Когда Рик не ответил, Тим бросил в него журнал и спустился вниз в общую комнату. Атмосфера стала намного тяжелее, когда он вошёл. Три брата устроились на диване, каждый из них держал перед лицом открытую копию, фыркая и усмехаясь. Тим заметил ещё парочку журналов, разбросанных по комнате.

– Тим.

Он развернулся. В дверном проёме стоял Квентин. Он улыбался, но его губы были сжаты.

– В чём дело? – как ни в чём не бывало произнёс Тим.

Квентин покачал головой. Не вышло. На этот раз он легко не отделается.

– Хочешь объясниться?

– Мне нужны были деньги, и я немного попозировал, – пожал плечами Тим. – Ну и что?

– И что? – Квентин обошёл его и выхватил журнал у одного из парней на диване. Он снова посмотрел на обложку, будто не мог поверить в это. – Мне кажется, будто ты не просто позируешь.

– Второй парень был натуралом, – сказал Тим. – Это была просто работа.

– О, ладно, – с сарказмом произнёс Квентин. – Второй парень был натуралом. Приятно это знать, Тим, потому что мы действительно о нём беспокоимся.

Квентин скрестил руки на груди. В комнату вошли ещё пару братьев, привлечённые повышенными голосами. Они выглядели не слишком дружелюбно.

– Ты хочешь нам что-нибудь рассказать? – надавил Квентин.

В комнату вошёл Трэвис. Увидев Тима, он в ту же секунду развернулся и вышел обратно. К чёрту его. К чёрту всех! Тим не собирался стоять и умолять, чтобы они поверили ему. Они всё равно никогда не поверят до конца.

– Мне нечего стыдиться, – сказал он.

В комнате загрохотало, как гром перед бурей, напряжение отчаянно хотело прорваться.

– Пидор.

И вот она, первая вспышка молнии, первая капля дождя. Тим задумался, в этой ли комнате стоял Эрик годы назад, встречаясь лицом к лицу с обвинениями, которые не должны были иметь значения. Вместо страха Тим чувствовал только странную гордость, что пошёл по его стопам. Эрик был хорошим человеком, лучше, чем кто-либо из присутствующих, и Тим не собирался вести себя как трус, когда Эрик однажды с храбростью выдержал такую ненависть.

– Разве я пидор? – Тим бросил злой взгляд в сторону, откуда донеслось оскорбление. – Последний раз, когда я проверял, я был твоим братом.

– Нельзя быть и тем, и другим, – сказал Квентин.

Это всё завершило. Другие последуют за ним, не важно, что они чувствуют.

– Спасибо, старший. Продолжай в том же духе заботиться о своём младшем. – Тим прошёл к выходу из общей комнаты, последний раз поворачиваясь к ним лицом. – Я не единственный, знаешь ли.

Тим встретился взглядом со многими из них – не с теми, о которых знал или подозревал, а с теми, кто, наверное, были натуралами. Если повезёт, они устроят охоту на ведьм и в итоге посжигают сами себя.

Тим поднялся наверх в свою комнату – Рик сбежал для безопасности – и вытащил из шкафа свой чемодан. Ему особо нечего было собирать, кроме одежды. Сейчас Тим проводил больше времени у Эрика, чем здесь. Он надеялся, что Эрик не будет против приютить его на несколько ночей, пока он не найдёт себе место. По пути из комнаты Тим заметил на полу журнал и поднял его.

– Называйте меня, как хотите, – сказал он сам себе. – Я выгляжу чертовски хорошо.

Он скрутил журнал и засунул его в задний карман. Затем он покинул дом братства с высоко поднятой головой. Он слышал смешки и издёвки, но почему-то они не так расстраивали, как он всегда представлял. К тому времени, как Тим сел в свою машину, он чувствовал такую гордость, какую не испытывал годами.

Позвонив в дверь дома Эрика с чемоданом в руках, Тим состроил свои лучшие щенячьи глазки.

– Буду рисовать за еду, – сказал он, когда Эрик открыл дверь. – И за крышу над головой.

Эрик улыбнулся и широко раскрыл объятия, приветствуя Тима дома.

Люди меняются. Весь фокус в том, чтобы застать их за этим процессом. Никто не видел, как на коже появилась морщинка, и не был свидетелем того момента, как поседели волосы. Животы становятся дряблыми и мышцы начинают трястись, перевоплощение не скрыто и всё же не замечается. Ничего из этого не происходит за ночь, но возраст часто приходит сюрпризом. Обычно виновата старая фотография, бесспорная улика того, что кожа однажды была более упругой, а глаза – более яркими. В других случаях старение раскрывается в случайном отражении, в момент замешательства при взгляде на поразительно знакомого, но старого человека.

Тиму процесс старения представлялся пьесой, на которой периодически засыпаешь. Он просыпался от отвлечения каждодневной жизни и смотрел на Эрика свежим взглядом, замечая, как сильно тот постарел за последний год. Или даже за последние шесть месяцев. Эрик настаивал, что виновата химиотерапия.

Зима для них обоих была адом. Тим, наконец, уговорил Эрика попробовать химиотерапию, даже сидел с ним, пока в его вены вкачивали лекарства. Затем наступили недели болезни, и Тим заботился об Эрике как можно лучше во время его восстановления. В конце месяца, когда Эрик снова стал прежним собой, он вернулся в больницу для очередного курса химиотерапии, и цикл повторился.

Убеждать Эрика возвращаться для каждого последующего лечения было нелегко, но они прошли через это вместе. Восстановившись после финального курса лечения, Эрик снова казался прежним. Кроме внешнего вида. Химиотерапия не украла его волосы, но лицо было исхудавшим, а фигура стала тоньше, будто бы чёрная дыра пожирала его изнутри.

– Прекрати это делать, – сказал Эрик, опуская книгу, которую читал.

– Что? – невинно произнёс Тим с противоположного конца дивана, на котором свернулся клубком.

– Так на меня смотреть. Ты обещал, что никогда не будешь.

Тим пренебрежительно пожал плечами.

– Я художник, изучающий свой объект. Вот и всё.

– Ну, изучай меня, когда я не выгляжу страшнее чёрта. – Эрик отложил книгу в сторону и помассировал виски. – У тебя завтра есть занятия?

– Только одно. Ничего, что нельзя пропустить. А что?

– Знаю, я предупреждаю в последний момент, но мне нужно, чтобы ты отвёз меня в центр Андерсона.

Расположенный в Хьюстоне центр М.Д. Андерсона был одним из самых развитых онкологических центров в Соединённых Штатах. Тим уже множество раз возил туда Эрика, особенно в последнее время, так как сильные обезболивающие, на которых сидел Эрик, превращали его в пьяного водителя.

– Мы можем взять твою машину? – спросил Тим.

– Конечно.

– Тогда идёт. – Тим вытянул ступню и ласково толкнул ногу Эрика. – В чём причина? Пора посмотреть, помогла ли химиотерапия?

Эрик кивнул.

– Это, и ещё кое-что. Возьми с собой книгу. День будет длинный.

Тим знал это по опыту. На следующий день он взял не только книгу, но и ноутбук, который Эрик подарил ему на Рождество. Эрик дремал большую часть трёхчасовой дороги в Хьюстон, что было хорошо, потому что в последнее время его укачивало в машинах. Плюс, это значило, что Тим сможет вести «Ягуар XJR», как гоночную машину, какой она была создана.

Тим устроился в зале ожидания, как только Эрика позвала медсестра. Каким бы открытым ни был сейчас Эрик по поводу своего рака, ему всё равно не хотелось, чтобы Тим присутствовал на анализах и консультациях, или когда приходила медсестра из хосписа. То, что Тиму разрешалось посещать химиотерапию, было честью и делало их на один шаг ближе в их странных отношениях, которым Тим всё ещё с трудом пытался найти определение.

Сегодня приём длился дольше, чем обычно. Эрик возвращался дважды и сидел с Тимом, пока ждал следующего доктора или результатов теста. Между этими периодами Тим копался в ноутбуке, играл в карты и слушал музыку. Дежурная медсестра, тощая, как палка, женщина, со светлыми волосами, с сочувствием улыбалась ему каждый раз, когда ловила его взгляд. Когда Тим устал от музыки и снял наушники, она остановилась поговорить с ним.

– Я видела вас здесь раньше, – сказала она.

– Да, я с таким же успехом могу сюда переехать, – съязвил Тим.