Когда я вернулась, обнаружила странную картину. Морфин и Найджел боролись на руках, Морфин победил и хлопнул доктора по спине. Он был весел и улыбался, пугая меня редкими острыми зубами. Том был задумчив, но тоже выглядел довольным. Я получила длинный список назначений от целителя Пристли, трапезничать он отказался и ушел камином сразу домой. Мы тоже сели ужинать, я решила попить чаю с мужчинами, все гости разошлись, а мы остались втроем. Дядюшка выглядел еще лучше, чем накануне, волосы были сзади завязаны в хвост, на нем были нормальные мужские домашние туфли, парчовый халат и вчерашние брюки. В этот вечер он использовал ложку для еды, что было большим прогрессом — в первый день он ел руками и вытирал пальцы о скатерть. Ложкой ему пользоваться не нравилось, но он пыхтел и старался, а Том его подбадривал. Вообще за сутки отношения между этими двумя сильно потеплели, особенно помог визит целителя, как я понимаю. Еще у нас прибавилось питомцев, наглый филин громко ухал и пил молоко из блюдечка, сидя на шкафу в спальне. Том объяснил:

      — Всегда хотел завести сову. Сегодня Филиус принес деньги, я не удержался, побежал в магазин. Ты не против?

      Господи, да что я, монстр? Не против, почтовая птица всегда пригодится. После ужина Том читал вслух на парселтанге «Ежедневный пророк», а я мыла посуду и слушала неторопливый диалог двух родственников. Дядюшка даже не знал, что в мире идет война, поэтому интересовался подробностями. Спать пошли рано, я жутко устала и решила отложить допрос о визите целителя наутро. Спали опять все вместе, еще прибавился филин. Морфин храпел, Том тоже, ночью я плюнула, ушла в пустую спальню и прекрасно выспалась.

      Утром во вторник Том рассказал мне шокирующие новости: Меропа совершила подвиг и избавила наследника, то есть Тома, от всех родовых проклятий. Она провела какой-то сложный ритуал на последнем месяце беременности, и ее добровольное самопожертвование сняло все родовые проклятья семьи Гонт с Тома, оставив ему лучшее, чем может похвастаться любая древняя семья. Том был очень силен магически, обладал прекрасной памятью и был совершенно здоров физически. На Морфине родовых проклятий было, как блох на собаке, так выразился целитель Пристли. У него даже голосовые связки были неправильными, поэтому счастье, что он владел парселтангом. Свистеть и шипеть он мог, но говорить на более сложном языке был изначально не способен. Расходящееся косоглазие тоже было результатом родового проклятья, как и проклятье на нищету и несчастливую долю. Зато судьба Тома зависела только от него, наш успешный бизнес тому доказательство. Найджел предупредил, что полностью вылечить Морфина он не в состоянии, но улучшить его самочувствие и облегчить жизнь может. Дядюшка быстро уставал и много спал, мы просто не успели заметить. Целитель пообещал, что вернет Морфину бодрость. В общем, прогноз был благоприятный. Несмотря на слабость, дядя был очень силен физически и мог бы протянуть даже в плохих условиях лет до восьмидесяти, а с адекватным лечением проживет и сто пятьдесят. После тюрьмы Морфин стал импотентом, так что род продолжит только Том. Дядюшка это понимал и надеялся на племянника. Он расплакался, когда узнал, что сделала Меропа, но тут же обрадовался, что «Госпожа» вернула ему сестру, помолодевшую и похорошевшую.

      — Он отказывается понимать, что ты Хелена, а не Меропа. Я не стал его разубеждать. В любом случае, мы — семья.

      Я обрадовалась хорошим новостям, в свете новых знаний дядюшка быстрее согласится на визит в Министерство. Закончим с гардеробом Морфина, сводим его в парикмахерскую и слегка откормим, а потом уже и в Министерство нанесем визит.

      На работе все готовились к ритуалу и облачались в алые одежды, обвешивались амулетами и походили скорее на африканских колдунов, чем на честных английских магов. Особенно эффектно смотрелась босая простоволосая Магда Блудмен с кривым ножом, заткнутым за обычную веревку, завязанную на талии. Она меня подозвала и научила по-особенному завязывать узел, шепча слова заклинания. Алая шелковая мантия скользила, я старалась, чтобы веревка не соскользнула. Наконец, все было готово, мы прошли в палату анимага, ординаторы прикатили круглый жертвенный камень, Найджел взмахнул палочкой, и шторы на окнах захлопнулись. В палате наступила темень, трое магов с размаху воткнули ножи в обездвиженного козла, он горестно взвыл и затих, а маги затянули угрюмую песню на латыни, взявшись за руки. Анимаг начал дергаться на кровати, от камня шел пар и воняло кровью, песня становилась все громче. Потом трах, бах, хлопок, и все кончилось. На постели лежал в забытьи молодой голый мужчина, Найджел распахнул шторы заклинанием, козла и камень унесли. Получилось, анимаг закрепился в человеческой форме. Строго говоря, анимагом ему больше не быть, это закрепление формы насовсем. Если бы он смог сам перекинуться, то смог бы контролировать себя и в дальнейшем, а так все, финита. Пациента укрыли одеялом и привели в чувство, а мы с шефом пошли в архив, писать историю болезни (я) и пить кофе и курить (шеф).

Примечание к части Уважаемые читатели! Теперь перерыв, неделя. Аншлаг на работе, продолжение в выходные.

Глава 23

      Только немного освоилась в отделении, и вдруг оказалось, что две недели практики уже прошли. У меня больше не было ночных дежурств, напарник Карла вернулся на работу. Целитель Милтон выходил на смену в режиме «сутки через трое» и частенько приходил поболтать. Мне он нравился, я ему тоже, поэтому приняла его приглашение прогуляться по Хогсмиду в ближайшее воскресенье. Когда я сказала об этом дома, в ответ услышала трехголосное раздраженное шипение, Нагайна тоже участвовала. Я люблю свою семью, но мне уже шестнадцать лет, и я еще ни разу не ходила на свидания! Ладно, на самом деле мне больше: двадцать пять дома плюс шесть лет здесь, тетенька тридцати одного года может прогуляться и поесть мороженого в компании симпатичного коллеги, так? Гонты считали, что нет. Мала еще, успеется. Я уперлась всеми четырьмя лапами и настояла на своем. В воскресенье Карл появился с цветами и при параде, познакомился с моими «родственниками» и был подвергнут тщательному допросу. Дядюшка шипел, Том переводил и добавлял от себя, а я собиралась в спальне и успокаивала Нагайну, которая порывалась выползти и укусить «наглого самца». Бедный Карл, он выдержал перекрестный допрос, его ответы перепроверяли и пытались поймать парня на лжи. В общем, я вышла и утащила целителя за собой.

      Мы действительно гуляли и пили сливочное пиво в баре «Три метлы», мороженого в ассортименте не оказалось, пришлось воспользоваться камином и сходить на Косую аллею. В кафе у Фортескью был аншлаг, но Карл нашел столик и принес две порции вкуснейшего ванильного мороженого. Он был возбужден и говорлив:

      — Я считал Англию отсталой и был неправ. Представляешь, в центре зала стоит шикарный большой автомат с мороженым. Выбираешь любое, там стеклянная дверца с подсветкой, и сам вынимаешь, какое понравилось. Жаль, что у нас такого нет, я хотел бы поболтать с изобретателем.

      Я обмахивалась веером, подаренным Амандой, и смеялась:

      — Ты с ним уже познакомился. Это придумал Том, а дизайн — мой. Это наш семейный бизнес. Мы компаньоны с полугоблином Флитвиком, исполнение — его.