Гнев проник в мои вены. Я бы все отдал ради двух минут наедине с этим парнем. Мне хватило бы времени, чтобы избить его.

Я сжал Эддисон сильнее.

– Мне жаль, что он сделал это с тобой.

– Да, ничего, – она пожала плечами. – Это я виновата, что доверилась ему.

Я стал понимать.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь, что я такой же.

– Нет. Ты совсем другой.

Я смутился.

– Так почему...?

Она подняла голову.

– Когда я не смогла уснуть, я начала волноваться. Что, если после следующих нескольких недель ты решишь, что я не та, кто тебе нужен? Я не смогу там убедить тебя в обратном. Я дала тебе все. Что, если ты решишь, что тебе больше незачем возвращаться?

Она же не может говорить это серьезно. Я сверлил ее взглядом.

– Эддисон Рене, – я вспомнил ее второе имя с той ночи, когда меня почти поймали полуобнаженным в ее комнате. – Я полагал, у тебя было озарение.

– Было.

– Тогда ладно. Перестань беспокоиться.

Она смотрела на меня.

– Но ты этого никогда не говорил.

– Никогда не говорил чего?

Она надула губы.

– Ты никогда не говорил, что у тебя тоже было озарение.

Она была права. Когда она спросила меня об этом, я подтвердил ее вопрос поцелуем, а не словами. Я думал, что так будет понятнее. Наверное, я ошибся.

Я склонился, и наши носы оказались рядом.

– У меня было озарение.

Улыбка медленно появилась на её лице, я нежно поцеловал ее.

– Мое отношение к тебе не изменится.

После моих слов ее тело расслабилось в моих руках. Она прижалась ко мне, и я понял, насколько она на самом деле была напряжена. Я и понятия не имел, как сильно она переживала. Я решил улучшить ей настроение.

– Ты знаешь, почему мои чувства никогда не изменятся?

– Почему? – спросила она сонно.

– Потому что это, – я сжал ладонью ее попу, – прекрасно вписывается в мою ладонь.

Она закатила глаза и рассмеялась.

– Надеюсь, не только по этому.

– Не только, – успокоил я ее, проводя рукой по ее ноге до колена. – Ведь есть еще ноги, – я проложил влажную дорожку по ее шее. – И это, – пробормотал я.

Она склонила голову, чтобы мне было легче добраться до ее уха.

– Ты просто хочешь целоваться со мной.

– Всегда.

Мы целовались, пока губы не распухли, словно пытались запихнуть следующие две недели в эти последние несколько часов. Я хотел, чтобы Эддисон знала, как сильно я нуждался в ней. Я хотел заклеймить ее своим ртом, чтобы она не забыла. Нужно было сказать ей. Она не понимала, что означали мои действия. Ей нужны были слова.

– Эй, – я отодвинулся от нее. – Мне нужно кое-что тебе сказать.

Она разглядывала мое лицо, ее дыхание замедлилось.

– Не говори, что любишь меня.

Я хотел. Я никогда никому этого не говорил.

– Почему нет?

– Сохрани это, – сказала она. – Я хочу, чтобы это прозвучало, когда я снова тебя увижу.

Я не совсем понимал ее рассуждения, девочки меня путали. Эддисон – меньше, чем другие, которых я знал, но все же.

– Ты уверена?

Она кивнула и лукаво улыбнулась мне.

– Тогда встреча с тобой будет как Рождество, стоящей ожидания.

Я прищурился, пытаясь понять её замысел. Моя интуиция подсказывала, что ей нужны еще доказательства, что я появлюсь в День труда, несмотря ни на что. Я решил выкинуть эту мысль из головы и притянул Эддисон ко себе. Она прижалась к моей груди.

– У меня будут проблемы, если я усну здесь, – сказала она.

Я выдохнул.

– Я знаю.

Несмотря на то, что мне не хотелось, чтобы на нее накричали, я хотел, чтобы она осталась. Я хотел провести ночь с ней на этом неудобном деревянном пирсе, в окружении только лишь воды и звезд.

– Обязательно позвони, когда вернешься домой, – тихо сказала она.

– Конечно, – я поцеловал ее в голову.

У нас были сотовые телефоны, но мы ими практически не пользовались, потому что на озере не было сигнала. Мы провели большую часть нашего времени здесь, вместе, не было необходимости использовать их. Теперь ей нужно будет ехать в город, если мы захотим поговорить.

Время шло, но она все еще была здесь. Я заметил, она закрыла глаза. Чем дольше я смотрел на нее, тем ровнее становилось ее дыхание. Она засыпала. Я знал, что должен её разбудить, но мне не хотелось этого делать. Если ее родители найдут нас вместе утром, будет просто «отлично». Ее папа спокойно сможет направить на меня пистолет, но вряд ли он нажмет на курок.

Хотя нет. Он определенно бы выстрелил.

Но это того стоило. Луна была высоко, её свет отражался от лица Эддисон. Ее кожа выглядела мягче, чем обычно, и здесь, расслабившись на моих руках, она выглядела хрупкой и невинной – два слова, которыми я не мог описать ее, пока она не спит. Когда ее глаза открыты, она – сильная и уверенная. Я был рад тому, что видел каждую ее сторону.

Мои веки отяжелели, и я посмотрел на озеро. Вода по-прежнему напоминала стекло. Спокойная и умиротворенная.

Таким же и я чувствовал себя прямо сейчас.

Сентябрь 2005г.

Я ненавидел ограничения скорости.

Я двигался на юг по скоростной автомагистрали и осторожно объезжал машины. Казалось, сегодня никто не спешил. Только я. У меня была важная встреча ровно в двенадцать. Я с нетерпением ждал ее четырнадцать дней.

Я не мог опоздать и не увидеть Эддисон.

Я поменял полосу движения, чтобы объехать Тойоту. Сообщение, которое она прислала вчера днем, всплыло в моих мыслях. Я усмехнулся.

Эддисон: Наконец домой. Сколько еще часов?

Я: 23. Но кто считает?

Эддисон: Я здесь умираю.

Я: Тебе нужно сделать искусственное дыхание? Я в этом мастер.

Эддисон: Я знаю;)

Я: Серьезно. Я мог бы приехать сегодня вечером.

Эддисон: Я очень этого хочу. Папа говорит, что у него есть сюрприз для нас, и мы, вероятно, опоздаем.

Я: Лучше бы это было чем-то хорошим, раз задержит тебя.

Эддисон: Точно! Я никогда ни по кому еще так не скучала.

Я: Я тоже скучаю по тебе, Воробушек. Ты понятия не имеешь, насколько.

После того, как я приехал домой с озера Бул, у меня была неделя в футбольном лагере, это означало, что каждый день приходилось вставать в шесть утра, чтобы добраться до средней школы к семи. Каждое утро механически съедал хлопья, смотрел на кухонное окно, выходящее на задний двор. Кормушка для птиц висела рядом с ним, и единственное, что могло появиться рядом, это воробьи. Их было много. Они напомнили мне Эддисон, и я принял их присутствие как знак того, что она думает обо мне. Когда я рассказал ей о птицах, она сказала, что это мило и, скорее всего, правда. После этого я называл ее Воробушком.

Я, наконец, добрался до съезда и посмотрел указания, которые Эддисон написала для меня.

Через несколько миль я оказался у входа в шикарное место под названием Глендейл Оукс. На извилистых дорогах находились впечатляющие кирпичные дома, стоящие на ухоженных газонах с брызгалками. Я внутренне сжался при мысли о ней у меня дома. Мой дом – одноэтажное ранчо с тремя спальнями, белыми стенами и черными ставнями. Эти дома выглядели так, будто в них были домашние кинотеатры и боулинг.

Наконец, я нашел ее адрес, припарковался, выключил грузовик и осмотрелся. Три гаража. Огороженный двор. Профессионально украшенный двор.

Прекрасно.

Несмотря на мое волнение насчет Эддисон, я медленно выбрался из грузовика. Мое сердце забилось быстрее, я прошел к входной двери. В горле образовался странный ком, и я понял, что нервничал. В мой мозг начали проникать неприятные мысли. Я был здесь всего десять секунд, но мое подсознание уже шептало мне на ухо. Говорило, что я недостаточно хорош, чтобы быть здесь.

Я нажал на дверной звонок и ждал, слушая колокольчик на другой стороне двери. Я рассеянно рассматривал крыльцо и отодвинулся. Назовите меня высокомерным, но я ожидал, что Эддисон будет ждать меня снаружи. Я думал, что она будет в моих объятиях, как только я выйду из своего грузовика. Во всяком случае, я так предполагал.