Еще в пансионате мадам Девяткиной, заказав с помощью напарника срочную экспертизу, Петр Адамович Карусь сделал весьма важное открытие.

Новгородская губернская контора Госбанка, куда напарник отправил с фельдъегерем полученный у маркера «задаточек», официально засвидетельствовала, что обе пачки червонцев из числа украденных бандитами в демянском финотделе. Таким образом, от шайки Колчака тянулась прямая ниточка в бильярдную «Пале-Рояля», и тут было о чем поразмышлять.

Результаты обеих командировок обсуждались у Мессинга.

Выслушав коротенькие доклады вернувшихся товарищей и сдержанно отметив достигнутые успехи, Мессинг сразу перевел разговор на нерешенные задачи следствия.

Увы, их было еще очень много, этих нерешенных головоломок, которые ждут срочных и, главное, безошибочных ответов. Такова уж природа чекистского поиска, почти с неизбежной закономерностью выдвигающего все новые и новые загадки. Ты идешь вперед по верному, казалось бы, пути, ты радуешься своим открытиям и находкам, а перед тобой на каждом шагу возникают еще более туго завязанные хитросплетения вражеских интриг. И не вздумай отчаиваться, устало склонив голову перед трудностями, с удвоенной энергией продолжай поиск, потому что враг не дремлет и слишком многое поставлено в зависимость от результатов твоего бессонного труда.

Саморазоблачение Федьки Безлошадного было, понятно, плюсом следствия, исключающим напрасные блуждания по ошибочному следу. Огромное значение имела и справка новгородской конторы Госбанка, связывающая воедино, казалось бы, разрозненные явления.

— Надо хорошенько провентилировать личность маркера, — сказал Мессинг. — Тут у нас явная слабина…

Со свойственной ему проницательностью Мессинг ухватился за главное звено. Ясно было, что под личиной маркера «Пале-Рояля» скрывается резидент, имеющий собственную агентуру и связь, что случайная вербовка подвернувшегося под руку «штабного деятеля» всего лишь эпизод в его деятельности.

На этом, однако, вся ясность и заканчивалась. Далее шли сплошные вопросительные знаки и многоточия.

Ежели Федька Безлошадный и Федор Семенович Заклинский его псевдонимы — а в этом сомнений нет, — то кто же он в действительности? И через какие каналы поддерживает контакты со своими хозяевами? И что общего нашел с конокрадской шайкой Кувырка, усиленно разыскиваемого угрозыском? И наконец, если и в самом деле является петроградским резидентом Бориса Савинкова, для безопасности окопавшимся в Луге, то чем же объяснить содержимое капсулы, которая была ввинчена в каблук Афони? Неужто и замысловатая «собачка на поводке», и двойная перестраховка с шифром ровным счетом ничего не значат?

Вопросов было с избытком. Один непременно тянул за собой целую вереницу других, столь же сложных, и все они выстраивались в удручающе неприятную шеренгу, сигнализируя об очевидных огрехах следствия.

— Допустим на минутку, что с Геннадием Урядовым вышла у них какая-то осечка, — размышлял Петр Адамович Карусь, предлагая на рассмотрение товарищей очередную гипотезу. — Мало ли что может случиться…

— Ты давай конкретнее…

— Пожалуйста. Получили, допустим, сигнал об опасности, подстерегающей их агента в Петрограде, или засомневались в способности Афони к самостоятельной работе. Возможно это? Думаю, что вполне возможно. В таком случае они должны ограничиться комбинацией с Демьяном Изотовичем и даже потребовать ее ускорения. Как говорится, пойти на аферу, в надежде на счастливый шанс. Дескать, выйдет — прекрасно, раздобудем шифр Красной Армии, а коли сорвется — пожертвуем Афоней, ничего страшного. В Гепеу обрадуются, будут праздновать победу, а настоящий резидент останется в тени…

— Допускай что угодно, только не во вред здравому смыслу, — сердито отозвался Александр Иванович. — Пожертвовать Афоней они, конечно, способны, это в духе господина Савинкова, никогда не щадившего своих сотрудников. И накрутить всякой чертовщины вроде двойной перестраховки тоже способны. Но для чего же тогда связывать заведомо обреченного агента с Федькой Безлошадным? Ты об этом подумал? Где тут элементарная логика?

— Да, логики маловато…

— Вот то-то и оно! Афоню они приносят в жертву и сами же подставляют под удар своего резидента… Согласись, что одно с другим плохо вяжется…

— Хорошо, согласен. Ну, а что ты думаешь насчет Беглого Муженька? Как-никак, ходил человек в важных персонах, считаться с этим положено. Мы объявили розыск по всей республике, а он, сучий сын, окопался где-нибудь в Петрограде и спокойненько дирижирует всей ихней музыкой…

— Беглого Муженька в Питере нет, — уверенно возразил Александр Иванович. — Человек не иголка, бесследно пропасть ему нельзя, а руководить чьими-то действиями и, следовательно, быть связанным со многими людьми тем более… И вообще, дорогой Петр Адамович, не лучше ли приберечь нашу фантазию до другого раза? Вот разберемся маленько, подтянем хвосты, тогда и пофантазируем сколько захочется.

— Разумные речи приятно и слушать! — поддержал Александра Ивановича Мессинг, ценивший деловитость во всех ее проявлениях. — Работы у нас невпроворот, так что давайте условимся об очередных заданиях…

Следствие продолжалось полным ходом, и работы было действительно невпроворот.

Александру Ивановичу пришлось вновь пригласить на допрос Колчака. Вожак банды явно утаивал многие подробности, хотя и старался доказать, будто разоружился на все сто процентов. Уж что-что, а адресок «Пале-Рояля» должен был знать. Просто не мог не знать, поскольку деньги, украденные в Демянске, очутились у Федьки Безлошадного.

— Враньем вы изрядно осложнили свое положение, — сказал Александр Иванович. — И, похоже, не собираетесь исправляться…

— Вам с горы видней, гражданин Ланге. Совесть моя чиста: все, что знал, все сообщил без остатка. Хотите милуйте, хотите ставьте к стенке — воля ваша.

— Насчет совести, Михей Григорьевич, пока воздержимся рассуждать, тут у нас понятия неодинаковые, а сообщили вы следствию далеко не все. И придется вам хорошенько подумать. Это, кстати, в ваших же интересах.

— Опоздал я, видать, с думаньем. Судьба моя так и так пропащая.

— Разуверять вас не стану, а подумать все же необходимо. И прежде всего об адресах, данных вам варшавским начальством…

— Каких еще адресах?

— Мало ли каких, Михей Григорьевич. К примеру, в ресторанчике «Пале-Рояль»… Есть где-то такой ресторанчик…

— Ах вот вы о чем! — Чувствовалось, что Колчак растерян, старательно изображает простака, запамятовавшего сущий пустячок. — Так это же, гражданин Ланге, значения не имеет… Сказано было на всякий случай, можно, дескать, обратиться за содействием в Лугу, если вдруг окажемся в тех местах.

— К кому обратиться?

— Человечек там имеется, маркером служит в «Пале-Рояле»…

— Федька Безлошадный?

— Вот-вот, он самый.

— Это что, резидент Савинкова?

— Не могу знать, гражданин Ланге. Просто сказали, что в бильярдной крутится, а кто он такой — неизвестно.

— Пароль был?

— Был вроде и пароль. Как же это, дай бог памяти?

— Не валяйте дурака, Михей Григорьевич.

— Велено было спросить: «Не знаете ли, где живет доктор Гедеонов?», а он должен был ответить: «Доктор Гедеонов принимает по воскресеньям»…

— Почему же вы скрыли это от следствия?

— Из головы выскочило, гражданин Ланге! Да и не надеялись мы в Лугу попасть, далековато нам, не с руки…

Дополнительный допрос Колчака мало что добавил к уже известному, но все же кое-чем помог… Теперь можно было отправляться в объезд явочных квартир савинковской банды.

Запасшись удостоверениями заготовителей кожсырья на себя и на пана Пшедворского, Александр Иванович купил билеты на старорусский поезд.