Самоподготовка в тренажерном зале оказалась отнюдь не самостоятельной. На ней оказались и Пенициллин, и Полкан, и даже профессор Вонляров с шестью санитарами. Сориентировался я раньше всех, по крайней мере первым успел занять кресло модели истребителя. Самое дальнее от «пыточного ящика» . Перехватить меня командиры не успели, так что засунули на экзекуцию менее расторопного курсанта.

Одел я шлем, натянул обвешанные проводами перчатки, вызвал на щиток перед глазами панель управления, сижу, стараюсь запомнить, какие рычаги и кнопки на штурвале для чего предназначены. Их довольно много, но расположены довольно удобно, ясно, что их не от балды тут лепили.

Однако, поиграть в космический бой мне не дали. Пока инструкцию изучал, подошли ко мне Пенициллин с профессором, и явно не просто лясы поточить. Сделал вид, что очень увлечен инструкцией, но «не заметить» себя они мне не дали. Майор даже легкие полные надул, никак «Отставить!» гаркнуть собрался, но профессор его деликатно за плечо придержал и остановил. Сам беседу повел:

– Понимаю, молодой человек, штурвал покрутить, да за рычаги подергать, очень увлекательно, но вам это ни к чему. Вы у нас эмпат-пилот, вам с кораблем сознанием сливаться положено. Обычно, чтобы это получилось, курсанта хотя бы пару месяцев на тренажере готовят, – профессор небрежно махнул рукой в сторону «пыточного ящика» , – но вы у нас особенный, хочу посмотреть, может, у вас сразу получится.

Естественный вопрос «А что должно получиться?» я в себе задавил. Ответ очевиден «слияние с кораблем» . Только понятнее от такого ответа не станет. Поэтому попросил:

– Вы мне не покажете, как это делается? Со стороны посмотреть интересно, может и пойму.

Пенициллин возмутился:

– Зачем придуриваешься?!

Но профессор его опять остановил.

– Действительно, майор Пенкоф, покажите курсанту, как правильно сливать сознание с этим тренажером. Может, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО что-нибудь интересное УВИДИТ.

То, что Вонлярский выделяет голосом слова, мне не понравилось. Намек на то, что меня в чем-то подозревают. Они что, и вправду решили, что я уже все это умею, а скрываю по каким-то личным соображениям? Я что, шпион?! Придется с профессором после серьезно поговорить. Спрошу его, а много ли он знает о возможностях эмпатов класса «SS» ? Пусть лучше на эту тему думает, а не шпионов ловит.

Отдал я Пенициллину свой шлем, перчатки и уступил место. Шлем он одел, перчатки проигнорировал, в кресло уселся, положил руки себе на колени. После чего штурвал, рычаги и даже кнопки сами собой шевелиться стали. При неподвижных руках пилота!

– Эффектно! – говорю. – А в реальном корабле штурвал тоже сам поворачивается? Не будет механика действия пилота тормозить?

Ответил мне неожиданно сам майор. Только не голосом, а через громкоговоритель, который, оказывается, на спинке кресла имелся. Не открывая рта, естественно.

– В боевом истребителе ручное управление не симулируется. Штурвал просто отключается. Зачем лишние действия производить? – И добавил, – Ну как, все понял?

– Одну минуточку, – говорю.

Сам же в частичную медитацию ушел, ускорился и стал энергоканалы изучать. Ясен пень, как-то он к тренажеру подключился, надо только заметить, где и как.

Соединительные энергоканалы обнаружились почти сразу. Небольшие такие отростки от его головы к шлему. И шлем оказался очень непростой, да и кресло. По ним тоже энергоканалы разбегались, только какие-то непривычные, а в спинке кресла так и вовсе мощный узел был. В шлеме тоже небольшие узлы оказались, но мелкие. Так, узелки. Вот к этим узелкам от головы Пенициллина и тянулись ниточки связи. Кстати, совсем немного их. Всего семь. Впрочем, зачем больше? Помнится, в разъеме IDE куча контактов была, а SATA, где их тоже семь, обмен данными много быстрее осуществляет.

Так, а из головы контакты откуда идут? Тоже из узелков. Есть у меня такие? Вроде есть. Только у меня их много больше, чем у майора, да и вся система каналов у него какая-то деформированная. Только вокруг этих семи узелков и развита, а кое-где, похоже, даже разрывы есть. И как он так живет? Впрочем, не мое дело.

Попросил пустить меня на место пилота. Сел, проверил шлем. Узелки на месте. Стал к ним по одной из своих ниточки связи тянуть. А потом, мне, вроде, как кто-то помог. Не иначе, как сам тренажер. Если потренироваться, наверное, можно будет в дальнейшем не постепенно подключаться, а разом. Корабль (по крайней мере, данный учебный) этого подключения явно ждет.

Ощущения стали странные. Как будто тело у меня много больше стало, и вся структура у него поменялась. Тут лонжероны проходят, здесь сопла турбин, а здесь пушки... И всем этим я шевелить и управлять могу, как собственными руками. Руками, кстати, тоже могу. Какой-то синтетический монстр из меня получился, но под ускорением управлять им совсем не сложно. Даже на особо сильно ускоряться не надо, раза в два-три достаточно.

В общем, покрутил я тоже штурвалом, точнее, рулевыми соплами турбин поуправлял, а поворот штурвал – следствие этих действий.

– Действительно, – говорю, – интересно.

Своим голосом сказал, а после через динамик продолжил:

– Только ощущение, что большая часть корабля у меня какая-то призрачная. Это потому, что тренажер, а на самом деле ее нет?

– Вот, я же говорил! – хором воскликнули Пенициллин с профессором.

Ну и что они имели в виду? Впрочем, у меня более важная проблема есть, которую желательно разрешить не откладывая.

– Как я понимаю, тренажер ТГРПКФ-18/836/8g-М (я имел в виду «пыточный ящик» ) мне больше не нужен?

Сволочной майор был с этим не согласен. Тренировки всегда нужны, даже если на данный момент кондиции у меня и удовлетворительные. Но профессор все-таки его рвение меня покалечить немного укоротил, объяснив, что первоочередная задача сейчас остальных восемь эмпатов к слиянию с кораблем подготовить. Кошаки могут вернуться в любой момент, а тренажер такой на станции только один. Так что к моему физическому развитию можно после вернуться, а пока мне боевое пилотирование осваивать надо.

К этому моменту из «пыточного ящика» как раз первую жертву вынули, можно было следующего на экзекуцию направлять. Майор пошел проконтролировать процесс.

Я же пристал к Вонлярскому с вопросом, так с чем же я все-таки «сливался» ? Не с железом же, в самом деле?

Профессор удивился, что я таких общеизвестных вещей не знаю, но я его клятвенно заверил, что это именно так. Он что-то поворчал о безобразной школьной подготовке, когда теоретический базис подменяют тупым натаскиванием, но все-таки ответил. Даже подробно, хотя, подозреваю, кратко он и не умеет. Увлекающаяся натура.

Оказалось, что местные компьютеры вовсе не из кремниевых схем делаются, а на основе углеродо-водородистых полимеров. Фактически, синтетической органики. То есть местные компьютеры можно считать частично живыми существами. Математика в них не чисто дискретная, но и аналоговые преобразования тоже используются. Что позволяет образовывать из них и человеческого мозга единую систему, в которой главным остается человек, но возможности мозга расширяются за счет сопроцессоров. В космических кораблях эти компьютеры, вообще, имеют зачатки искусственного интеллекта, так что подстраиваются под требования пилота сами. Когда двигаешь рукой, об этом не думаешь. Соответствующая «программа» в мозгу уже прошита. Захотел пошевелить, она и сработала. Ну а в корабле такие программы в бортовом компьютере сидят. Так что следить за поворотом пушки или иным маневром пилоту не требуется. Он просто это делает за счет подключенного к нему компьютера. Компьютер же контролирует через датчики весь корабль. Вот и возникает ощущение слияния с кораблем, когда его чувства становятся твоими.

Обычно первое слияние происходит далеко не сразу и почти случайно. Ну, я и сам должен знать.

Я запротестовал. Мое первое слияние произошло именно сейчас. Просто я, благодаря своим мощным эмпат способностям, ощутил действия майора, вот и смог их с первого раза повторить. Про свой класс «SS» тоже напомнил. Не факт, что убедил, но задуматься заставил.