Обтерев руки об юбку, Кили посмотрела на спящего и решила, что наблюдать за его состоянием будет гораздо удобнее, если снова прилечь рядом с ним.

Кили осторожно приподняла руку незнакомца и, скользнув под нее, прижалась к пылающему телу. Он тут же крепко обнял девушку и непроизвольно повернулся к ней лицом.

Приятное тепло разлилось по всему телу, когда губы воина прошептали: «Ангел».

Улыбнувшись, Кили теснее прильнула к нему.

— Да, — шепнула она, — твой ангел вернулся.

Оказывается, ангелу ничего не стоит иногда казаться дьяволом. Весь следующий день раненый метался в горячечном бреду, то проклиная Кили, как приспешницу сатаны, которую послали, чтобы утащить его в преисподнюю, то восхищаясь ее ангельской красотой.

Эти перепады в его поведении совершенно измотали Кили, ибо она не знала, чего ожидать в следующий момент — поцелуя или пинка — ведь, обладая недюжинной силой, незнакомец мог отшвырнуть ее, как котенка. Слава Богу, что ослабленный жаром и болью, он лишь отмахивался от девушки, с трудом двигал рукой.

Кили очень беспокоило состояние раненого. Ей было действительно жаль несчастного. Она утешала его, как могла. Отирала влажной тряпочкой пот, вновь и вновь бормотала ласковые слова, гладила по слипшимся волосам и целовала горячий лоб. Этот воин явно предпочитал поцелуй.

В какой-то момент он, дотянувшись до девушки, запечатлел на ее губах сладострастный, горячий поцелуй, так что у нее дыхание перехватило. Все его существо было поглощено любовной страстью до такой степени, что каждый раз, покончив с проклятиями, он вновь и вновь искал ее губы, даже в бреду.

К своему стыду, Кили не собиралась его отталкивать, как ей казалось, из жалости. Ведь бедняга так страдал! Эта причина показалась Кили достаточно веской, чтобы оправдать свое более чем снисходительное отношение к его пылким манерам.

После полудня вареная оленина была готова, и Кили отлила в чашку немного бульона. На ее счастье, незадолго до сегодняшних событий один фермер оставил у ее дверей пол-туши оленя в уплату за лечение. Этого должно было хватить, чтобы надолго обеспечить их сытной едой.

С дымящейся чашкой в руках Кили подошла к раненому и встала на колени. Ей предстояла непростая задача — заставить воина выпить теплый бульон.

К счастью, тот не был настроен агрессивно и в данный момент считал ее прекраснейшим из ангелов. Незнакомец с удовольствием принял подношение, будто это была амброзия, посланная самим Всевышним. Может быть, ему на самом деле так казалось, ибо только Богу известно, какие образы возникают в воспаленном от жара мозгу.

В дверь постучали, и от неожиданности Кили чуть не облила своего подопечного бульоном. От страха подвело живот. Озираясь по сторонам, она лихорадочно соображала, как бы спрятать раненого. Но можно ли с прятать такого большого мужчину? Он занимал почти все свободное место на полу.

Отставив чашку в сторону, Кили ласково провела рукой полбу воина, от души надеясь, что он не станет богохульствовать, затем встала и поспешила к двери.

Чуть приоткрыв ее, она выглянула во двор. Солнце почти скрылось за верхушками далеких гор. Холодный ветер, ворвавшись внутрь, заставил девушку вздрогнуть.

К счастью, посетителем оказалась жена фермера, жившего по соседству. Кили вздохнула с облегчением, но тревога снова охватила ее, когда она вспомнила о коне, которого оставила накануне возле дома.

С натянутой улыбкой Кили вышла за порог и начала озираться по сторонам в поисках лошади, но ее нигде не было видно. Где могло скрыться такое огромное животное? Она нахмурилась, прекрасно понимая, что воину вряд ли понравится, что его прекрасный конь пропал. Его вполне могли украсть. Поглощенная заботами о раненом, Кили совершенно забыла о строптивом боевом друге.

— Прости, что беспокою тебя, Кили, да еще в такой холодный день, — заговорила Джейн Макнабе.

Выдавив улыбку, Кили переключила внимание на Джейн.

— Ничего страшного. Просто не подходи ближе, мне что-то нездоровится. Не хотелось бы тебя заразить.

Женщина испуганно посмотрела на нее и поспешно шагнула назад. По крайней мере, теперь у Кили была причина не приглашать ее в дом.

— Ты не могла бы дать мне немного мази для Энгуса. У него сильный кашель, и я хотела растереть ему грудь. Он всегда болеет, когда погода меняется.

— Конечно, — сказала Кили. — Пару дней назад я, как раз приготовила новую порцию. Подожди здесь, я сейчас принесу.

Она вернулась в комнату и начала копошиться на полках в углу, где хранила свои снадобья. У нее действительно был большой запас этой густой мази, которой, помимо Энгуса, пользовались еще несколько человек, страдавшие от простуды каждую зиму. Кили доверху наполнила растиранием одну из потрескавшихся чашек, чтобы его хватило, по меньшей мере, на неделю и отнесла ее Джейн, которая ждала во дворе, дрожа от холода.

— Спасибо тебе, Кили. Ты уж, пожалуйста, поскорее выздоравливай, — сказала Джейн, затем сунула в руку Кили монетку и, прежде чем та успела возразить, развернулась и торопливо удалилась.

Кили поспешила в дом и, развернув полотняный узелок, где хранила свои скромные сбережения, добавила заработанное к ним. С наступлением зимы ей потребуются все накопления, чтобы пополнить запасы еды.

Воин затих, погрузившись в относительно спокойный сон. Иногда он вздрагивал и ворочался, но бред прекратился. Кили облегченно вздохнула. Ей не составило особого труда разыгрывать перед Джейн больную, ибо она настолько вымоталась, что выглядела не краше мертвеца. Кили была готова все отдать за спокойную ночь.

Она встала на колени рядом с раненым и, положив руку ему на лоб, нахмурилась — кожа была сухая и горела огнем. По его телу пробежала слабая дрожь, затем мышцы напряглись, и он попытался свернуться клубком, как будто хотел согреться.

Взглянув на огонь, Кили поняла, что ей придется сделать еще одну вылазку за топливом, чтобы не замерзнуть ночью. Во дворе завывал и свистел ветер, задирая шкуру, прикрывавшую окно снаружи.

Прекрасно понимая, что чем быстрее она с этим покончит, тем скорее окажется в тепле и уюте, Кили плотно обмоталась теплой шалью и выскочила наружу за очередной вязанкой дров.

Ветер был настолько сильным, что чуть не сорвал с нее шаль, и когда она подходила к дому, ткань чудом удерживалась на плечах. Кили протиснулась в дом, опустила поленья на пол у печи и принялась колдовать с огнем, пока яркие языки пламени не поднялись до трубы.

Она была страшно голодна, но слишком устала, чтобы есть. Кили хотела только одного — лечь и закрыть глаза. Она еще раз внимательно оглядела спящего воина и пришла к выводу, что снотворное ему не повредит.

Для раны необходим покой, к тому же они не смогут, как следует выспаться, если он начнет метаться в приступах бог знает каких бредовых фантазий.

Сомневаясь, что ей вообще удастся поспать сегодня ночью, Кили приготовила сонное питье и, вновь преклонив колени, обхватила воина рукой за шею. Приподняв ему голову, насколько возможно, Кили поднесла чашку к его губам.

— Это нужно выпить, — ласково сказала она, — чтобы ночь прошла спокойно. Тебе нужно, как следует выспаться.

«И мне тоже», — подумала Кили.

Воин послушно проглотил зелье, лишь слегка поморщившись. Облегченно вздохнув, Кили опустила его голову на подушки и поправила шкуру, чтобы ему было тепло, затем прилегла рядом, устроившись в изгибе его руки.

Должно быть, со стороны все это выглядело неприлично. Если бы сейчас кто-нибудь увидел Кили, то не избежать бы ей позора и прозвища уличной девки, как уже было однажды. Но судить ее было некому, и будь она проклята, если станет выслушивать обвинения в свой адрес под крышей собственного дома. Она отдала раненому воину единственную постель. Чем он мог отплатить ей? Только теплом своего тела!

Устроившись подле пылающего жаром воина. Кили сразу перестала дрожать. Раненый умиротворенно вздохнул, повернулся к ней лицом и обхватил рукой за талию. Затем его рука скользнула вверх, задержавшись у лопаток. И вдруг он с такой силой притянул ее к себе, что ей пришлось положить голову ему на грудь.