Здесь Сергей в полной мере проявил свой талант ловеласа. Склонив красивую голову и потупив глаза, он открыл Екатерине тайну: то, что всему свету казалось браком по любви, на самом деле было притворством. Он испытывал мучения. Каждый день ему приходилось платить тяжелую цену за один бездумный миг слепой страсти, когда он убедил себя, что любит Матрену.

«Я сделала все, что было в моих силах, чтобы заставить его отказаться от этой цели, — вспоминала Екатерина. — Я действительно думала, что мне это удастся». Но Сергей пробудил в ней жалость; она слушала его еще и еще и уступила.

Сергей знал, как сыграть на чувствах женщины и как скрыть холодный расчет умело подобранными словами. Его сладкое красноречие помогло ему преодолеть все препятствия. Его темные глаза, когда он их поднял и посмотрел ей в лицо, довершили дело. Последний запас ее стойкости растаял без следа.

Екатерину предупреждали о последствиях. «Красавчик Серж» вызывал неприязнь у княгини Гагариной, а Екатерина обычно прислушивалась к ней. Но на сей раз привычный здравый смысл изменил Екатерине. Там, в салоне Чоглоковой, разгоряченный вином и жаром молодости философ, который поклялся никогда не идти на поводу у своих страстей, попался в шелковые силки придворной любви.

Продолжалась любовная игра несколько месяцев. Сергей наступал, а Екатерина отступала. Она видела его почти каждый день, а он твердил ей о своем чувстве. Она держала его на расстоянии, старалась не оставаться с ним наедине, но в то же время ощущала сладостное напряжение между ними, манящий соблазн запретных наслаждений.

В рассказе самой Екатерины нет никакого намека на то, что она сдерживала поползновения Сергея из страха. Обстановка изменилась: Чоглоковым теперь так не терпелось увидеть Екатерину беременной, что они были готовы убедить ее завести себе любовника. Императрица изменила их амплуа. Если раньше они были сторожевыми псами, то теперь им предстояло выступить в роли сводни. Елизавета больше не намерена была терпеть: ее племянник должен иметь сына и наследника, а если же он, как все говорили, не мог зачать его, тогда Екатерина должна забеременеть от другого. Чоглоковы обязаны были об этом позаботиться.

Больше всех на роль любовника великой княгини подходил красавец Сергей, который показал себя приятным кавалером и, по всей видимости, был влюблен в Екатерину. Мария поговорила с Екатериной, убеждая ее отбросить угрызения совести, связанные с супружеской неверностью, и уступить домогательствам Салтыкова. Тем временем Николай, впавший в немилость за то, что соблазнил одну из фрейлин, мадемуазель Кошелеву, сам начал флиртовать с Екатериной.

Петр ничего не имел против, Сергей ему нравился, и кроме того, оказавшись в положении зрителя, великий князь наслаждался, наблюдая за тем, как вылощенный придворный домогается его жены. Он не был ревнив и не смотрел на жену как на свою неприкосновенную собственность. Хотя престолонаследие не было ему безразлично, но кем будет зачат его наследник, должно быть, не имело для него никакого значения. Он наблюдал со стороны, предоставив событиям развиваться своим чередом.

Сергей продолжил свои ухаживания, и некоторое время Екатерина держалась стойко, обращаясь с ним так же радушно, как и с любым другим придворным, дразня его, когда он не давал ей покоя своими бесконечными объяснениями в любви. «Откуда вы знаете, что я уже не отдала свое сердце кому-нибудь другому?» — поинтересовалась она у него. Однако это нисколько не обескуражило его. Наоборот, он стал еще более настойчив в своих домогательствах.

Пришло лето, и «молодой двор» — под этим названием был известен кружок лиц, наиболее близких к великому князю и великой княгине, — начал устраивать выездные развлечения на лоне природы. Николай Чоглоков организовал охоту на одном из невских островов, куда избранная компания придворных, включая Сергея, была доставлена на лодках. Они решили провести там целый день. Как впоследствии вспоминала Екатерина, Сергей «улучил минуту, когда все скрылись из виду в погоне за зайцами, и подойдя ко мне, опять заговорил на свою излюбленную тему». Пока он развивал во всех подробностях мысль об их тайном счастье, она слушала с большим, чем обычно, терпением. Заметив, что Екатерина удерживается от отговорок и возражений, Сергей воспользовался ее молчанием, чтобы показать, как сильно он любит ее.

Полтора часа в тиши укромного местечка Екатерина слушала Сергея. С реки дул ветерок, обвевая их прохладой. Он умолял ее дать ему доказательства того, что и она не безразлична к нему, и Екатерина, благожелательно улыбаясь и делая вид, что его слова немало забавляют ее, тем не менее дала себя убаюкать этим сладким красноречием. «Он доставил мне удовольствие», — писала она, несмотря на то, что смеялась над его тщеславием и находила его настойчивые ухаживания несколько утомительными. Возможно, любовь вызывала у нее любопытство. Прожив семь лет в браке, который был, по сути дела, фиктивным, и находясь в атмосфере любовных интриг, которой дышали, казалось, все, кроме нее, читая романы и наблюдая за постоянными эротическими похождениями императрицы, Екатерина, бесспорно, сгорала от желания проникнуть в тайны плотской страсти.

«В глубине сердца я уже сдалась», — признается она в своих мемуарах. Все же в ней было достаточно самообладания, чтобы приказать Сергею оставить ее, «потому что столь долгий разговор мог вызвать подозрения. Он сказал мне, что не уйдет, пока я не выражу своего согласия на словах».

— Да, да, но уходите!

— Значит, мы договорились, — сказал Сергей, дав коню шпоры и отъехав.

— Нет, нет, — закричала она ему вслед.

— Да, да, — откликнулся он, и его голос затих вдали.

«На этом мы расстались», — писала Екатерина. С противоречивыми чувствами она вернулась в охотничий домик на острове, где и встретилась с Петром и всей компанией. «В тот день мою голову осаждали тысячи тревог; я была недовольна и очень злилась на себя. Я думала, что могу управлять его головой и своей, но теперь поняла, что нашими желаниями было трудно, может быть, невозможно вообще управлять».

Природа тоже разгулялась не на шутку. Когда охотники приступили к ужину, ветер сначала усилился, а затем с Балтики налетел настоящий шторм. Разгулялись волны, затопило весь остров. Вода залила нижний этаж охотничьего домика и плескалась у подножия лестницы. Господа вместе со слугами вынуждены были искать убежища на верх-, нем этаже и переждать, пока не утихнет шторм. А он утих лишь к рассвету.

Сергей, которому судьба подарила несколько лишних часов общения со своей возлюбленной, весь сиял от радости. «Само небо благосклонно к нам!» — объявил он и горделиво расхаживал среди придворных, прикорнувших на кроватях.

Эго его состояние не укрылось от Петра, который безошибочно угадал причину и после возвращения во дворец заметил своему слуге, что Сергей и Екатерина «одурачили Чоглокова» и затеяли любовную интрижку за его спиной. Сам же Петр в ту пору увлекся фрейлиной Екатерины, Марфой Шафировой. От его зоркого глаза не ускользнуло и то, что Сергей затеял не одну, а две интрижки, добиваясь одновременно благосклонности жены Петра и сестры Марфы, Анны. Екатерина же не заметила этого.

Ухаживания Сергея Салтыкова за великой княгиней не только не осуждались, но даже поощрялись Чоглоковыми. Поняв, что Екатерина может вскоре забеременеть от своего любовника, они позаботились о том, чтобы ребенка считали законнорожденным. Желая развеять слухи о том, что Петр все еще был неискушенным девственником, Мария нашла услужливую вдову, мадам де Гроот, которая научила его тому, что надлежало знать мужчине. Затем посвящение Петра в тайны плотских утех было намеренно предано огласке и таким образом честь Екатерины была соблюдена. Из рук тех, кто захотел бы оспаривать право будущего ребенка на престол, выбили главный козырь.

Осенью 1752 года Екатерина забеременела. В ее мемуарах умалчивается об этих месяцах и о связи с Сергеем, который почти наверняка являлся отцом ребенка. Трудно судить о том, что принесла ей любовь — душевный подъем, вызванный исполнением материнского долга, Страдание или разочарование. К сожалению, Сергей оказался не стойким, не преданным любовником. Порою он был меланхоличным и рассеянным. Его страсть то вспыхивала, то затухала (лишь через некоторое время Екатерина узнала, что его романтические привязанности вместе с ней делила еще одна особа). Его самодовольство и заносчивость иногда просто бесили ее. Когда она сказала ему об этом, он попытался отделаться легкими шутками, а затем, надуваясь от спеси, обвинил ее в неспособности понять его. Ведь она, в конце концов, по своему происхождению была захудалой немецкой принцессой, а он принадлежал к одному из знатнейших родов России.