Милость Божия буди с Вами, родная моя Людмила Ивановна!

Приветствую Вас и все Ваше семейство с праздниками Богоматери! Всероссийским — храмовым праздником матери церквей русских — Большого Успенского собора и с праздником Вашего града — Феодоровской иконы Царицы Небесной.

И во Успении Своем нас Неоставляющая да не оставит Вас своею милостию.

Как радуют меня Ваши письма, собственноручно Вами написанные. И все крепче и тверже становится Ваш почерк. Слава Богу. Может быть, Господь еще даст нам хотя бы и ненадолго повидаться и в сей жизни. Будем надеяться, что по великой Его милости и по предстательству Богоматери Он не лишит нас утешения быть вместе со всеми близкими нашими в Его горних обителях.

От Варвары Владимировны[339] не имею вестей, но от других я слышал, что о. Иеракс уже на ее попечении. Очень рад и очень хотел бы написать ему. Если Вам известен адрес его, — сообщите. Борисоглебска и нельзя найти на карте и потому, что это только вторая половина бывшего наименования, и потому, что теперь это Тутаев. Красивый городок на Волге, как красивы были все наши древние города!..

Мое здешнее житие более или менее сносно. Особенно утешаюсь тем, что имею возможность большую часть времени проводить в одиночестве.

Грустно, что пропадает время бесплодно. Так хотелось бы продолжить мои литургические труды, которыми я одно время занимался и в лагере. Но сейчас нет при мне написанного ранее, нет нужных книг. И светского ничего не читаю, тем более что после инсульта у меня ослабело зрение. Нужно менять очки, а окулиста нет, и неизвестно, когда будет.

У меня к Вам просьба. Не найдут ли Ваши москвичи у букинистов сочинения Алек[сея] Констан[тиновича] Толстого? Очень я люблю его и рад бы был каждый день читать. Хотя бы один, 1–й том — мелкие стихотворения. Простите, что утруждаю Вас. Мои постоянные заботники не книжные люди.

В отношении моего питания — вполне удовлетворительно. Из казенного я пользуюсь только одним хлебом. Каждый день готовлю себе обед. Очень надоедает приготовление пиши. Слава Богу, что есть помощник, иерей, который варит. Кое–что можно купить и здесь. Так, теперь о присылке картофеля и др[угих] овощей я уже не прошу. В мясоед почти каждый день у меня было молоко. Сегодня принесли мне сметаны. Но сам я и ногой за вахту не выхожу. Окружающая атмосфера довольно нервная, напоминающая ту, которая была в школе, где учителем греческого языка был Белкин[340] чеховский.

Но за все слава Богу.

Желаю Вам, родная моя Людмила Ивановна, еще больше укрепляться. Желаю Вам находить радость и утешение в детках и внуке. О Вас и всех Ваших всегда памятую.

На всех призываю Божие благословение. Спасайтесь о Господе.

С любовью богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]

Нет ли каких книжечек о костромских древностях?

Милость Божия буди с Вами, родная моя Шура!

Приветствую Вас, мать Фаину, Варю, Нину, Ольгу Александровну, Параскеву Алексеевну и всех моих дорогих владимирцев с минувшим праздником Владимирской иконы Богоматери, с завтрашним — Усекновения главы Предтечи и с грядущими: святого князя Александра Невского и Рождества Богородицы. Радуюсь за Вас, что можете утешаться и в праздники, и в будни службою церковною.

Валле письмо я получил накануне Преображения. Сердечно благодарю. Простите, что задержался [с] ответом.

Вы страшитесь смерти, Вас устрашает грозный суд за грехи. Памятовать о грехах полезно, скорбеть и плакать о них должно. Не должно только христианину унывать, не должно отчаиваться. Божий Суд не таков, как суды человеческие. На человеческих судах чаще всего стараются найти, за что бы можно было зацепиться, чтобы засудить и невинного. На Божием Суде, наоборот, все направлено к тому, чтобы найти (если не грешно так выразиться), за что бы можно было зацепиться, чтобы оправдать и великого грешника… Будем и мы с Вами, в бездне греховной валяющиеся, уповать на неисследимую бездну Божия милосердия.

Варю Лялину я хорошо помню. Она часто бывала у мамы. Я давно хотел узнать о ней. Помоги Господь ей понести крест ее болезней и пошли ей облегчение.

А как здоровье Вашей сестры? Бог да укрепит ее в терпении, а Вам да поможет терпеливо и с христианской любовию ухаживать за болящей.

3 авг[уста] по нов[ому] ст[илю], когда я писал Вам прошлое мое письмо, я написал и Наде Бединой, но до сих пор нет от нее ответа.

Адреса Тани Катуар я пока не знаю. Если пришлют, я сообщу Вам. Слышал, что в этом году и она, и мама ее сильно болели.

Ниночке скажите от меня, чтобы поменьше плакала, а больше на Бога уповала. Осиротела она, но у Бога сирот нет. Совсем девочкой потеряла она родителей, но Бог не оставил ее тогда. Не оставит и теперь.

Желаю всем вам, мои дорогие, здоровья и душевного, и телесного. Желаю всякого благополучия земного.

На всех призываю Божие благословение.

Спасайтесь о Господе.

С любовию богомолец Ваш е[пискотг] А[фанасий]

Протоиерею Павлу Дашкееву[341]

29 октября 1954 г. Зубово–Полянский дом инвалидов, станция Потьма, Мордовская АССР

Милость Божия буди с Вами, возлюбленный о Господе отец протоиерей!

Ваше письмо от 12–го я получил 18 октября. Простите, что задержался с ответом.

Лица, близкие о. Григорию, с которым мы были единомысленны, близки [и мне]. И когда Людмила Ивановна[342] сообщала мне о постигшем Вас горе, я сердечно соболезновал Вам и молил Утешителя утешить скорбящего и упокоить усопшую.

Хотя у меня не было личной семьи, но скорбь о смерти близких мне понятна. У меня была одна мама, с которой я во всю жизнь почти не разлучался. Она умерла в 30–м году, когда я был в Туруханском крае. Я очень тяжело переносил постигшую меня скорбь и своими письмами даже перепугал моих друзей. Две вещи утешили и успокоили меня тогда. Первая то, что при мне был полный круг богослужебных книг. Второе мое утешение было в мысли о том, что окончились страдания моей многострадальной матери, безмерно страдавшей с начала моих заключений в 22–м г[оду].

По–человечески нам тяжело переносить смерть близких. И Спаситель скорбел и плакал об умершем друге[343]. Но у нас, верующих, великое утешение, которого лишают себя неверующие. Вам ведомо все это. Господь даде, Господь отъят. Буди имя Господне благословено[344].

Среди правил поместного Карфагенского Собора есть одно (не помню 143–е или 148–е, в разных кодексах правила Карф[агенского] Собора имеют разную нумерацию), содержание которого приблизительно такое: если православный епископ не ревнует о возвращении православным захваченного донатистами церковного имущества, то все епископы Поместной Церкви прерывают с ним общение, и он должен довольствоваться общением только со своей паствой[345]. Таким образом, устанавливается возможность такого положения, когда к православному, благодатному, не отлученному и не запрещенному епископу, недостаточно энергично действующему в защиту интересов Церкви, применяется как бы своеобразный церковный бойкот со стороны других епископов и их паств. На этом же правиле в начале 30–х годов я и покойный м[итрополит] Кирилл основали нашу тогдашнюю позицию. Мы поминали одного первоиерарха м[итрополита] П[етра][346] и не поминали временно за него управлявшего церковными делами[347], как никогда не возносилось во всей епархии имя викария, хотя бы и управлявшего епархией за отсутствующего или болеющего епархиального] архиерея. Когда[348] еще в 45–м году я и двое моих собратий[349] узнали о происшедшей перемене, мы рассудили: митр[ополита] Петра, несомненно, нет в живых. Общение со Вселенской Церковию совершается чрез первоиерарха, возношение имени которого является внешним знаком этого общения. Новый первоиерарх поставлен при участии всех восточных патриархов, не признавать его — это как бы зазирать и восточных патриархов. Посему мы решили неопустительно возносить его имя где положено, — что я и делаю, руководствуясь словами Христа: «Учения их слушайте, а…»[350] и правилом Карф[агенского] Собора.