Из всего сказанного явствует следующее: благодаря беспредельной любви и непостижимой премудрости Бога в Троице, в явлении телесной смерти мы, в сущности, видим не наказание человеческого рода, но лишь благодеяние! Сколь же глубоко человеколюбие нашего всемилостивого Бога!.. [[275]]

{стр. 117}

Человеколюбец Бог не только с милосердием и состраданием обратил смерть во благо нам, но совершил гораздо большее. Человечество, которое потеряло ориентацию и двигалось, опустошенное и отчаявшееся, …во тьме… в стране и тени смертной (Мф. 4, 16), должно было вновь обрести силу и путь к Небесам.

Святитель Афанасий Великий говорит: «Когда же смерть более и более овладевала […] людьми и тление в них оставалось, тогда род человеческий растлевался, словесный же и по образу созданный человек исчезал, и Богом совершенное дело гибло […]. Итак, когда истлевали словесные твари и гибли такие Божии произведения, что надлежало сделать Богу, Который благ? Попустить ли, чтоб тление над ними превозмогло и смерть ими обладала? Но какая же была нужда сотворить их вначале? Надлежало бы лучше не творить, нежели сотворенным оставаться непризренными и гибнуть. Если Бог, сотворив, оставляет без внимания, что произведение Его истлевает, то из такого нерадения в большей мере познается бессилие, а не благость Божия, нежели когда бы не сотворил Он людей вначале. Если бы не сотворил, то никто и не подумал бы вменять этого в бессилие. А {стр. 118} когда сотворил и привел в бытие, вовсе было бы ни с чем не сообразно гибнуть произведениям, и особенно в виду Сотворившего. Итак, надлежало не попускать, чтоб люди поглощались тлением, потому что это было бы неприлично Божией благости и недостойно ее» [[276]].

Человеколюбец Бог премудро управил ход событий. Прежде всего, Всеблагий промысл Божий стремился вразумить и спасти мир от греха различными путями и в разные времена. Святитель Григорий Богослов пишет: «В преграждение многих грехов […] человек и прежде вразумляем был многоразлично: словом, Законом, пророками, благодеяниями, угрозами, карами, наводнениями, пожарами, войнами, победами, поражениями, знамениями небесными, знамениями в воздухе, на земле, на море, неожиданными переворотами в судьбе людей, городов, народов (все сие имело целию загладить повреждение); наконец стало нужно сильнейшее врачевство […]. И оно было следующее. Само Божие Слово, превечное, невидимое, непостижимое, бестелесное, Начало от Начала, Свет от Света, Источник Жизни и бессмертия […], Образ неизменяемый, определение и Слово Отца приходит к Своему образу, носит плоть ради плоти, соединяется с разумною душою моей души, очищая подобное подобным». И, исполнившись восхищения, возглашают «уста богословия»: «О новое смешение! О чудное растворение! О сколь досточудно новое единение Бога и человека! О сколь дивно сложение божественного и человеческого! Сый начинает бытие; Несозданный созидается; Необъемлемый объемлется. Сущий бесконечно, безначально и предвечно — создается, появляется, Несотворенный — творится, рождается. Ничем не ограниченный — ограничивается. Дающий богатство — {стр. 119} становится бедным. Богатящий обнищевает — обнищевает до плоти моей, чтобы мне обогатиться Его божеством […]. Я получил образ Божий и не сохранил его; Он воспринимает мою плоть, чтобы и образ спасти, и плоть обессмертить» [[277]].

Так что Творец и Слово Божие взял на Себя наше спасение. Святитель Афанасий Великий, отец нашей Церкви, имя которого означает «бессмертие», пишет: «Бесплотное, нетленное и невещественное Слово Божие […], видя, что словесный человеческий род гибнет […], сжалилось Оно над родом нашим, умилосердилось над немощию нашею, снизошло к нашему тлению, не потерпело обладания смерти, и, чтобы не погибло сотворенное и не оказалось напрасным, что соделано Отцем Его для людей, приемлет на Себя тело, и тело, не чуждое нашему. Ибо не просто восхотело быть в теле и не явиться только пожелало. А если бы восхотело только явиться, то могло бы совершить Свое Богоявление и посредством иного, совершеннейшего. Но приемлет наше тело от […] Девы […]. Будучи всемощным и Создателем вселенной, в Деве уготовляет в храм Себе тело и усвояет Себе оное как орудие, в нем давая Себя познавать и в нем обитая. И таким образом у нас заимствовав подобное нашему тело, потому что все мы были повинны тлению смерти, за всех предав Его смерти, приносит Отцу» [[278]].

Святитель Григорий Нисский подчеркивает единение Бога Слова со всем свойственным человеку по природе. Результатом этого единения стало восстановление всей человеческой природы в изначальной красоте. Как в лице Адама пал весь человеческий род и в известном смысле была осквернена вся человеческая природа, так {стр. 120} в Новом Адаме, во Христе, вся человеческая природа поднимается и восстанавливается [[279]].

Богомудрый Григорий Палама обращает внимание на то, что Новый Адам, который спас древнего Адама и весь человеческий род, должен был быть не только человеком, но и Богом; должен был быть реально и воистину жизнью, мудростью, справедливостью, любовью, благоутробием. Только так Он мог бы достичь успеха в «обновлении и восстановлении к жизни древнего Адама», «обветшания и смерти» которого добился «началозлобный змий», использовавший противоположное [[280]], то есть смерть, зависть, ненависть.

Вочеловечение Божества должно было произойти, и Бог Слово должен был принять всю человеческую природу, ибо, как пишет святитель Григорий Богослов, «невосприятое неуврачевано, но что соединилось с Богом, то и спасается» [[281]]. Эти слова Богослова содержат основной элемент учения всех святых отцов. И таким образом предвечное благоволение Троичного Бога стало для нас реальностью. С Божественным Воплощением явилось «еже от века утаенное и Ангелом несведомое таинство», как воспевает наша Святая Церковь. Или, как об этом пишет евангелист Иоанн, «живот», ипостасная Жизнь, то есть Иисус Христос, «явися» как человек. И эту Жизнь мы (Апостолы) …видели своими очами… отчего …и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, {стр. 121} которая была у Отца и явилась нам, Апостолам и первым ученикам (1 Ин. 1, 1–2).

Таким образом, благодаря Вочеловечению Божию, человеческая природа, объединенная с Божеством, обязывается «смертью упразднить имеющего державу смерти, то есть диавола». Этой победой надлежало освободить тех, кто от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству (Евр. 2, 14–15) предсмертной борьбы и смятения о том, что они умрут и лишатся нынешней жизни и что им предстоят мучения посмертного осуждения.

Обратим внимание на следующее: в Иисусе Христе мы не имеем какой–то иной человеческой природы, но ту же самую здоровую природу Адама. Это очень важно. Ибо позор и проклятие падения могли быть истреблены только в том случае, если тот, кто был побежден в Раю, вышел бы вновь на битву. Таким образом, естество, побежденное в Райском саду Эдема, одержало бы победу над злом. Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых (1 Кор. 15, 21). Ибо, как толкует божественный Златоуст, «побежденному […] должно самому восстановить свое падшее естество и самому победить, потому что таким только образом может загладиться его бесчестье» [[282]].

{стр. 122}

Сверхъестественное зачатие от Святого Духа и рождество Господа от Пречистой Богородицы было делом премудрого Божественного Промысла и преследовало две цели. Во–первых, чтобы Бог Слово воспринял человеческую плоть, избавленную от праотеческого преступления и бесчестья, которые передавались всем потомкам Адама. Во–вторых, такого рода зачатие и рождение Богочеловека сделали возможным начало круга воссоздания человеческого рода. Первый Адам, сотворенный из девственной земли и получивший жизнь от Бога, потерпел поражение. Второй Адам, Господь Иисус, рожденный «от Духа Свята и Марии Девы», достиг того, чего не сумел первый. Господь воспринял чистую и безгрешную плоть, бывшую плотью Адама в Раю: «Христос имел не грешную плоть, а подобную нашей грешной, но безгрешную и по природе одинаковую с нами» [[283]]. Преподобный Никодим Святогорец замечает: «Как медный змей», которого Моисей вознес в пустыне, «имел образ змея, не обладая его ядом, так и Господь имел тело человека, не имея человеческого греха» [[284]]. Поэтому и боговдохновенный Павел сказал, что Бог, чтобы загладить грех, послал в мир Сына во плоти, имевшей только подобие, но не бывшей в действительности плотью греха. Так Он осудил и уничтожил грех плотью Сына Своего, которая хотя и была безгрешной, но, подчиняясь последствиям греха, была предана на смерть. Так что в Божественном Воплощении Богом Словом была воспринята «изначальная (бывшая прежде падения) человеческая природа: свободная от первородного греха, «кроме греха» […]. В воплощении, которым был восстановлен образ Божий в человеке, Бог Слово воспринял изначальную природу человека, созданную по образу Божию». И это восприятие не было восприятием, распространявшимся и на {стр. 123} страсти, не было восприятием «человечества со страстями». Иными словами, это было восприятие жизни человека, но не смерти его» [[285]].