Заночевать нам пришлось в машинах, укрываться пиджаками и куртками. Все имущество, неимоверно перепачканное и мокрое, мы оставили на земле, неподалеку от шоссе, только собрали в кучу и, на случай нового дождя, накрыли палатками.

Утро, на наше счастье, выдалось безоблачное. Солнышко уже успело высушить лужи на асфальте. Можно было приниматься за разбор, мойку и просушивание пострадавшего накануне снаряжения.

Весь этот бесконечный жаркий день мы стирали в ручье чехлы с автомобильных сидений и спинок, пододеяльники и простыни; соскабливали грязь с надувных резиновых матрасов и промывали их; выворачивали наизнанку и развешивали по кустам для просушки отмытые дочиста палатки. Работы хватило всем!

Когда солнце стало клониться к закату, у нас все уже было приведено в полный порядок: вычищено, высушено, уложено в целлофановые мешки. Время позволяло проехать к северу еще на сотню километров.

Так мы и поступили.

Вечер выдался тихий. Солнце село за чистый горизонт. Ласточки летали высоко. Мошкара налетала тучами. По приметам все обещало назавтра погожий денек.

Если б мы знали, что ждет нас впереди!..

Верный своей многолетней привычке, дедушка долго маневрировал, пока не въехал-таки на небольшой бугорок, втиснув "Волгу" задним ходом промеж двух березок. Дядя Вася поступил проще. Не мудрствуя лукаво, он облюбовал симпатичную просторную низинку, сплошь заросшую вездесущей желтенькой сурепкой, и поставил "Победу" на ровном месте.

А ночью снова разразилась сильнейшая гроза…

В пять минут шумные потоки зажурчали по лесу. Мы повыскакивали наружу спасать имущество, и холодный ливень принялся злорадно хлестать нас по спинам. В дрожащем свете частых молний мы суматошно выгребали из палаток и из-под машин свое добро, уже успевшее промокнуть насквозь. Для того, чтоб успеть выскочить на твердое шоссе, у нас оставались считанные минуты.

Вот когда я оценил по достоинству предусмотрительность мудрого Великого Змея! "Победа" беспомощно визжала на месте в предательской низинке, уже затопленной водой. А наша "Волга" резво скатилась с бугорка и завиляла к шоссе по лесной дорожке, превратившейся в ручей. Но даже этого разгона не хватило, чтобы выскочить на спасительный асфальт. Я подался вперед на сиденье всем телом, словно мог помочь этим машине, но в нескольких метрах от подножья высокой насыпи шоссе наша "Мышка" тоже забуксовала и села на брюхо в глинистой колее, промытой ливнем.

Оставалось покориться судьбе и ждать утра, а с ним какой-нибудь выручки.

Мокрые, жалкие, мы сидели в своих машинах, закутавшись, кто во что горазд, чтоб согреться.

А гроза не утихала.

Каждый знает, что молния никогда не ударит в автомобиль. Он надежно изолирован от земли своими резиновыми колесами. Но когда где-то совсем рядом, может быть, в соседние деревья, поминутно шарахает электрический разряд в миллионы вольт, а ты дрожишь от холода и от страха, съежившись в машине, в голову поневоле лезут самые панические мысли.

Насколько приветливым и мирным показался нам лес вечером, когда мы, не торопясь, располагались под его покровом на ночлег, настолько же враждебным был он сейчас, в сверкании молний, в потоках воды. Черные сучья на миг проступали на фоне грозового неба и снова скрывались во мраке.

И в эти-то минуты, когда нервы у всех и без того были напряжены до предела, словно желая окончательно доконать нас страхом, продемонстрировать все свое могущество, стихия показала нам грозное и редкое явление природы.

— Смотрите, что это там? Вон, над деревьями! — испуганно вскрикнула мама, показывая в окно машины.

Над верхушками деревьев по направлению к нам неторопливо плыл какой-то огненный диск или шар. Он как будто кипел, выбрасывая искры, постепенно снижаясь, и то сжимался, то опять разрастался. Мы оцепенели от страха. Я, во всяком случае, сильно испугался, даже закрыл глаза. Мама ойкнула и, схватив меня за руку, прижала к себе. В ту же секунду раздался взрыв. Я открыл глаза, но огненный шар исчез бесследно, и только над верхушками деревьев вился дымок.

— Шаровая молния! — прошептал папа.

Мне показалось, что он не столько испуган, сколько восхищен. Впервые в жизни все мы воочию увидели загадочное явление, о котором столько приходилось читать и слышать, включая самые вздорные толки. Дома, едва где-то далеко за горизонтом слабо заворчит гром, мама тут же закрывает все окна и форточки. Папа подтрунивает над ней, но мама твердо стоит на своем. "Не смейся. С шаровой молнией не шутят!" Представляю, что пережила она сейчас, увидев огненный шар, который, казалось, плыл прямо к нам! Может быть, нам только показалось это с испугу, но вполне возможно, что так оно и было. Во всяком случае я очень рад, что шаровая молния взорвалась, не долетев до "Мышки". Познакомиться с нею поближе? Нет уж, спасибо, пусть ее изучают ученые.

Лишь к утру дождь утих. Осмотр снаряжения показал, что убытки не так велики, как досадны. Размокла картонная тара, и вся крупа превратилась в жидкую кашицу. В спешке были оборваны несколько растяжек палатки, затоптаны в землю некоторые металлические колышки к ним. Но, главное, опять вымокло все, что мы имели неосторожность вытащить на ночь из машины.

Еще плачевней оказалось положение "Победы". Пытаясь вырвать ее из мягких, но цепких лап низинки, дядя Бася буксовал до тех пор, пока машина не погрузилась в глиняное месиво по самые бамперы. Вода подмочила даже коврики в салоне, проникла и в багажник.

В одних трусах, перемазанные глиной, голодные, мы сошлись вместе, чтобы обсудить положение. Итог подвел папа:

— Влипли мы капитально. По самую шею. Чтобы выбраться отсюда без посторонней помощи, не может быть и речи. Ждать, пока после такого ливня почва высохнет? На это уйдет двое суток. Предлагаю: одна представительница прекрасного пола готовит завтрак на всех, потерпевших бедствие; другая — командируется на шоссе. Ей поручается остановить первый же трактор и воззвать о помощи. Менее прекрасный пол назначается на общие земляные работы. За лопаты, мужики!

— А мы? — в один голос спросили я и Наташка. — Нам какое задание?

— Цветы жизни сушат скарб, — распорядился папа.

Соленая Вода захлопотала возле бензоплиты, а Бледнолицая Сквау отправилась на шоссе. Мужчины принялись откапывать машины. Лопаты легко входили в раскисшую землю. Сразу сильнее запахло прелым листом и хвоей, муравьями, грибами, всем тем острым запахом, какой издает потревоженная лесная почва. Мы с Наташкой развесили на кустах и ветках промокшее снаряжение. Конечно, надо было бы сначала отмыть его от грязи, а уж потом сушить, но на этот раз ручья поблизости не оказалось, а грузить все мокрым нам не хотелось. Решено было заняться генеральной мойкой попозже.

Вообще-то все мы в желтых глиняных нашлепках на спине, животе, на груди нуждались в мытье не меньше, чем наши вещи, но гораздо больше нас беспокоило другое. Как выручить наши машины, поставить их на твердое шоссе.

Раскопки еще продолжались, когда мы услышали желанный грохот мощного дизеля. Силач К-701 свернул с шоссе в лес. В кабине трактора я увидел сияющую маму. Худенькая, в ситцевом сарафане, она казалась совсем девочкой рядом со здоровенным трактористом.

Богатырь не стал утруждать себя ни осмотром места действия, ни излишними разговорами.

— Цепляйте трос, — кратко приказал он, не вылезая из кабины.

За "Кировцем" волочился обрывок стального каната, толщиной без малого с мою руку. Но мы не рискнули привязывать им "Волгу" к чудовищному тягачу. Пусть уж лучше лопнет наш капроновый трос, "Мышка" останется в этом глиняном киселе, чем разорвется пополам! А с такого страшилища все станется…

"Кировец" развернулся, с хрустом подминая резиновыми шпорами огромных колес кустарник и подрост, сдал назад. Дедушка привязал наш капроновый канат к крюку трактора, сел за руль автомобиля. Папа встал сбоку, чтобы подавать сигналы.