— Так вот, извините, случайно все слышал. Понял половину, но этого достаточно. Джентльмены, у меня есть решение этого щепетильного вопроса. Как вы, несомненно, знаете, я — полукровка. Причем отец мой гоблин, а мама была волшебницей. К сожалению или счастью, я полностью стерилен, но при этом последний в роду и должен передать свою фамилию. Выдайте Хелену за меня, и я смогу ее защитить. А она подарит мне лучший возможный подарок — маленьких Флитвиков.

      Он повернулся ко мне и серьезно продолжил:

      — Хелена, неизвестно, кто кому нужнее в этой ситуации. Юная незамужняя ведьма с двумя детьми на руках будет парией в обществе — этого ли ты желаешь своим детям? Они наверняка унаследуют магические способности и приедут в школу. Ты хочешь, чтобы все учителя семь лет гадали, кто из твоих друзей является биологическим отцом твоих детей? Будут шептаться и перемигиваться, Хелена, твоим чудесным детям придется нелегко. Если ты согласишься и выйдешь за меня замуж, никто и рта не посмеет раскрыть, я тебе обещаю. Я стал чемпионом магической Британии по дуэлям, а на следующий год стану чемпионом Европы. И при этом ты можешь быть совершенно спокойна, я буду хорошим отцом. И никогда тебя не обижу. Со мной не нужно будет проходить через унизительную консумацию брака, у нас всегда будут разные спальни. Заключим министерский брак, никто и спрашивать не станет. Мы — хорошие друзья, друзьями и останемся. Зато у тебя будет статус замужней женщины, а у меня будут отличные дети с фамилией Флитвик.

      Я слушала и ушам своим не верила, Флитвик предлагал мне наилучший вариант! Он замечательный друг и благородный человек, он действительно даст мне защиту своим именем, а я смогу защитить малышей от насмешек и порицания. И он не будет против моей карьеры, однозначно. Пока не случилось чего-нибудь неправильного и непредвиденного, я торопливо кивнула:

      — Благодарю за оказанную честь, мистер Флитвик. Я согласна стать вашей женой. Только прошу вас, обсудим это еще раз, на свежую голову, утром. Если вы не передумаете, так тому и быть.

      Том открыл и закрыл рот, дядя выслушал перевод домовика и пожал плечами:

      — Я не против. Хорошая идея.

      Том долго молчал, а потом тоже кивнул:

      — Плюсов больше, чем минусов. Тем более что Хелена от меня шарахается и за меня замуж точно не хочет.

      Я устало отмахнулась:

      — Ой, ты меня тоже женой видеть не горишь желанием. У тебя другие планы, ты решил себя в жертву принести. Не стоит, Том. С Филиусом у нас взаимовыгодный обмен, а с тобой — эгоизм с моей стороны и полное крушение планов с твоей. В восемнадцать лет оказаться привязанным к двум чужим детям — это не то, о чем ты мечтал. Все, пора спать.

      Мы разошлись по спальням, я уснула моментально, и мне не снились кошмары. Даже больше того, мне снилось голубое чистое небо и необыкновенные облака с обрезанным низом, как на китайских гравюрах. Я каталась на облаках, как на качелях, и грелась на солнышке. Утром я проснулась рано и испекла печенье на завтрак, слушая шедевры индийской поэзии в исполнении нашего эльфа. И меня совершенно не мутило, а вот есть хотелось зверски. Я прислушивалась к своим ощущениям и улыбалась. Держитесь, маленькие мои, скоро увидимся. Маме нужно много всего сделать до момента вашего рождения. Я вас уже люблю, родные мои.

Примечание к части Комментарии приветствуются только по содержанию главы, флуд буду удалять.

Глава 28

      На завтраке Флитвика не было, он коротко объяснил, что должен кое-что уладить и вернется к ужину. Он нашел минутку и объяснил мне, что пошел в Министерство за разрешением на брак — как полукровка, он обязан был объявить о своем намерении вступить в брак. Я удивилась, какие в магической Британии странные законы. Ну да ладно, разберемся. Морфин быстро покушал и отправился в загон к змеям, Нагайна злобно предложила содрать шкуру заживо с «того зеленого самца-переростка», так обозначался незадачливый бывший ухажер нашей взбалмошной мадам змеи. Чем уж он ей не угодил, не знаю, но к детенышу Нагайна его не подпускала и отпускала язвительные замечания, едва несчастный папаша попадал в ее поле зрения.

      Мы остались с Томом вдвоем, наступила неловкая тишина. Я воспользовалась случаем, чтобы разглядеть своего друга повнимательнее. Каждый день его видела, но так привыкла, что перестала замечать изменения. А ведь он вырос, Том Марволо Гонт. Высокий, примерно метр девяносто, или шесть футов три дюйма, если по-местному. Уже бреется, сама бритву выбирала. Гладко выбрит, аккуратно и дорого одет. Пижон, носит только белоснежные рубашки, никаких пуговиц на рукавах, только стильные запонки. Лицо волевое, одухотворенное. Классические черты лица, как будто из мрамора. Ни пятнышка, ни шрама. Глаза, что называется, бархатные, ресницы густые, не позволяют солнцу оставлять блики или искорки. Очень выразительные черные глаза, если не приглядываться, то не понятно, где кончается зрачок и начинается радужка. Я вспомнила, как мне проверяли зрение и для осмотра на аппарате капали в глаза белладонну. Тогда сразу видишь хуже, зато в зеркале у меня были огромные зрачки. Тому не нужно изощряться, как бедным испанским красавицам, которые нарочно капали под веки белладонну, чтобы глаза смотрелись выразительнее. Меропа Гонт не зря влюбилась в красавца-соседа, сын получился хорош на загляденье. Широкие плечи, подтянутая фигура, прямо девичья мечта. Я улыбнулась своим мыслям, а Том немедленно взвился:

      — Ты находишь меня смешным?

      — Вовсе нет. Думала, как ты хорош, воплощенная мечта любой девушки. Представила тебя в короне и на белом коне, вот и улыбнулась.

      Гонт немного оттаял. Я давно заметила, что он падок на лесть. Он поднес к губам чашку чая, но расстроенно поставил ее на место в последний момент.

      — Хел, родная, это обязательно?

      Он смотрел на меня из-под челки, похожий на несправедливо обиженного щенка. Мне было грустно и горько, я чуть не разревелась.

      — Том, скажи, чего ты хочешь? Я не могу вернуться в прошлое и изменить его. Никак не могу. Я и так держусь из последних сил. Видишь, у меня брошка на мантии? Это артефакт ясного сознания. Их надевают хирурги перед сложной операцией. Такие артефакты очень дороги, их найти непросто. Я рыдала в больнице неделю, не могла спать, кричала от ужаса, едва закрывала глаза. Мне Бобби дал артефакт на время, его можно носить не более шести месяцев. И даже с артефактом я испугалась твоих объятий. Я же знала, что это ты, знала, что ты не сделаешь мне больно, но инстинкты оказались сильнее. Знаешь, у меня отобрали зелье «Сон-без-сновидений». Оно вызывает зависимость, требуются все большие дозы, а эффект снижается. Я перестала спать, готова была молиться любым богам, лишь бы избавиться от ужаса и чувства беспомощности. В одну далеко не прекрасную ночь я решила закончить с бесконечным кошмаром и начала рвать простыню, чтобы повеситься на перекладине. Оказалось, за мной следили. Они ждали кризиса, меня немедленно спеленали и обездвижили. Бобби трое суток ночевал в клинике вместе с Найджелом. Они вытерпели все: мою истерику, проклятья, слезы и сопли. Тогда Бобби и одел на меня брошь. Я не сниму ее ни за что. Вот закончу школу, получу ЖАБА, начну работать стажером в больнице святого Мунго, тогда я попробую обойтись без поддержки. Глава акушерского отделения, Элоиза Маккинтош сообщила мне о беременности, когда я уже несколько дней носила артефакт. Поэтому я восприняла новость относительно спокойно. Я приняла разумом, а не душой. Хотя мне повезло. Я осталась жива, думаю, мои мучители этого не планировали.