Заворочался разбуженный гремлин, однако посторонний звук стал только громче. Федр бросился к гиппопотаму.

Под лоханью копошилось приземистое существо, не очень‑то похожее на длинную фигуру в капюшоне. Толком разглядеть его не удалось. С нетопыриным писком тварь метнулась к Федру. Он отмахнулся щипцами, проворный враг увернулся. Противники закружились в смертельном танце. Злобное существо было лишь немногим больше собачонки, однако пасть имело как у крокодила, а его передние лапы заканчивались тремя острыми загнутыми когтями. На тощем тельце кое‑где топорщились желтые перья. Федр никак не мог пнуть или стукнуть тварь. Она же атаковала куда удачней — ее зубы несколько раз лишь чудом избежали встречи с Федровой ногой.

Помощь пришла, откуда не ждали. Перед Федром мелькнула золотая вспышка, и в аккурат на зубастого врага обрушился Ил‑Лаарт. Мелкая тварь рассыпалась как спичечный домик, а Угорь пробежался по кругу, подпрыгнул и издал радостный вопль. На спине его, судорожно цепляясь за стоящие торчком шипы, болтался бедняга Пуп.

— Поздравь нас, этруск! — Недавняя обида на человеческий расизм была благополучно забыта. К Пожирателю плоти вернулась обычная жизнерадостность. — Лишенец научился произносить мое имя! Ну‑ка, Пуп, говори!

— Ы‑ы‑ы‑п! Ы‑ы‑ы‑т! — разбрызгивая слюну, послушно выдавил гоблин.

Но Федру было не до того. Он присел на корточки и подобрал обломок скелета — конечность с тремя пальцами. Очень и очень знакомую. С костей прямо на глазах исчезала плоть, превращаясь в зеленоватый дым.

— Как думаешь, сир Пожиратель, что это такое?

Ил‑Лаарт приблизил щучью морду к костяку.

— А, так это же гровел! Искусственное существо, творение некроманта. С создания таких тварей начинающие чернокнижники учатся поднимать мертвых. Берется скелет или трупик какой‑нибудь зверушки, облекается некроплотью и посылается творить зло. В Чед‑Насаде для этих целей использовали комнатных сфинксов. Нарочно держали в клетках и морили голодом. Судя по желтым перьям, это он и есть. Если гровел твой, то прости, — добавил Ил‑Лаарт. — Я его случайно растоптал. Сам люблю разные мерзкие штуки и понимаю, как он был тебе дорог.

— Так… — зловеще проговорил Федр. — В клетках, значит.

Он убедился, что герметичность Булькиного транспорта не нарушена, а сам гиппопотам почивает как ни в чем не бывало, закинул кусачки в черепаху и зашагал к палатке Волосебугу. Однако вся его решимость устроить праведный суд разлетелась вдребезги, когда столкнулась с реальностью. Отшельник и его помощник стояли около своего шатра и грустно смотрели на длинный разрез, надвое располосовавший заднюю стенку.

— У вас‑то что случилось? — сердито спросил Федр.

Волосебугу только покачал головой. Ответил Минджуку:

— Кто‑то украл клетку с останками карликового сфинкса. Сир Прорицатель не понимает, какому вандалу они могли понадобиться.

— А ему самому зачем нужен этот скелет? — с подозрением спросил политсоветник.

— Я собирался гадать по его древним костям об успехе нашей экспедиции, — прохлопали в ответ края палаточной ткани. — А сейчас на чем гадать?

— На Булькином навозе! — раздраженно отозвался Федр и отправился спать.

Оглядев напоследок тихий лагерь, — утомленные маршем воины даже не подумали отреагировать на суету и продолжали дрыхнуть, не говоря уж о привычном к шуму зверье, — он откинул полог и скользнул во мрак палатки.

— Что там происходит? — пробормотала маджаи сквозь сон. — Иди сюда, мне холодно.

Этот город шумел днем и ночью, ни на минуту не прекращая веселиться, сражаться, пить и заниматься сексом. Все искушения Подтеменья сконцентрировались в Кор‑Наргитте, а по‑эльфийски — Вместилище Радостной Боли. Но прежде всего это была столица гладиаторских боев. Все остальное тут с неизбежностью наросло, как ракушки на днище корабля.

Самих коровичей в городе обитало не так уж много, и они были заняты исключительно обслуживанием туристов. То есть удовлетворением самых низменных инстинктов, а также чувств голода и сонливости.

— К сожалению, миновать это гнездо разврата невозможно. Его построили на самом пересечении дорог, — сообщила Фундис, когда впереди показались яркие огни Кор‑Наргитта. — Придется встать на денек на окраине, а то ополченцы могут взбунтоваться и дезертировать. Они и так уже пересчитывают гроши, мечтая их потратить. Не женщины, конечно, — с осуждением добавила она.

— А чем женщины хуже? Развлекаться все любят, и ты тоже.

— С тобой развлечешься, как же…

— Солдат можно понять, — гнул свое Федр. — Всю жизнь слушали рассказы старших товарищей и торговцев об этом славном городе, мечтали в нем побывать…

— И ты туда же! Тьфу на вас, мужиков! Пойдете шляться со своим Заком — остерегайтесь некромантских шпионов и вербовщиков. В Яму или Лужу только так загреметь можно. На цепи до смерти просидите. До скорой смерти, я имею в виду. Или в зомби превратят и не поморщатся.

Маджаи спрыгнула с черепахи и кликнула выжлятника. Очевидно, собиралась вступить в город верхом на своем вороном рапторе, дабы сразу вызвать у всех встречных уважение.

«Что за ямы? — подумал Федр. — Лужи еще какие‑то».

Армия остановилась в большом постоялом дворе на окраине, заняв не только свободные номера, но и все хозяйственные постройки. Хозяин принялся требовать адекватного возмещения упущенной выгоды, Фундис сослалась на межгородские договоренности. Однако хозяин и слушать не желал о политике. Верхушке армии — маджаи, младшей жрице и обоим сотникам‑драу пришлось отправиться на прием к матриарху главенствующего Дома.

Зак и Федр выдали своим золотоискателям дорожные чеки Эльфобанка на тысячу быров и отправились в ближайший кабак. У них‑то в карманах звякали полновесные флорины.

Народец в кабаке пировал тот еще. Сплошные грузчики, фурманщики и прочая поденная шваль. При виде военачальников посетители на мгновение затихли, оценивающе оглядели мощные фигуры гостей, их орочьи кинжалы и вернулись к распитию своего пойла.

— Эй, старик, нальешь лучшей выпивки двум усталым путникам? — спросил Зак у пожилого темного эльфа за стойкой.

— Смотря какая валюта! Флорины, даласи, седи, метикалы? Быры, пулы, квачи, лилангени, дорожные чеки? А может, эльфийские золотые кордобы?

— Вот слышу речь не мальчика, но драу, — похвалил кравчего Твердоствол. — И что, часто тут квачами расплачиваются?

— Не твое дело, — посуровел эльф.

Золотоискатели взяли по кружке знакомой им крепкой настойки на перцовом грибе и прошли к свободному столу. Все посетители харчевни как один рассуждали на тему гладиаторских боев. И практически все, если их послушать, были уверены в том, что знают, кто победит в ближайшей праздничной схватке. Только таинственно не называли имени.

— Сколько у нас флоринов? — озадачился Зак.

— У меня сорок три.

— И у меня тридцать! Надо сделать ставку в Яме Кровавой тени. Сорвем куш! Таскать гроши у Хино мне надоело, я не жиголо какой‑нибудь.

— Это точно. Те хотя бы отрабатывают в постели.

— Чей бы хорхой пищал, — загадочно ухмыльнулся Маггут и хлопнул по животу ладонью.

— Будет скалиться, мужик. Объясни лучше, что это за Ямы такие. Все уши мне про них прожужжали.

— Местные гладиаторские арены. Их устраивают в карстовых провалах. На склонах вырубают трибуны и ложи, а на дне идет смертельная сеча. Еще есть Лужи Кровавой тени, но там вроде не убивают.

Федр отхлебнул горького пойла и огляделся. Никто не предлагал им сделать ставки, сыграть в рулетку, посмотреть на карточные фокусы или еще как‑либо расстаться с деньгами — что настораживало, учитывая репутацию коровичей и города в целом.

— Местные мошенники нас побаиваются, — резюмировал Федр.

Но один смельчак все же нашелся, и это оказался Минджуку, который с деловым видом расположился между золотоискателями.