Брест вытащил из спины кинжал и направился обратно к стражнику, тот придавил ногой одного мародёра:

— По законам военного времени и на правах начальника городской стражи, приговариваю всех вас к смерти.

Латник, так же как и Брест, перерезал разбойнику горло, затем прикончил остальных. Стоян вытащив меч из последнего тела, отдышавшись, кивнул наёмнику:

— А ты неплохо дерешься.

— Ты тоже, — ухмыльнулся Брест, вытирая меч об одежду убитого вора.

Они смерили друг друга оценивающим взглядом. Стражник протянул тяжелую руку:

— Хотел бы я иметь такого в своем отряде.

— А я в своем, — еще шире ухмыльнулся наемник, пожимая мужскую ладонь.

Они хохотнули и, сложив мечи, свистнули Милку. Та выглянула из-за поворота, осмотревшись, удовлетворенно кивнула. Мужчины переглянулись и зашагали дальше по улице, девушка, обогнув трупы, засеменила следом.

Через час начало смеркаться. Солнце, и так надежно укрытое тучами, и вовсе скатилось за горизонт, и на улице появились длинные тени, пересекающие дорогу. Троица по околицам, наконец, добрела до моста, соединяющего два берега Мулянки — небольшой реки, отделяющей замок от города. Мост был перекрыт. Массивные шипастые баррикады растянулись от одного края до другого с небольшой проплешиной посередине. Стоило путникам только подойти ближе, как из-за завалов высунулись лучники, а за ними стрелки с арбалетами. В центре показалась массивная фигура с пикой в руках, рядом еще одна с факелом.

— А ну, стоять, не то утыкаем, как боги ежей!

Стоян дал знак остановится наемнику с Милкой, а сам поднял руку:

— Это я. Начальник городской стражи, ваш соратник и старый друг.

Мужик с факелом выдвинулся чуть вперед:

— Стоян?! Кто это с тобой?

— Со мной мой друг и наследница этих земель — барыня Милана.

— Не брехай, Стоян, времена нонче нервные!

— Он не врёт! — звонко разнеслось над вечерней речкой.

Милка сняла капюшон и вышла вперед, гордо тряхнув серой от пыли косой. На посту прокатился рокот, солдаты возбужденно переговаривались между собой, ожидая приказа. Воевода с факелом озадаченно с кем-то спорил, а молодая барыня стояла заметная, как сарай в голом поле. С завалов всё громче доносились споры, так что до путников долетали слова «самозванка», «сейчас никому веры нет» и «раз такой умный, вот сам и сообщи барону». Наконец, служивые приняли решение.

— Добре! Стоян, за гостей своих отвечаешь головой. За вами будут приглядывать Рябой и Митрич.

Двое солдат отделились от деревянных бортов, и недовольно переминались с ноги на ногу, ожидая незнакомцев. Начальник городской стражи махнул Бресту с Милкой и потопал к завалам. На баррикаде его тепло встретили, пожали руку и сунули чуть зачерствевшую булку, Стоян отнекиваться не стал, а разделил ее на три части и отдал наёмнику с барыней. Девушка схватила кусок, чуть не подавившись, торопливо запихала в рот.

— Эвон как, — ухмыльнулся стражник, — А раньше, помню, от простого хлеба нос воротила. Перевоспиталась, а?

— Кто старое помянет… — пробубнила бывшая служанка, стараясь удержать рот закрытым.

Брест кивнул в благодарность мужику и быстро умял булку прямо на ходу. Двое стражников неотрывно следовали за ними, прислушиваясь к разговорам. Их подкованные сапоги звонко стучали по каменному мосту. Путники прошли еще два кордона, не таких крупных, как первый, но достаточных, чтобы сдержать небольшие отряды. Двое сопровождающих служивых, на каждом посту докладывали обстановку и приказ пропустить до самого барона. Солдаты нехотя расступались, тихо переговариваясь за спиной двух незнакомцев. Через час со всеми проволочками путники все же добрались до замковых ворот. На улице окончательно стемнело, но за стеной вовсю полыхали факела: народ не спал, а готовился к осаде. Хмурые солдаты молчаливо точили оружие, мужикам раздавали доспехи. Редкая баба тенью проскальзывала мимо, испуганно озираясь по сторонам. Как только Стоян с людьми зашли в ворота, к ним навстречу выскочил Гостемил с двумя стражниками. Управляющий громко матерился, стряхивая с сюртука капли птичьего дерьма:

— Все бошки им поотрубаю! Гонцов найму, вместо пернатых засранцев!

Он вприпрыжку прибежал, к ожидающим его людям. Мужик пожал руку начальнику городской стражи:

— Заждались уж вас, голубь еще с час назад прилетел, сволочь такая. Говорят, будто госпожу Милану нашли?

Милка сняла капюшон и вышла вперед:

— Здрав буди, Гостемил. Не брешут, вернулась я.

Управляющий осмотрел девушку с ног до головы и коротко кивнул:

— Это уже барину решать, дочь ты его или подстава какая. А тут у нас кто? Неужто тот самый наёмник, который подрядился сокровище охранять? Брест, кажись?

— Неужто имя запомнил? — не поверил мужчина.

— Да какой-то там, сейчас с голубем докладная пришла. Эй, парни, — управляющий махнул солдатам, сопровождавшим его, — Вяжите хлопца.

Милка мгновенно вспыхнула:

— Вы не посмеете! Да я вас всех…

— Сначала барин с тобой разберется, а потом уже команды раздавай, коли жива останешься.

Гостемил развернулся и, отдав короткие приказы, пошел к массивным дубовым дверям замка. Брест не сопротивлялся, молча поднял руки и позволил себя скрутить. Бывшая служанка зашлась благим матом, но её, как куль с мукой, перекинули через плечо и потащили вслед за управляющим. Стоян потоптался на месте и, махнувши рукой, побрел за остальными. Всех троих с эскортом доставили прямо в зал к барону, где полным ходом шла подготовка к битве. Полный высокий седовласый мужчина в обычной солдатской одеже, зычным басом раздавал приказы налево-направо. Гостемил подошел к нему, коротко поклонился и, доложив обстановку, отошел в сторону. Пронзительный взгляд из-под кустистых бровей внимательно осмотрел каждого незваного гостя, выхватив гордую девичью фигуру:

— Оставь-ка этих троих, а остальных вон. И сам тоже. Давай-давай, пошевеливайся.

— Может хоть охрану оставить?

— Всех вон.

Управляющий громко отдал приказ, проследил, пока выйдет последний ничего не понимающий солдат и поспешил в коридор, прикрыв за собой дверь. Гжевик внимательно оглядел каждого из троицы ещё раз:

— Ну-тес. И кто же к нам пожаловал?

______________________________________________________________________________

[1] — чаши на цепи, предназначенные для окуривания помещений, сжигания ритуальных трав и масел.

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

25 день

Гжевик по молодости без ума был от своей жены, и когда та заявила, что не хочет быть просто «жинкой воеводской» да затребовала себе титул, мужик призадумался. Князем просто так не сделаешься, а вот присвоить ничего здесь не значащий, но такой заманчивый иноземный статус можно. Душеньку женскую потешить опять же, почему бы и нет? И Гжевик нарёк себя, да не абы как, а бароном! Что и говорить: жену мужик любил. Да только не долго. Померла она в скорости от болезни, но осталась дочка-красавица, вся в мать. Характером, к несчастью, тоже в нее пошла. Своевольная и ветреная. Когда старый воевода сосватал её Епископу, то он и подумать не мог, что молодая пышущая здоровьем сумасбродка вскорости преставится. А вот теперь, поди ж ты! Стоит перед ним живая, взъерошенная, да еще и мужика с собой какого-то привела, как гулящая кошка, ей-богу. Если, конечно, это его Миланка, или просто Милка, а не чудь какая… Гжевик внимательно осмотрел ее со всех сторон, не говоря ни слова, затем так же сурьезно оглядел наёмника, и остановился на начальнике городской стражи:

— Стоян?! Ты-то что с ними деешь?

Бравый стражник бодро отрапортовал всё, что с ними приключилось с момента встречи, воспользовавшись случаем, так же рассказал о своих планах по защите города. Гжевик доклад выслушал, удовлетворенно кивнул и отправил мужика за двери:

— Позже поговорим, не отходи далече.