Тридцатиметровая галера «Уайда», найденная Барри Клиффордом, была флагманским кораблем знаменитого пирата XVIII века Беллами, по прозвищу Черный Сэм. В 1717 году она села на мель у самой оконечности мыса Кейп-Код. Прежде чем команда сумела вызволить галеру из ловушки, внезапно налетевший ураган опрокинул ее и утопил. В этой в общем-то банальной для того времени истории есть один нюанс. Катастрофа произошла на глазах собравшихся на берегу местных жителей. Поэтому было прекрасно известно, где затонула «Уайда». Предусмотрительный Черный Сэм оставил вооруженную команду сторожить место кораблекрушения, покуда у него не дойдут руки заняться подъемом драгоценного груза.

Увы, беспокойное ремесло пирата так и не позволило Беллами осуществить свое намерение. Шли годы, ориентиры, передававшиеся в устных преданиях, неузнаваемо исказились. Письменные же свидетельства, если они и были, бесследно пропали. Получился парадокс: легенду о пиратских сокровищах на Кейп-Код знают даже дети, но никто всерьез не пытался достать их.

Этот пробел и решил восполнить в 1982 году Барри Клиффорд, собравший небольшую группу энтузиастов. Путем скрупулезных расчетов он определил наиболее перспективный район площадью две квадратные мили. В первое же лето было сделано несколько находок — старинная глиняная трубка, медные гвозди, обрывки рулевых ремней, которые, по мнению Барри, подтвердили правильность его выбора. Увы, как он ни старался, ему не удалось убедить скептиков, что все это имеет прямое отношение к «Уайде». А раз так, нечего было надеяться на кредиты, без которых невозможно организовать поиски на должном техническом уровне.

«Ну что ж, медленно, но верно», — решил Клиффорд. Его команда продолжала в буквальном смысле нащупывать в толще песка обломки и тщательно осматривать их. Лишь через год аквалангисты откопали три пушки, доказавшие, что они на правильном пути. Следующий сезон начался многообещающе. Один из ныряльщиков, по имени Тодд Мерфи, порвал ласт, зацепившись за какой-то большой обод. Когда он стал откапывать находку, то с изумлением увидел, что от обода вглубь уходит конус странной формы. Общими усилиями аквалангисты извлекли обросший толстым слоем ракушек девяностокилограммовый колокол. После того как его очистили от наростов, явственно проступили слова: «Галера «Уайда» — 1716 год».

— Этот колокол, можно сказать, пробил «час большого улова», — вспоминает Клиффорд. — Сначала стали попадаться серебряные и золотые монеты, потом различные драгоценности. В списке находок строчка за строчкой значилось: «Золотая брошь с двадцатью бриллиантами… кулон с восемью изумрудами… ожерелье из тысячи жемчужин… крест ордена Сантьяго с бриллиантами…» Однажды мне попался искусно вырезанный из черного камня средневековый испанский талисман от дурного глаза в форме миниатюрной кисти руки со сложенными в кукиш пальцами. Не могу ручаться, сыграл ли свою роль этот талисман, но нам действительно сказочно повезло: эксперты определили стоимость поднятых ценностей в пятнадцать миллионов долларов плюс — минус сто тысяч. Много это или мало? На сей счет могу сказать следующее. Обычно кладоискатели начинают с архивных изысканий. Я же решил закончить ими. Так вот, изучив декларации и другие судовые документы пятидесяти кораблей, ограбленных пиратами «Уайды», я пришел к выводу, что на дне их добычи еще осталось, по крайней мере, на триста восемьдесят миллионов долларов. Сюда входит от пятисот до семисот пятидесяти тысяч серебряных монет, четыре с половиной тонны золотого песка, слоновая кость из Африки, ларец с драгоценными камнями из Индии. Да всего и не перечислить. Так что дерзайте, — заканчивает свое повествование Барри Клиффорд.

К этому следует добавить, что пиратская «Уайда» вывела его на второе место среди охотников за подводными сокровищами.

Шестнадцать лет потребовалось американцу Мэлу Фишеру, чтобы заслужить этот хотя и неофициальный, но почетный титул. До этого и коллеги, и газеты называли его не иначе, как упрямец Мэл. Если бы он вырос в России, журналисты наверняка бы написали, что в детстве мальчик слышал от бабушки сказку о курочке Рябе и золотом яичке. Именно поэтому, мол, страсть к наживе заставила непоседу Фишера отправиться потрошить трюмы затонувших судов, бригов и галеонов, рискуя при этом жизнью, вместо того чтобы выращивать кур на доставшейся в наследство от отца ферме. Американские же газетчики шутили, что причина в другом: он родился ровно через триста лет после того, как у побережья Флориды в 1622 году пошли ко дну сокровища, оцениваемые в шестьсот миллионов долларов. А поскольку фамилия Фишер означает «ловец», самой судьбой ему было суждено выуживать их.

Если говорить серьезно, то нельзя не задаться вопросом: почему именно упрямец Мэл стал королем кладоискателей? Ведь и раньше, и одновременно с ним акваторию у южной оконечности Флориды прочесывали десятки, если не сотни, одиночек и многочисленных экспедиций. В чем секрет его непревзойденного успеха?

— Никакого секрета нет. Просто у меня оказалось больше терпения, методичности и… везения, — утверждает Фишер. — Когда я слышу о всяких там тайнах, за которые с простаков дерут бешеные деньги, мне до слез жалко этих наивных людей. Хочу предупредить всех, кто мечтает быстро разбогатеть, отправившись с аквалангом в теплые моря. Жизнь охотника за сокровищами не имеет ничего общего с ореолом таинственности, романтики и прочей чепухи. Взять хотя бы меня. В общей сложности я провел под водой не один месяц. Так вот, часы там тянутся бесконечно, работа однообразна и скучна, а тридцать пять ныряльщиков вечно не довольны нищенским жалованьем и моими бесконечными обещаниями. После долгих месяцев безрезультатных поисков в лучшем случае убеждаешься, что золото вовсе не светится соблазнительным колдовским огнем на дне моря. Сокровище раскатилось и разлетелось на мили. Да к тому же спустя столетия все вообще скрылось под десятифутовой толщей ила, песка и германских торпед, которые от времени стали смертельно опасны. Если бы самописец вычерчивал на ленте жизнь подводного кладоискателя, получилась бы бесконечная, чуть волнистая линия с редкими всплесками. Ну а высокие пики на ней можно сосчитать на пальцах одной руки.

Фишер не преувеличивает. Хотя его окружает ореол неслыханной удачливости, в масштабе лет она выглядит редкими эпизодами, а вовсе не правилом.

Будущий король кладоискателей родился на Среднем Западе, окончил технический колледж и обосновался в Калифорнии, где открыл школу для аквалангистов, а при ней магазин снаряжения для подводного плавания. Но прибыльный и скучный бизнес не мог удовлетворить романтическую натуру Мэла, жаждавшую приключений. Для начала он принял участие в экспедиции подводных кладоискателей, которая отправилась к побережью Центральной Америки.

Эта экспедиция, хотя и не увенчавшаяся особым успехом, определила судьбу Фишера: он решил посвятить все свое время поиску подводных сокровищ. Причем не где-нибудь за тридевять морей, а у побережья Центральной Америки. Именно там, в Мексиканском заливе и Карибском море, лежали на дне «золотые» галеоны, которые предстояло найти.

В 1963 году Мэл продал принадлежавшую ему собственность в Калифорнии и вместе с женой Долорес и четырьмя сыновьями перебрался на восточное побережье. На вырученные деньги он основал фирму «Трежер Сэлворз», чья штаб-квартира разместилась в старом складе в городе Ки-Уэст на южной оконечности архипелага Флорида-Кис. Так преуспевающий предприниматель превратился в ловца удачи.

Его компаньоном стал Кип Вагнер, такой же одержимый страстью кладоискательства романтик, как и Фишер. Они договорились, что тот будет работать бесплатно в течение года или до тех пор, пока не найдут сокровища.

Увы, сделать это оказалось куда труднее, чем они рассчитывали. Главным препятствием стал песок. Покрытое им ровное дно было бы идеальным, если бы речь шла о поиске остовов затонувших галеонов. Но за столетия штормы и бури бесследно разметали их обломки. Поэтому ныряльщики решили сделать ставку на ценности, которые находились на испанских судах. И тут их ожидал неприятный сюрприз: добраться до твердого дна, где могли лежать тяжелые предметы, было практически невозможно. Толстый слой подвижного песка за ночь засыпал подводные траншеи, выкопанные днем.