К сожалению, сейчас эти «утопленники» все чаще становятся объектами набегов морских кладоискателей. Из-за таких варварских действий многие бесценные свидетельства прошлого оказались безвозвратно утеряны для науки. Особенно страдает от подводного «браконьерства» Азия, у берегов которой на протяжении тысячелетий пролегали морские торговые пути. Обнаруженное в 1985 году голландское судно «Гельдермальсен», затонувшее в 1752 году в пятистах километрах к юго-востоку от Сингапура, — наглядный пример того, как ради обогащения забывают об истории. Сразу же после того, как стало известно местонахождение судна, подводные кладоискатели ринулись туда за добычей. Их мало интересовало, какая посуда была на камбузе, каких размеров были каюты и прочие «мелочи», а мешавшие им перегородки они просто ломали.

И таких случаев не счесть. Так, во времена испанского господства на Филиппинах между Манилой и Акапулько в течение трех веков ежегодно курсировали трехсоттонные галеоны. Они перевозили различные товары купцов, а также наличные деньги в виде золотых и серебряных монет и слитков. Ни один из них не уцелел в первоначальном виде в тех местах, где они затонули.

В 1984 году английский капитан Кэтчер, вместе с одним отставным моряком из Голландии, нашел торговый корабль «Рисдам», пошедший на дно в 1727 году всего в полукилометре от Джохора на полуострове Малакка. В корпусе «Рисдама» оказалось три огромных отверстия, уже проделанных «ловцами удачи». В еще худшем состоянии находятся останки кораблей на юге Таиланда из-за расположенных там многочисленных курортных зон. Там вовсю орудуют туристы, которые даже присвоили лежащим на дне судам собственные названия: «Монета» или «Черепки», исходя из того, где на какие сувениры можно рассчитывать.

Сберечь похороненное за века в морях и океанах наследие наших предков — задача неимоверно сложная, учитывая огромную протяженность прибрежных вод, доступных для аквалангистов. Поэтому единственный выход — это прививать интерес и почтение к истории тем, кто занимается подводным кладоискательством.

Огромный риск, опасные приключения, с которыми сталкивались охотники за затонувшими сокровищами, окружали это занятие ореолом романтики и таинственности. Успех же всецело зависел от профессионализма водолазов, а спасательные экспедиции требовали больших денег. Поэтому подводное кладоискательство долгое время было уделом одиночек.

Когда после второй мировой войны появился акваланг, этот простой и удобный аппарат стал главной причиной очередной «золотой лихорадки», но на сей раз в морских глубинах. Каждый, кто умеет пользоваться им, без особых трудностей освоит глубину десять — двадцать метров. Хорошо тренированный ныряльщик свободно достигает сорока — пятидесяти метров, а отдельные аквалангисты-профессионалы оставили позади и стометровую отметку.

Но пребывание на дне еще не гарантирует успех, поскольку визуально обследовать под водой более или менее значительную площадь слишком трудно. К тому же останки затонувших судов и их грузы чаще всего погребены под слоем донных отложений. И тут подводному, как, впрочем, и сухопутному, кладоискателю не обойтись без техники.

В настоящее время для охотников за сокровищами выпускаются металлоискатели различных типов, которые не только обнаруживают магнитные и немагнитные предметы: золото, серебро, бронзу в грунте на глубине до шести метров, но и позволяют определить, из какого они металла.

…Аквалангист Джозеф Амарал медленно плыл над песчаным дном на глубине двадцати пяти метров, собирая серебряные монеты и мушкетные пули, разбросанные вокруг остова корабля XVIII столетия. Вдруг изменившийся сигнал металлоискателя подсказал ему, что где-то рядом лежит золотой предмет. Амарал опустился к самому дну и стал вглядываться в песок. И тут же увидел, как что-то тускло блеснуло в нем. Это оказалось золотое кольцо.

Вообще-то ничего особенного в этой находке не было. Среди обломков затонувшего судна уже встречались и золотые дублоны, и старинные украшения. Но на внутренней стороне кольца была выгравирована надпись: «В память о моем возлюбленном брате, капитане Джоне Дрю, утонувшем 11 января 1798 года сорока семи лет». Кольцо принадлежало капитану Джеймсу Дрю, который погиб четырьмя месяцами позже брата, когда его собственный корабль «Де Браак» пошел ко дну во время бури в устье реки Делавэр на атлантическом побережье Америки. Благодаря этой находке стало известно, где лежат обломки легендарного английского капера, охотившегося за судами союзников Наполеона.

Еще раньше техника помогла обнаружить место кораблекрушения какого-то большого судна. Компания «Подводные спасатели» установила его всего за три недели. Столь быстрый успех объяснялся тем, что они использовали сканирующий гидролокатор. Плывя на буксире за поисковым судном, которое методично прочесывает определенный район, этот аппарат посылает импульсы как горизонтально, так и вертикально и вычерчивает подробную карту рельефа морского дна. Затем по ней опытный специалист может достаточно точно идентифицировать останки затонувшего судна, даже если они похоронены под донными отложениями.

Наземные же металлоискатели вообще творят чудеса. Их измеритель указывает на одну из возможных категорий погребенных в грунте предметов: железо, фольгу, круглые отрывные язычки от банок, пробки от бутылок, пятаки, гривенники, золотые, серебряные или медные монеты. Когда он опознает предмет, стрелка замирает на соответствующей отметке. Если точная идентификация затруднена из-за неправильной формы объекта или слишком большой глубины залегания, прибор предупреждает об этом колебаниями стрелки между наиболее вероятными категориями находки.

В дополнение к визуальному измерителю-идентификатору у металлоискателя есть трехтональная звуковая система, которая тоже сигнализирует о том, что в земле что-то лежит. Низкий тон означает железный объект, средний — фольгу или пивную пробку, высокий — монету. А звук колокольчика предупреждает, что находка слишком велика для опознания. Причем металлоискатель можно настроить так, чтобы он вообще игнорировал железо и сигнализировал только о монетах.

Однако современные кладоискатели такой народ, который не собирается отказываться от опыта своих далеких предшественников. Во всяком случае, в популярном издании для них наряду с рекомендациями относительно применения новейшей аппаратуры приводятся и советы, которыми руководствовались в старину.

Вот некоторые из них:

«Иногда клады зарывают «на счастье». Приметой такого клада является кошка. Надо ее поймать, отнести к предполагаемому месту нахождения клада, выпустить и идти за ней. Где она остановится и замяучит, не оплошать, ударить кошку что есть сил и крикнуть: «Рассыпься!» На этом месте и копать.

Некоторые клады прячутся «на человеческую голову» или «несколько голов». Чтобы добыть эти сокровища, надо погубить определенное число людей, и только тогда клад пойдет в руки».

Впрочем, есть способы и более гуманные. Раньше основным «инструментом» для поисков клада считалась восковая свеча. В знаменитом трактате Папюса по практическому применению магии дается такая рекомендация:

«На предполагаемом месте захоронения клада зажги свечу, установленную в ореховом подсвечнике. Чем ближе будет клад, тем сильнее будет мерцать пламя. А как оно потухнет, там и копать надо. Но если не будет твердого намерения отдать десятую часть бедным, клад спрячется в землю так глубоко, что никаких сил не хватит отрыть его».

Эти советы могут показаться смешными, но в современном кладоискательстве бывают случаи, которые не поддаются логическому объяснению. Например, достоверно известно, что, когда Иван Грозный осадил Казань, татарский хан решил спрятать свою казну, затопив ее в озере Кабан. Этот небольшой водоем находится в черте города, и люди не раз пытались добыть со дна ханские богатства. Но тщетно. Лишь летом 1940 года, когда во время очередной попытки по приказу городских властей милиция обшарила каждый сантиметр илистого дна, багор зацепил тяжелый сундук. Его попытались втянуть в лодку. На поверхности воды показалась черная крышка, перетянутая железными полосами. В тот же миг крюк багра обломился, и сундук ушел на дно. Хотя на этом месте сразу же установили буек, еще раз обнаружить сундук так и не удалось. А ведь если верить летописи, их там должно быть не менее полутора сотен.