Помедлив, Элли кивнула.

— Хорошо. Джек… и в самом деле неплохое имя, — и повторила, словно пробуя на вкус: — Джек…

— Что, Элли? — готовно откликнулся Андрей.

— Тебе надо полежать, отдохнуть, — решительно сказала Элли. — Ты после такой болезни…

— Слушаюсь, мэм.

Андрей вскинул ладони жестом капитуляции, и Элли рассмеялась.

— Я пойду, уберу у тебя, а ты, если хочешь, полежи здесь.

— Как скажешь, — медленно кивнул Андрей.

Он сильно побледнел, даже губы посветлели. Элли вскочила, столкнула льва на пол, быстро сняла с Андрея ботинки — он даже шевельнуться не успел — и помогла ему лечь, подложив под голову вышитую подушку.

— Ну вот, полежи, сейчас плед принесу, ноги укрою.

Он виновато улыбнулся ей, и Элли погладила его по щеке.

— Ничего-ничего, лежи спокойно. Ты просто устал.

— Да, — тихо ответил Андрей, — устал.

Когда Элли принесла плед, он лежал, закрыв глаза, но дыхание выровнялось, и губы опять порозовели. Элли накрыла его пледом, и, когда она поправляла неловко легший ему на грудь угол, он поймал её руку и на мгновение прижал к своим губам.

— Ну… — Элли сглотнула, — ну, ничего страшного, полежи. Лео побудет с тобой, — попыталась она пошутить, и он улыбнулся её шутке.

Андрей лежал в лёгкой приятной полудрёме, слушал, как Элли ходит, что-то делает, иногда разговаривая сама с собой. Элли хорошая, и на лицо симпатичная, и вообще… какая же ты сволочь, Джимми, ведь она любит тебя, по-настоящему, без любви такого никто не стерпит. Ну, ладно, с Джимми мне за многое, похоже, придётся считаться, ладно, рассчитаемся. Элли надо прикрыть надёжно, с гарантией. Джимми из-под земли её, если что, достанет. Значит… значит что? Значит, ей нельзя ни уходить отсюда, ни сволочиться с Джимом. Вот Джима не будет, тогда и освободится. Ладно. Сложно, но возможно. «Смерть — не чудо, а закономерный результат совершаемых самим же убитым действий». Любил подлец порассуждать. Убив очередного, кто у него на дороге стоял. Или мог встать…

…- Ты, Малец, зря к полам липнешь.

— Почему?

— Невыгодно. Пайков у них нет, во-первых, на работы гоняют, во-вторых, и на финиш идут первыми, в-третьих, — и щелчок по носу. — Понял?

— Да.

Главное — не заплакать, не показать боли.

— Тогда благодари за науку…

…И благодарил. Хотел жить, выжить. Дожить до Победы. Вот почему и ходил к полам, политическим. Они надеялись. На Победу, на приход русских, на освобождение… А кримы надеялись на одно, нет, не надеялись, а рассчитывали и жили по расчёту: «Умри ты сегодня, а я завтра». А у полов… «Выживем вместе». Вот и ответ. Но враг… ну, с врагом разговор короткий. Главное — не спешить. Поспешишь… «Поспешишь — наследишь», «Ножом махать и обезьяна умеет, а человек думать должен». Ничего, времени навалом. Обдумаем всё, обсчитаем. И сделаем. Комар носа не подточит.

Элли убрала в его спальне, но покрывало не положила. Всё-таки он ещё слишком слаб, и кровать лучше держать наготове. Бедный парень. Она уже привыкла называть его Эндрю, а он не согласился. Почему он отказывается от своего имени? Или… или это была не его справка? Жил под чужим именем? Ну, всё равно. Джек… Так Джек. И Мэроуз совсем ему не подходит. Но он просил не думать об этом. И пусть пока полежит в холле. От кровати устаёшь, какой бы мягкой она ни была. Человеку нужно разнообразие. Ну вот, очень хорошо. Как он там?

Она вернулась в гостиную. Он спал, лёжа на диване, и свесившаяся рука утонула в гриве Лео. Элли улыбнулась мелькнувшей шутке. Ничего, пока нельзя, но когда-нибудь она ему расскажет, и они посмеются этому вместе. Беззвучно ступая, Элли подошла к столу, взяла корзинку с рукоделием и огляделась. Обычно она вышивала или вязала, сидя на диване рядом с Лео, или в кресле у камина. Но у камина ещё рано, а на диване спит… Джек. Ну и ничего, она… она сядет к окну. Ей тогда будет видно и его, и дорогу. Обычно Джимми так быстро не возвращается, но кто его знает, что ему в голову взбредёт.

Было тихо, моросил мелкий зимний дождь. И только ровное дыхание спящего человека. Элли достала пяльцы с вышивкой. За месяц и четверти не сделала. Ну, ей не к спеху, не в магазин на продажу сдавать. Джимми к её рукоделию равнодушен. Ему это не нужно и потому… Элли вздохнула. Джимми любит только себя и ни о ком больше думать просто не в состоянии.

Андрей шевельнулся на диване, открыл глаза. И когда его взгляд встретил со взглядом Элли, улыбнулся ей.

Крис с утра работал в приёмном покое. Дежурство не тяжёлое, но суматошное. И работы не очень много, и не отойдёшь никуда. Он взял с собой книгу, как всегда теперь делал, но, конечно, даже не открыл. Не до того было. С обеда он свободен, до курсов. Уроки, в принципе, он все сделал, так что… так что зайдёт в их отсек. Помассирует руки Чаку.

Крис был готов заниматься всем, хватался за любые работы, лишь бы… лишь бы не думать о Люсе. Брошку, что тогда взял для неё у Ларри, он спрятал. Чтоб не была на глазах. И каждый раз прежде, чем лечь спать, доставал, разворачивал и смотрел. И снова убирал. Он понимал, что с ним. О таком шептались ещё в питомнике. Не называя, чтобы не накликать. Ничего, страшнее этого, со спальником и случиться не могло. И вот… с ним случилось. Выбраковка, горячка и… это. Три страха спальника. Горячку он прошёл. Может, и это, как горячка? Боль, потом «чёрный туман» и… и всё кончится. Останется холодная ясная пустота. Но это… это совсем иное. И… и он не хочет, чтобы это кончалось. Остальные наверняка заметили, жалеют его или смеются над ним, но ему плевать. Пока это за его спиной.

Выходя из жилого корпуса, он встретился с доктором Жариковым.

— Ты куда сейчас, Кирилл?

Жариков никогда не путал их прежние и новые имена, и Крис благодарно улыбнулся в ответ.

— К Чаку. Руки ему помассирую. И вообще…помогу парням.

— Думаешь, Сол с Люком не справятся? — озабоченно спросил Жариков.

Крис густо покраснел. Не желая этого, он чуть было не подставил парней. Сол и Люк — надёжные парни, выпендриться, правда, любят. Решили переехать, а имена оставили прежние. Нет, они и крестились и по документам теперь Савелий и Лукьян, а откликаются на Сола и Люка. Специально подбирали, чтоб не менять.

— Если ты не занят сейчас, — продолжал Жариков, — мне бы поговорить с тобой.

— Сделаю Чаку руки и приду, Хорошо?

— Хорошо, — кивнул Жариков. — Я пока пообедаю как раз. Успею?

— Да, Иван Дормидонтович, — Крис лукаво улыбнулся. — Я не буду спешить.

Жариков охотно рассмеялся, и Крис побежал к корпусу, где когда-то выделили целый отсек для спальников, а теперь лежали Чак и Гэб.

В столовой Жариков от окна раздачи сразу выглядел Аристова. Тот задумчиво, явно думая о чём-то, не имеющем никакого отношения к еде, хлебал суп. «Ничего, Юрий Анатольевич, — улыбнулся Жариков, переставляя к себе на поднос тарелки, — я вам сейчас подсыплю… перчику».

Жариков взял свой поднос и решительно пошёл к Аристову.

— Свободно?

— Садись, Ваня, — Аристов на мгновение повёл на него очками и снова ушёл в раздумья.

Жариков, не торопясь, со вкусом устроился напротив.

— Юра, у тебя информация есть?

— О чём? — рассеянно спросил Аристов.

— Да всё о том индейце, — невинно пояснил Жариков.

Аристов поперхнулся супом.

— Ванька, ты опять?!

— Что значит, «опять»? Я ещё даже не начинал.

— Чего не начинал?!!

— Мстить, Юра. Я обещал тебе ужасную месть? Обещал. А я своё слово всегда держу.

— Ваня, тебе вредно столько работать. У тебя навязчивые мысли появляются. Смотри, маньяком станешь.

— Откуда у хирурга столь глубокие знания в психологии?

— Так, — неопределённо ответил Аристов, явно собираясь опять уйти в свои мысли, — С академии помню.

— Конечно-конечно, — закивал Жариков, — в пустой голове случайные знания долго держатся.

Под зловеще внимательным взглядом Аристова он закончил винегрет и перешёл к супу.