– Такова человеческая природа. Никто не хочет быть жестоким.

– Понимаю, но мне из-за этого все время неловко. Иногда мне кажется, что я до сих пор забинтована. Я смот­рю наружу, но никто не может посмотреть сквозь лицо внутрь меня. – Из глаза ее выкатилась слезинка и упала на плечо Тейта.

– Ты все еще расстраиваешься из-за сна, – сказал он, снова высвобождаясь из ее объятий. – Хочешь чего-нибудь выпить? В баре есть «Бейли».

– Звучит соблазнительно.

Он разлил маленькую бутылку ирландского ликера в два бокала и опять подошел к кровати. Если он и смущал­ся того, что был в одном белье, то виду не подавал.

Ей было приятно, что он опять сел на ее кровать, а не на ту, на которой спал до того, как ее кошмарный сон разбудил его. Между кроватями был только узкий проход, но это мог быть и Мексиканский залив. Только крайняя необходимость вынудила его пересечь этот проход.

– За твою победу, Тейт. – Она чокнулась с ним. Ли­кер приятно согрел ее изнутри. – Это была отличная идея. Спасибо.

Ей нравилось просто тихо сидеть с ним рядом. У них были все проблемы, которые возникают между супруже­скими парами, но не было супружеской близости. Из-за предвыборной кампании они находились постоянно на виду и под всеобщим обозрением. Это делало и без того сложные отношения еще более напряженными. Друг в друге им не удавалось найти поддержки.

Они были женаты, но в то же время и не были. Жили вместе, но каждый в собственном пространстве. До сего­дняшнего вечера Мэнди служила им буфером, когда они оставались в своем номере. Она спала с Эйвери.

Но сегодня Мэнди не было. Они оказались вдвоем. Была ночь. Они пили ликер и обсуждали личные пробле­мы. У любой другой пары такая сцена закончилась бы близостью.

– Я уже скучаю по Мэнди, – сказала она, водя кон­чиком пальца по краю стакана. – Не уверена, что мы поступили правильно, отпустив ее домой с Зи и Нельсо­ном.

– С самого начала было решено, что после визита к доктору Вебстеру они увезут ее.

– После разговора с ним я чувствую, что должна быть с ней постоянно.

– Он сказал, что несколько дней разлуки не причинят ей вреда, а мама знает, что делать.

– Как это произошло? – стала рассуждать вслух Эй­вери. – Как она стала такой замкнутой, такой эмоцио­нально ранимой? – Она задавала риторические вопросы и не ждала ответа на них.

Тейт же воспринял их буквально.

– Ты же слышала, что он сказал. Он объяснил тебе, как это случилось. Ты не проводила с ней достаточно времени, а когда была рядом, это было для нее еще хуже, чем твое отсутствие.

Ее возмущение рвалось наружу. В подобном случае Кэрол устроила бы скандал, и Эйвери чувствовала, что должна сделать это за нее.

– А где все это время был ты? Если я была такой пло­хой матерью, почему ты не вмешался? Знаешь, у Мэнди ведь двое родителей.

– И я это понимаю. Я признал сегодня свою вину. Но каждый раз, когда я что-нибудь предлагал, ты начинала возражать. А ведь наши ссоры… Это уж точно не принес­ло бы Мэнди пользы. Поэтому я и не мог, как ты гово­ришь, вмешаться, не ухудшив и без того не лучшей ситуа­ции.

– Может, у тебя неправильный подход. – Защищая Кэрол, она играла роль адвоката дьявола.

– Может. Но я никогда не замечал, чтобы ты любила критику.

– А ты любишь?

Он поставил бокал на ночной столик и потянулся к выключателю. Эйвери схватила его за руку:

– Извини. Подожди… не ложись сразу спать. Такой был долгий, утомительный день. Мы оба устали. Я вовсе не собиралась на тебя нападать.

– Возможно, тебе лучше было уехать с мамой и папой.

– Нет, – быстро ответила она. – Мое место рядом с тобой.

– Сегодня лишь один из таких дней, которые продлят­ся до ноября, Кэрол. Будет только труднее.

– Я справлюсь. – Она улыбнулась и, импульсивно протянув руку, погладила его по подбородку. – Вот если бы я получала десять центов каждый раз, когда ты сего­дня произносил: «Привет, я – Тейт Ратледж. Я баллоти­руюсь в сенаторы»… Интересно, сколько рук ты сегодня пожал?

– Вот столько. – Он показал свою правую руку – она вся распухла.

Она тихо засмеялась:

– Кажется, мы отлично провели посещение галереи, хотя только что вышли от доктора Вебстера и попроща­лись с Мэнди.

Вернувшись от психолога, они отдали Мэнди дедушке с бабушкой. Зи не просто с трудом переносила полеты. Она наотрез отказалась лететь, и они приехали в Хьюстон на машине. Они решили тут же ехать домой, чтобы успеть засветло.

Не успели они с Тейтом помахать им на прощание, как Эдди запихнул их в машину и повез в огромный много­этажный торговый центр.

Добровольцы, отобранные Эдди, приветствовали их появление. Тейт взобрался на какой-то помост, произнес короткую речь, представил собравшейся толпе свою жену, а потом пожимал руки и зарабатывал голоса.

Все прошло так хорошо, что Эдди окончательно успо­коился по поводу того, что пришлось отказаться от при­глашения в клуб Ротари. Даже там все сложилось удачно. Клуб пригласил Тейта выступить с речью на заседании в конце месяца.

– Эдди совсем спятил по поводу того, что тебя пока­зали сегодня по телевизору.

– Они уделили нам двадцать секунд в шестичасовых новостях. Немного, но мне сказали, что это отлично.

– Да. Мне тоже так сказали, – поспешила добавить она.

Она чуть не онемела, увидев Вэна Лавджоя и репорте­ра из «Кей-Текса» на завтраке с докерами. Весь день они следовали за Тейтом.

– Что это они приехали за нами из Сан-Антонио? – спросила она Эдди.

– Дармовую прессу не обсуждай. Улыбайся в камеру при любой возможности.

Вместо этого она пыталась избежать камеры Вэна. Но он, казалось, поставил перед собой цель снимать именно ее. Игра с ним в кошки-мышки и тот шок, который она испытала у доктора Вебстера, окончательно расшатали ее нервы. Она так разволновалась, что, когда не могла най­ти своих сережек, чуть не расплакалась.

– Я помню, что оставляла их именно тут, – кричала она Тейту.

– Посмотри еще раз.

Она поступила еще лучше. Раскрыла атласный мешо­чек и стала рыться в содержимом.

– Их здесь нет.

– Как они выглядели?

Они должны были отправляться на барбеккю на загородном ранчо, куда их пригласил один из самых богатых людей города. Тейт был уже одет и полчаса дожидался ее. Она опаздывала.

– Большие серебряные кольца.

Тейт еще раз осмотрел комнату.

– Они не могут быть на виду, – в отчаянии объясни­ла она. – Я их еще ни разу не надевала. Я привезла их специально для этого костюма.

– Ты не можешь заменить их другими?

– Боюсь, придется. – Она высыпала груду безделушек на туалетный столик и стала выбирать подходящее. В конце концов она так изнервничалась, что никак не могла вдеть сережку в ухо.

– Черт! – пробормотала она после третьей попытки.

– Кэрол, успокойся, ради Бога, – сказал Тейт, уже повысив голос. До последнего момента он был раздра­жающе спокоен. – Ты забыла пару сережек. Жизнь от этого не кончается.

– Я их не забыла. – Сделав глубокий вздох, она по­вернулась к нему. – Уже не первый раз у меня что-то та­инственно исчезает.

– Тебе следовало сказать мне. Я сейчас же вызову службу безопасности.

Она схватила его за руку до того, как он успел дотя­нуться до телефона:

– Не только здесь. Дома тоже. Кто-то пробирается в мою комнату и шарит в моих вещах.

Он отреагировал так, как она и предполагала:

– Это же смешно. Ты что, с ума сошла?

– Нет. И я ничего не придумываю. Я не могу найти какие-то мелочи – совсем незначительные. Как эти серь­ги, которые, я отлично знаю, я взяла с собой. Я несколько раз все проверила, прежде чем паковать чемодан.

Он очень остро воспринимал все, что касалось его се­мьи.

– Ты хочешь обвинить кого-то в воровстве?

– Я не столько беспокоюсь о пропажах, сколько о том, что кто-то вмешивается в мою жизнь.

И тут раздался стук в дверь – отличная кульминация для такого дня.

– Что и требовалось доказать, – разъяренно сказала она. – Неужели мы не можем поговорить с глазу на глаз без того, чтобы нас кто-то прерывал?