клити не возвращается, а мы вполне можем опоздать на встречу с Франни. И с большой неохотой мы вынуждены уйти, хотя вопросов у меня теперь куда больше, чем прежде. Что понадобилось мисс Мак-Клити в Бедламе? Что она там ищет? Я почти уверена, что мисс Мак-Клити и Нелл Хокинс как-то связаны между собой. Вот только я не знаю, как именно и почему.
ГЛАВА 25
Фелисити приглашает нас к себе домой на очень поздний чай. От долгой прогулки у нас отчаянно разыгрался аппетит, и мы без малейших сомнений съедаем по нескольку лакомых сандвичей.
— Ну, и что вы об этом думаете? О визите мисс Мак-Клити в Бедлам? — спрашивает Фелисити, не переставая жевать.
— Возможно, у мисс Мак-Клити есть душевнобольной родственник? — предполагает Энн. — Кто-нибудь, кого стыдится вся семья.
— Или, возможно, она отправилась туда, чтобы повидать Нелл Хокинс, — говорю я.
— Сейчас мы все равно не сможем ответить на этот вопрос. Давайте лучше выясним, почему книга мисс Вьятт представляет такой интерес для мисс Мак-Клити, — говорит Фелисити, завладевая книгой, чего я и ожидала. Она просматривает оглавление. — Рыцари-тамплиеры, братство масонов, общество Дьявольского огня, ассасины… одно только перечисление чего стоит! Ага, вот оно. Страница двести пятьдесят пятая. Орден.
Фелисити быстро находит нужную страницу и начинает читать вслух.
В каждом поколении молодых девушек следует тщательно обучать, чтобы они могли занять свое место в самых высоких кругах Ордена. К тому времени, когда им исполнится шестнадцать лет, за ними нужно наблюдать особенно пристально, чтобы выяснить, кто из них будет избран сферами, чтобы обладать истинной силой, а чья сила — всего лишь мигающий огонек, который выгорит, оставив горстку пепла. Те, кто не избран, должны быть отклонены и, возможно, предоставлены обычной судьбе женщины, заботящейся о доме и очаге, и им никогда более не следует думать о том времени, когда они соприкасались с силой. Другие же продолжат жизнь служения и будут призваны Орденом так или иначе, когда придет их время.
Кое-кто утверждает, что этот Орден никогда не существовал, что это всего лишь выдумка, вроде сказок о феях, гоблинах и ведьмах, принцессах и бессмертных богах Олимпа, и что благодаря подобным выдумкам литературные сочинения так сильно влияют на девушек, наделенных фантазией; они готовы верить всему. Другие говорят, что женщины Ордена были язычницами, кельтскими жрицами, растаявшими в тумане времен, как Мерлин, король Артур и его рыцари. Но существует и более мрачный слух: что одна из жриц Ордена предала его, совершив человеческое жертвоприношение…
Фелисити утыкается носом в книгу. И продолжает читать про себя.
— Эй, ты должна читать вслух! — возмущаюсь я.
— Но здесь только то, что мы уже знаем, — говорит Фелисити.
— Дай-ка, я сама прочту!
Я отбираю у нее томик.
Безумные, увлекающиеся наркотиками, пьяницы, нищие или голодающие, все эти несчастные, невезучие души нуждаются в защите Ордена, потому что их умы слишком беспокойны и слабы, чтобы сопротивляться зову темных духов, которые могут говорить с ними в любое время…
Пьяницы. Увлекающиеся наркотиками. Я сразу думаю о своем отце. Но нет, я ведь спасла его… Ему ничто не грозит.
— Если духи способны проникать в умы душевнобольных, то разве мы можем быть уверенными в Нелл Хокинс? — спрашивает Энн. — Что, если они уже ее используют в своих дурных целях?
Фелисити соглашается с ней:
— Да, мысль тревожная.
Темные духи говорили со мной устами мистера Кари, зловеще предостерегая… но в Нелл Хокинс не было ничего устрашающего. Она была просто напугана. Я качаю головой:
— Я уверена, Нелл изо всех сил борется, чтобы не позволить темным духам завладеть ею. Именно поэтому до нее так трудно дотянуться, я думаю.
— Как долго она может сопротивляться? — спрашивает Энн.
На это у меня ответа нет.
— Ладно, давайте я еще немного прочту, — говорит Фелисити.
Достоверно то, что Орден продолжает существовать и в наши дни, хотя иные считают его мудрость безрассудством или безумием. Члены Ордена вынуждены скрываться. Они узнают друг друга по разнообразным символам, известным только посвященным. Среди этих символов — Око Полумесяца, двойной цветок лотоса, роза, две переплетенные змеи…
— Точно как кольцо мисс Мак-Клити! Мисс Мур говорила, что это какой-то символ, — говорю я. — И я видела такое же кольцо в видении с тремя девушками.
У Энн округляются глаза.
— Ты видела?..
Фелисити очень не нравится, когда ее перебивают, вне зависимости от причины. Она громко продолжает читать.
Но это еще не все. Жрицы Ордена обычно использовали анаграммы. Этот способ был в особенности эффективен тогда, когда нужно было что-то скрыть от преследователей. Таким образом Джин Сноу могла превратиться в Нидж Уонс, и никто, кроме ее сестер, не знал ее настоящего имени.
Фелисити умолкает и хватает листок бумаги.
— Давайте придумаем собственные анаграммы! Мне хочется посмотреть, какое может получиться тайное имя для меня.
Фелисити возбуждена. В обычной домашней обстановке она может держаться совсем просто, ничего из себя не воображая. И она ничуть не боится выглядеть глупо.
— Отлично, — соглашаюсь я.
Фелисити пишет свое имя в верхней части листа: «Фелисити Уортингтон». Мы все вместе смотрим на буквы, ожидая, что в них проявится новое, мистическое имя.
Энн что-то пишет на другом листе.
— Из «Фелисити Уортингтон» получается «Филин ест ортони и гутит».
Фелисити кривится:
— Но это же бессмыслица!
— Верно, ерунда какая-то, — соглашаюсь я.
— Попробуй еще раз, Энн, — приказывает Фелисити.
Энн, держа карандаш над бумагой, сосредотачивается, как хирург над больным, лежащим на операционном столе.
— «Сито и филин — гроту нет», — неуверенно произносит она.
— В этом тоже нет никакого смысла! — жалобно говорит Фелисити.
— Я стараюсь.
Я тоже стараюсь, но продвинулась ненамного дальше. Я так и эдак складываю буквы имени «Джемма Дойл», но получается одно и то же.
— Что там у тебя, Джемма? — спрашивает Фелисити.
— А, и говорить не о чем!
Я сминаю лист. Но Фелисити выхватывает его из моей руки, расправляет.
— «Мол мёда джи»!
Они обе заливисто хохочут, а я начинаю злиться.
— Ох, это просто великолепно! — весело восклицает Фелисити. — Значит, отныне и навсегда ты будешь известна под твоим тайным именем-анаграммой: Мол Мёда Джи!
Восхитительно.
— Я лучше еще разок попробую, — говорю я.
— Пробуй, если хочется, — говорит Фелисити, ухмыляясь с видом кошки, загнавшей мышь в угол. — Но лично я буду называть тебя только Мол Мёда Джи!
Энн коротко фыркает, и от этого у нее опять начинает течь из носа. Она сморкается, бормоча: «Мол Мёда Джи», и Фелисити снова хихикает. Я раздражена, что стала объектом насмешек.
— Ладно, а какое у тебя будет тайное имя, Энн? — спрашиваю я.
Энн показывает аккуратные буквы, написанные на белом листе:
— Нэн Шодбрэу.
— Это нечестно! — возражаю я. — Это слишком похоже на твое настоящее имя!
Энн пожимает плечами.
— Нам ведь нужны просто другие имена, и притом не слишком броские?
Она победоносно улыбается, и за наступившим молчанием я как бы слышу: «Мол Мёда Джи».
