Эркин слезал с завала на ту сторону, когда над его головой на гребне ярко вспыхнуло несколько факелов, осветив улицу и маленькую нелепую здесь фигурку, пробиравшуюся между трупами.

— Чтоб мне…! — потрясённо выругался Мартин. — Девчонка!

И крик Эркина:

— Алиса!!

Ослеплённая светом, Алиса застыла на месте, оглянулась… и увидела рядом скрюченного залитого кровью мертвеца. И, уже не помня себя, пронзительно завизжала.

Мартин встал на гребне в полный рост, заорал что-то, отвлекая возможно прячущихся в темноте на себя.

Алиса визжала, беспомощно дёргаясь на месте, когда чьи-то руки подхватили её и подняли на воздух.

— Алиса, — повторил Эркин, прижимая её к себе.

Упираясь ладонью и баульчиком в его плечи, Алиса попыталась отстраниться.

— Алиса, ты не узнаёшь меня?

— Эрик, — всхлипнула Алиса, обхватывая его за шею и едва не уронив баульчик. — Я шла, шла…

— Меченый! — заорали с гребня, — Назад, чтоб тебя…!

— Эркин, — Мартин рявкнул так, что остальным даже стало страшно на мгновение. — Ты… твою… вместо мишени…!

Прижимая к себе Алису, Эркин метнулся к завалу. Несколько рук помогли ему взобраться и перелезть через гребень.

— Это… моя дочь… — выдохнул Эркин, оказавшись на своей стороне.

— Ну, ни хрена себе! — вырвалось у Митча.

Озадаченно загалдели остальные. Подошёл Мартин.

— Митч, Длинный, наверх. В оба следите. Эркин, ступай к костру, отогреешь её. И покормить надо.

— Ага.

Женя умывалась. Вдруг очнулась и увидела, что находится в туалетной комнате. Кто и когда её привёл сюда, она не помнила. И сколько просидела на кафельном полу, забившись в угол, тоже. Но очнулась и встала, поглядела на себя в зеркало. И стала умываться. Умывшись, потрясла руками, обсушивая их, попробовала запахнуть разорванную на груди блузку. Нет, она ни о чём не жалела. Но и думать сейчас ни о чём не могла. Только об этом. Оторванные пуговицы… и бюстгальтер надорван… юбка и жакетик измяты… какие-то пятна на лацканах… кровь, что ли, из носа накапала…если засохла, то не отстирается… Ни о чём другом ей думать сейчас попросту нельзя… нельзя…

— Приказано заглушить моторы и ждать!

— Чего? Каждая минута — это жертвы.

— И упущенные преступники. Начнём движение сейчас, они попрячутся как крысы, а потом что? Как на День Империи? Нет. Пусть успокоятся и празднуют, сволочи. Утром будем их брать тёпленькими.

— И укрывать их после такого гульбища не будут.

— Для чего и ждали.

Фредди резко затормозил, подпуская преследователя, и тут же опять рванул на полную скорость. И выругался: мотоцикл чётко держал дистанцию. Далеко впереди мелькнул слабый отсвет пригашенных по-военному фар.

— Вилка, Фредди, — спокойно сказал Джонатан.

— На хрен мне их вилки! — Фредди бросил машину вбок через кювет.

По целине, подминая кусты, объехал перекрёсток и снова выбрался на шоссе.

— Оторвались, Джонни!

— Гони.

— Есть, сэр! — рявкнул Фредди, выжимая из машины всё возможное.

Эркин сел к костру. Алиса по-прежнему держала его за шею, не выпуская, впрочем, баульчика.

— Ну, всё, маленькая, — Эркин говорил по-английски. — Всё в порядке.

Весть о том, что у Меченого нашлась дочка, беленькая, как… ну, как в молоке выкупанная, уже облетела весь Цветной. И костёр окружала плотная толпа зрителей. Прибежали и Маша с Дашей. Нашёлся хлеб и кофе. Кто-то принёс мокрую тряпку и вытер Алисе перепачканные кровью руки, ещё кто-то дал ей кусок сахара. Она ела, пила и рассказывала. Одновременно.

— Я дома была, а он пришёл…

— Андрей? — спросил Эркин.

— Да. И мы пошли… А потом за нами гнались… И мы бежали… А он сказал, чтобы я к тебе шла, а сам побежал, а они за ним… А я пошла… А под кустом когда сидишь, они не видят и мимо проходят… А они страшные…

— А он? — спросила Маша. — Ты под кустом, а он что?

— Он бежал, — Алиса даже жевать перестала, — а они за ним, а он упал, и они его били. А потом облили из, — она не очень уверенно выговорила: — из канистры. И подожгли. Он кричал, а они смеялись. Почему они смеялись, Эрик? — ей никто не ответил, и она, обведя толпящихся вокруг людей внимательным взглядом, вздохнула. — А меня они не заметили. Я под кустами лежала. Как он сказал, только тихо, что бы ни было, молчи, — и снова стала есть.

Даша закрыла лицо ладонями, Маша обняла сестру, уткнулась в неё лицом. Эркин молча смотрел в огонь остановившимися расширенными глазами. Алиса дожевала хлеб, глубоко вздохнула и положила голову ему на плечо.

— Эрик, а мама на работе? Она потом придёт, да?

— Да, — тихо ответил Эркин. — Она потом придёт.

Армейский бронетранспортёр выдвинулся из темноты, перегораживая дорогу. И когда свет фар их грузовичка упёрся в зелёный металл, Фредди рванул тормоз. И тяжело навалился грудью на руль.

Из-за транспортёра выскочили солдаты. С двух сторон рванули дверцы. Жёсткие руки выдернули Фредди и Джонатана из кабины. Пинками умело поставили для обыска: руки на капот, ноги вразлёт. Куртки рывком задраны со спины на голову, те же руки срывают наплечные портупеи и пояса. Фредди попытался приподнять голову и посмотреть, как там Джонни, но получил такой удар между лопаток, что ткнулся лицом в капот. Непонятная речь, торжествующий крик. Автоматы и патроны нашли — понял Фредди. Ликуют. По-прежнему рывком им заломили руки за спину, щёлкнули наручники, и бегом, волоком с дороги в крытый грузовик.

— Лицом вниз! Не разговаривать!

Ну, вот и всё, приехали. Теперь… теперь не им решать. Всё, финиш. Фредди осторожно шевельнулся и тут же пинок:

— Не двигаться!

Ясненько. Пол под ними мелко задрожал. Поехали. Ну, если на месте не шлёпнули, то всё-таки есть шанс.

Дверь туалета приоткрылась, и в получившуюся щель проскользнула Рози.

— Джен, — тихо позвала она стоящую у зеркала Женю. — Как вы?

Женя обернулась к ней.

— Спасибо, Рози, — она говорила ровным и спокойным до бесчувствия голосом. — Я в порядке.

Рози порывисто обняла её.

— Сторм сказал, что ты… что тебя… — и всхлипнула.

— Я в порядке, — повторила Женя. — Что там?

— Сидим по комнатам и ждём, — вздохнула Рози.

— Чего?

— Утра, наверное, — Рози по-прежнему обнимала Женю. — Сказали, что сейчас идти слишком опасно. Цветные бесчинствуют. Да, вот, — она отстранилась и вытащила из кармана жакетика маленький свёрток. — Это от меня и миссис Стоун. Я ещё зайду, Джен.

И убежала. Дверь щёлкнула, и Женя поняла, что её опять заперли. Она развернула пакетик. Тоненький аккуратный сэндвич. Да, она же весь день не ела. Женя вдруг ощутила голод, но заставила себя есть медленно, не растягивая удовольствие, а чтобы ощутить насыщение. Съев сэндвич, она запила его водой из крана. Ну вот, спасибо миссис Стоун и Рози. Прийти — она улыбнулась — на свидание, когда здание набито сворой… Свидание и передача. Как в тюрьме. Посадили, а здесь и сидеть не на чем. Пол кафельный, холодный. И как она забыла попросить у Рози булавку, чтобы заколоть разорванную блузку? Ну ладно, Рози обещала ещё прийти. Сесть, посидеть… только в кабинке. А что? Опустить крышку, и это же стул.

Женя решительно открыла дверь ближайшей кабинки. Ну вот, а если закрыться изнутри и прислониться к перегородке, то можно и поспать.

Рассел стоял в тени полуобгоревшего дома на границе Цветного квартала и ждал. Войти в Цветной он не рискнул. Он, конечно, дурак и, как его сегодня уже многократно называли, псих, но не настолько.

Здесь баррикады не было, но цветные довольно часто мелькали в еле видимом просвете между домами. Подождём, пока в таком патруле не появится индеец. Если он ещё жив, конечно. И тогда… Кем бы ни был, но этот парень имеет право знать о судьбе Джен и девочки. Сортировка — он уже узнал это — сорвалась. Никого из найденных и отобранных до места не довели, расстреляли или забили на месте или за ближайшим углом. Так что… судьба девочки столь же однозначна, как и судьба Джен. Как сказал индеец тогда? «Если с ней что, по стенке размажу»? Нет, не совсем так, но слова не важны, важен смысл. Плохих вестников дикари убивают, так что… пусть. Тогда кончится этот кошмар. Тихий захолустный Джексонвилль оказался… Бомбёжки, обстрелы, бои — всё тебя миновало, и вот сейчас… Хэллоуин. Праздник всякой нечисти. Ты так любил когда-то этот праздник. Толпы ребятишек и взрослых в смешных, нелепых, комически страшных костюмах бродят по улицам, стучась в дома и требуя угощения. Тыквы, превращённые в светящиеся черепа, на крылечках и в окнах… Бесшабашно весёлый праздник. Лучшее воспоминание детства для всех. Какие воспоминания о Хэллоуине будут у детей, спящих сейчас в этих тёмных домах? Хэллоуин. Ночь оживших мертвецов.