— Я рад это слышать. Больше всего на свете я боюсь причинить тебе страдания.

При этих словах у Кили сжалось сердце. Элерик, пусть и движимый самыми лучшими побуждениями, все равно заставит ее страдать, когда женится на другой.

Решив не думать о будущем, чтобы не омрачать прекрасное настоящее, Кили положила голову любимому на плечо и поцеловала его туда, где под кожей играли крепкие, стальные мускулы.

— Скажи мне, воин, когда мы сделаем это снова?

Элерик напрягся всем телом, затем, взяв Кили за подбородок, заглянул ей в глаза, В них затаилась тревога и томительное ожидание.

— Когда захочешь.

— Я уже хочу.

Элерик приподнялся, опираясь на локоть, заморгал, прогоняя сон, и посмотрел на Кили, которая толпилась у камина, подбрасывая поленья в огонь. Она присела на скамеечку; ее обнаженное тело выделялось темным силуэтом на фоне яркого пламени. Девушка, задумавшись, смотрела на огонь, а Элерик смотрел на нее.

Как же она была прекрасна! Женственная и нежная, восхитительная; с виду мягкая и податливая, как струящийся шелк, она обладала внутренней стойкостью, которая помогла ей преодолеть невзгоды, выпавшие на ее долю. Это поражало и восхищало Элерика.

Никто из его знакомых женщин не выжил бы в одиночку, если бы их выгнали из клана. Заклейменные позором, они, скорее всего, смирились бы с судьбой и пошли бы по пути греха, лишь бы не погибнуть, у одинокой женщины в этом мире мало шансов, но Кили выстояла, несмотря на горькую долю изгоя.

Она от кинула волосы назад и обернулась, чтобы посмотреть на Элерика. Ее удивил его пристальный взгляд, глаза широко распахнулись, но уже через мгновение робкая улыбка заиграла на ее губах. Она была так прелестна и невероятно мила, что у него свело зубы.

— Иди ко мне, — сказал Элерик и протянул руку.

Кили поднялась и, видимо, из врожденной скромности непроизвольно прикрыла рукой обнаженную грудь, это было восхитительно, когда она с робкой грацией присела на край постели рядом с ним.

Элерик тут же заключил ее в объятия, наслаждаясь идеальной совместимостью их обнаженных тел, которые слились воедино, как две половинки одного целого.

— Как ты себя чувствуешь?

Кили потерлась носом о его шею и запечатлела поцелуй у ее основания.

— Намного лучше, чем раньше.

— Кажется, это ты назвала мой язык медоточивым.

Кили тряхнула головой и улыбнулась.

— Так и есть. Недавние события только подтвердили это.

— Я рад, что смог доставить удовольствие своей леди.

— О да, воин, ты просто мастер! Я купалась в удовольствии.

Элерик наклонился и нежно поцеловал Кили. Он собирался подержать любимую в объятиях совсем недолго, но уже не смог отпустить ее. Их губы встретились, нарушив тишину мягким чмокающим звуком. Языки сплелись и затеяли любовный поединок. На этот раз Кили действовала языком более уверенно и страстно, не уступая захватчику и требуя своей награды.

— До рассвета осталось всего несколько часов. Иди ко мне, Кили. Давай насладимся тем временем, что нам отпущено.

Ее улыбка словно осветила сиянием темную комнату. В глазах появился странный блеск, а выражение лица стало загадочно-лукавым. Кили положила руки Элерику на плечи и, слегка надавив, уложила его на спину.

— Пусть у меня недостаточно опыта в подобных вещах, но почему-то мне кажется, что я тоже смогу доставить тебе удовольствие, причем без особых усилий.

Элерик в притворном изумлении изогнул бровь, но глаза его загорелись дьявольским огнем.

— Самонадеянное заявление, красавица. Придется подтвердить слова действием.

Густые волосы, соскользнув с плеча Кили, свесились вниз мягким пологом, когда она оседлала обнаженное тело своего воина. Его мужское достоинство мгновенно восстало, одобряя правильность ее действий. Смелость Кили и стремление к новизне, когда она накрыла любимого своим нежным, мягким телом, стали для него настоящим испытанием.

Элерик по натуре был человеком терпеливым, но сейчас его охватило безумное желание подмять Кили под себя, вонзиться в ее лоно и заниматься любовью до умопомрачения, до полного изнеможения.

Он охватил взглядом ее прекрасное тело — от плоского живота вверх к пышной груди, затем опять вниз к тонкой талии и округлым бедрам.

Его жезл выстрелил вверх, задев завитки темных волос, которые щекотали основание его мужского достоинства. Почувствовав, что Кили обеими руками ухватилась за его пенис, Элерик затаил дыхание, которое через мгновение со странным свистом вырвалось из его груди.

Со смешанным выражением восторга и любопытства Кили начала осторожно ласкать его. Вверх-вниз, вверх-вниз, ее руки ритмично натягивали кожу до самой вершины и стягивали вниз, пока головка, обнажаясь, не набухла от усиленного притока крови.

Это было довольно болезненно. При каждом прикосновении рук Кили, Элерику казалось, что еще немного, и он окончательно лишится рассудка. Ее движения были очень нежны, как будто она боялась причинить любимому боль.

В конце концов, не в силах больше выносить эту сладкую муку, Элерик обхватил пальцы Кили и сильно сжал.

— Так будет лучше, — прохрипел он.

Элерик начал движение снизу-вверх и обратно, то сильно сжимая, то ослабляя хватку, пока на головке пениса не появилась жидкость, увлажнившая их сплетенные руки.

— Моя красавица, ты сводишь меня с ума!

— Надеюсь, тебе это нравится?

— О да. Лучше не бывает!

Не разжимая кисти, Кили склонилась над ним; ее груди соблазнительно колыхались у него перед глазами, как спелые яблоки. Затем она приподняла бедра, но вдруг растерялась из-за неуверенности в правильности своих действий. У нее было хорошо развито природное чутье, просто не хватало опыта. Элерик испытал чувство глубокого удовлетворения от того, что именно ему выпало счастье наставлять ее в искусстве любви. Она принадлежала только ему, ибо он был ее первым и единственным мужчиной. И теперь ему предстояло посвятить свою возлюбленную во все премудрости и доставить ей наивысшее наслаждение.

Обхватив ее руками за бедра, он помог ей привстать. — Вот так, моя красавица. Вот так, — сказал он, направляя ее и осторожно опуская на свой напряженный жезл.

У обоих любовников перехватило дыхание, когда пенис погрузился в горячее лоно Кили. Она замерла, нервно прикусив нижнюю губу, впитывая новые ощущения, когда ее мышцы судорожно сжали его пенис.

Элерик протянул руку и погладил Кили по волосам, чтобы успокоить.

— Не напрягайся. Двигайся легко и медленно, — пробормотал он.

Дрожа всем телом, Кили приподнялась, затем начала медленно скользить вниз. Никогда в жизни Элерик не испытывал такого мучительного восторга — он был готов умереть от удовольствия.

Она пленила его. Он купался в жарком огне наслаждения. Мягкая, бархатная плоть обволакивала его мужское достоинство и засасывала в глубокий омут. Увлажнившийся атлас ее лона ласкал его пенис, поглощая до самого основания.

Ее миниатюрные тугие ягодицы робко опускались на его чресла. И, хотя он погрузился в нее до предела, ему хотелось большего.

Никогда Элерик не чувствовал себя так. Казалось, под кожей бегали мурашки, и спасением было только движение.

На лбу и над верхней губой выступили капельки пота. Неровное хриплое дыхание с шумом вырывалось из груди в абсолютной тишине.

Гладкая шелковистая кожа Кили манила Элерика, и он нежно, не торопясь, поглаживал ее по спине и бедрам. Он хотел дать ей столько времени, сколько потребуется, чтобы она могла привыкнуть к новой для нее позиции сверху.

Кили попыталась вращать бедрами, и Элерик громко застонал от удовольствия. Она мгновенно остановилась и с тревогой посмотрела на него.

— Нет-нет, продолжай, красавица. Боже, только не останавливайся! Это чудесно!

Упираясь руками ему в грудь, Кили приподнялась, чувствуя, как его жезл выскальзывает из влажного жара ее лона. Затем она начала опускаться вниз, вновь обволакивая его тугими мышцами, пока чресла Элерика не преградили путь ее ягодицам. Описав бедрами круг, она внимательно наблюдала за реакцией своего избранника.