Кроме вышеназванного зачала есть еще три, которые могут чередоваться при чтении. Это 1 Кор. 15, 47–57; Рим. 14, 6–9; 1 Кор. 15, 20–28. В Первом послании к Коринфянам (15, 47–57) божественный Павел открывает нам, как произойдет Воскресение мертвых и как тленные тела живых облекутся таинственным и неизвестным для нас образом в одежды нетления и бессмертия. Так совершится пророчество (Ис. 25, 8. Ос. 13, 14): смерть будет поглощена навеки и побеждена, и ее не будет видно нигде. И поскольку грех как жало смерти и сама смерть побеждены Господом, наша душа преисполнена бесконечной благодарностью Богу за эту великую победу.

В другом Апостольском зачале (Рим. 14, 6–9) божественный Павел подчеркивает истину, что мы не принадлежим самим себе и не располагаем собою по своему усмотрению. Наш Господин и Владыка — Бог, и Ему принадлежит и наша жизнь, и наша смерть. Поэтому, живы мы или мертвы, первой и главной нашей целью является достижение Христа. Он — средоточие нашей жизни и нашей смерти, Он — вся во всех (Кол. 3, 11). Ибо Христос, как утверждает божественный Павел, «для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми, и над живыми».

{стр. 364}

В третьем зачале (1 Кор. 15, 20–28) Апостол напоминает нам о том, что как смерть вошла в человеческий род через человека, так и Воскресение мертвых придет через человека, через Нового Адама, по благодати Господа нашего Иисуса Христа. И как потомки первого Адама вследствие связи и единства с ним умирают, так через единение с Новым Адамом оживут. Христос, воскресший первым, ибо победил смерть, стал «начатком умерших». Затем последуют те, кто принадлежит Христу, они воскреснут во Второе и славное Пришествие Его. Когда же полностью завершится спасительное дело Христа, когда окончательно будут покорены Его враги, тогда будет упразднен и последний враг — смерть, ибо тела наши будут соделаны нетленными и бессмертными, чтобы вечно жить в соединении с душой.

Затем и Господь наш подчинится согласно с Его человеческой природой Богу Отцу, Который все отдал во власть Своему Единородному Сыну. И каждому будет открыто, и каждый увидит, что Бог — вся во всех.

После чтения Апостольских отрывков, говорящих о надежде на воскресение, трижды поется «Аллилуия». Это значит, согласно Симеону Солунскому, что грядет Господь и возвещает Второе Свое Пришествие, во время которого все воскреснут из мертвых. Так что «Аллилуия» является как бы знаком Пришествия Бога, проповеди Страшного Суда Его и нашего Воскресения из мертвых, которое Он совершит. Во время чтения Апостольских отрывков совершается каждение в знак благодати, кото рая будет дарована усопшему как верному чаду Церкви Христовой [[824]].

После «Аллилуия» и стиха «Блажен избранник Твой, Господи» читается отрывок из Евангелия от Иоанна (5, 24–30). В этом чтении Господь уверяет нас, что вся кий внимающий и следующий Его Божественному уче{стр. 365}нию, всякий, кто верит в Бога Отца, обладает с того момента, как начал верить, Вечной Жизнью. Те же, кто духовно мертвы по причине грехов своих, но горячо внимают гласу Сына Божия и исполняют все, к чему Он призывает, удостоятся новой духовной и Вечной Жизни. Ибо Господь несет в Самом Себе жизнь, полученную от Бога Отца. Соприсносущный, собезначальный и единосущный Богу Отцу Сын является Источником Жизни, подавая жизнь из этого неиссякаемого источника. Поскольку же как Мессия Он стал Человеком, то в Его власти и суд над людьми. И час этого всеобщего Суда близится. И как только раздастся глас Сына Божия, призывающий мертвых к Воскресению, тотчас все восстанут из гробов. И те, кто творил добро во время своего земного бытия, воскреснут, чтобы наслаждаться блаженством Вечной Жизни. Те же, кто творил зло, воскреснут, чтобы прийти на Суд. «Всех людей, — говорит Господь, — Я буду судить со всей справедливостью, ибо Я сужу так, как велит Бог Отец Мне — Сыну Его, ставшему Человеком, и не ищу Моей воли, но воли Отца Моего, пославшего Меня в мир, и потому праведен будет сей Суд. Ибо у Меня как Сына и Слова Божия, соприсносущного Богу Отцу, нет Своей особенной воли, но есть одна единая воля Отца и Сына» [[825]].

Вместо этого отрывка может также читаться отрывок из того же Евангелия (Ин. 15, 17–24), где Господь призывает учеников любить друг друга. «Мир, — говорит Он, — будет вас ненавидеть, но помните, что Меня он прежде возненавидел. Он ненавидит вас, потому что вы не грешите вместе с ним. И не удивляйтесь этой ненависти, ибо если Меня гнали и преследовали, то и ваше слово будут попирать. Разумеется, вы ни в чем не виноваты пред ними. Но достаточно того, что вы верите в {стр. 366} Меня. Поскольку у них нет истинного знания о Боге, пославшем Меня в мир, то естественно для них поступать так, как они поступают. Однако это незнание не оправдывает их в тяжких грехах. Ведь Я пришел, сказал им и доказал делами Моими, что Я — Мессия. Поэтому их грех поистине велик. Тот же, кто ненавидит Меня, ненавидит и Отца Моего, пославшего Меня. Если бы Я не сотворил между ними стольких чудес, каких до сих пор никто не совершал, то не имели бы греха. Теперь же нет им оправдания. Ибо дела Мои они видели, однако возненавидели Меня и, следовательно, и Отца Моего».

Эти Божественные истины, произносимые в мирной и склоняющей к размышлению тишине храма, когда готовый к погребению покойник лежит перед нами среди цветов, венков и благовоний, среди свечей, в мерцающем свете лампад, когда поются волнующие песнопения, созданные душами, черпавшими вдохновение из неиссякаемого источника, каковым является таинство смерти, наилучшим образом приготовляют нашу душу к встрече с Христом.

После чтения отрывков из святого Евангелия иерей произносит ту же молитву, содержащую «Трисвятое», которая, как уже говорилось, читается перед тем как тело покойного будет внесено в храм [[826]].

После молитвы иерея об упокоении усопшего (или особой молитвы архиерея, если он участвует в погребении) произносится отпуст Последования погребения. Иерей обращается к бессмертному Царю, Который восстал из мертвых и властвует над жизнью и смертью, — то есть к Иисусу Христу, моля Его поместить душу усопшего в вечных селениях праведников, в недрах патриар{стр. 367}ха Авраама, и упокоить его со святыми. Нас же, продолжающих путь многотрудной жизни, иерей молит Бога помиловать, ибо Он благ и человеколюбец. Для всех нас иерей просит заступления Богородицы, святых Апостолов, святых отцов и трех патриархов — Авраама, Исаака и Иакова, а также святого и праведного друга Христова Лазаря.

За молитвой отпуста, снова вселяющей надежду на воскресение и дающей безграничную перспективу протяженности человеческой жизни, следует еще одна молитва: «Вечная твоя память, достоблаженне и приснопамятне брате наш». Иерей произносит эту молитву трижды, затем и певчие трижды повторяют «Вечная память». Согласно Симеону Солунскому, это есть «разрешение» усопшего. Это торжественное возглашение означает, что умерший упокоен со святыми, что он достойный преемник их и их веры, каковым он предстал через жизнь свою во имя этой веры. Именно в это верим мы, когда поем «Вечную память», предавая усопшего в руки вечно живущего Бога. «Разрешение» есть наша молитва об участи усопшего, молитва провожающих его как победителя к вечной радости о Господе. Эта молитва — наш дар умершему, предающему тело и душу свою Творцу [[827]].

После прощания и разрешительной молитвы приходит момент отдавания наших последних почестей усопшему. Последование погребения и здесь указывает нам, как христиане должны прощаться с покойным. Это очень сильная и истинно человеческая форма выражения чувств. Наша разлука с собратом хотя и временна, поскольку мы ожидаем Воскресения мертвых, однако всегда и для всех горестна. И религиозные песнопения не только позволяют (разумеется, по христианской мере) выражать наше горе, но облекают его в богоугодную и душеполезную форму{стр. 368} Так, хор певчих в двенадцати волнующих песнопениях призывает всех присутствующих отдать умершему «последнее целование с благодарностию Богу». Из этих двенадцати песнопений сегодня, к сожалению, исполняется только… первое! Однако все они в высшей степени трогательны. «Какое расставание, о братия! — взывает гимнограф во втором песнопении. — Какой плач, какое рыдание в настоящий час! Придите же, целуйте того, кто лишь короткое время был с нами!» «Вот он оставлен сродниками своими, — говорит первое песнопение, — и спешит к могиле, он не будет более хлопотать о том, что суетно, и о плоти, полной многих страстей. Куда делись теперь сродники и друзья? Вот мы расстаемся: помолимся же Господу, чтобы Он упокоил его!» Вообще, все эти песнопения, исполняемые во время последнего целования, напоминают нам о бренности всего земного, о скоротечности человеческой жизни. Они обращают к нам волнующие вопросы: «И чем мы были? Не все ли одинаково пепел?», завершаются же точным исчерпывающим ответом: «Поистине все в жизни суета и тление; все призрак, все недостойно славы. Все мы исчезнем, все умрем…» Однако в призыве: «Дайте умершему последнее целование» — слышится, в первую очередь, взволнованная просьба самого усопшего о наших молитвах, чтобы Справедливый Судия явил ему милость Свою. И мы, выполняя волю нашего собрата, молим Спасителя упокоить его душу [[828]].