- Зачем?

- Затем! Вылезай.

Я ухватила его мокрой рукой за рубашку, заставив наклониться, и поцеловала. И это тоже был совсем другой поцелуй…

- Ты знал? – спросила она.

- О чем?

Наташа сидела у меня на коленях, замотанная в полотенце. Я выбирал из рыбы косточки и клал кусочки ей в рот.

- О том, что рыбу в духовку надо было ставить полумороженой. Иначе она засохла бы. Или вообще сгорела.

- Ну… Не исключал такую возможность, - осторожно ответил я.

Наташа укусила меня за палец, а я дернул ее за ухо.

- Согласись, секс до рыбы лучше, чем после. Или вместо.

- Да, пожалуй, - кивнула она и дала кусочек Тошке, который тот сразу понес полоскать в своем тазу.

Напряжение спало, но… не совсем. Я прекрасно понимал: ни этот разговор, ни то, что было между нами потом, в ванной, тему не закрыли. Не могли закрыть – хотя бы уже только потому, что она из разряда незакрываемых. Нельзя взять и стереть мое енотское прошлое, словно карандашный рисунок. Это всегда будет – как червоточина в яблоке. Даже если червяк уже ушел. Можно повернуть яблоко целым боком, но все равно будешь знать, что она есть. Если Наташа поверит мне, то не безусловно, а только потому, что сама этого захочет. Волевым усилием.

Она встала и пошла к раковине мыть руки, едва не потеряв по пути полотенце.

- Знаешь, Антон… - стоя ко мне спиной, Наташа старательно вытирала каждый палец. – Если вдруг у тебя с кем-то что-то будет… не приходи и не говори мне. Я не хочу об этом слышать.

- Лучше промолчать?

- Нет. Просто не приходи. Или ты только со мной, или с кем угодно, но не со мной. А вот это «ничего, кроме правды» мне не нужно. И знаешь, почему? Потому что я, возможно, тебя прощу – и это будет для нас обоих еще хуже, чем если бы не простила.

- Наташ… - я с трудом проглотил комок в горле. Как будто рыбья кость застряла.

- Антон, все. Ты сказал, я сказала. Хватит.

Я подошел, уткнулся носом в ее шею под подобранными на затылок волосами. Сейчас нам обоим, пожалуй, лучше было побыть одним.

- Я поеду. Не обидишься?

- Нет, - она повернулась и обняла меня. – Точно хочешь завтра со мной пойти?

- Да. Заеду за тобой на работу. Утром на маршрутке поезжай.

- Почему? – удивилась Наташа.

- Да потому что будешь дерганная и нервная, не хватало еще снова в аварию попасть.

- Хорошо, - согласилась она.

По дороге домой я думал о… Валерии.

Я не соврал Наташе. Как только закончилась ломка и прошел этот морок, стало ясно, что подобного больше не хочу. Никогда. Валерия была похожа на ядовитый болотный цветок. Красивый, манящий – и опасный. Ни капли чувств. На моем месте мог быть кто угодно – лишь бы доставлял удовольствие и подчинялся. Всего однажды промелькнуло в ней что-то живое. Когда сказала о своем муже, а потом курила на кухне, глядя в окно. И на секунду стало ее жаль.

Если б не она – понял бы я, чего хочу на самом деле?

Чтобы меня любили. И любить самому.

То есть в теории-то я и раньше это понимал. Но думал, что не горит. Хорошо бы, но если нет – ладно, когда-нибудь. А пока и так сойдет. На один раз, на неделю, на месяц. И вдруг стало ясно: хочу этого не потом, а сейчас. Чтобы было как у родителей. На всю жизнь. Что там отец сказал?

«Чего стоят твои чувства, не поймешь, пока не пройдешь испытание другой бабой».

Уж если он смог пройти испытание Валерией… После двадцати семи лет брака! Есть чему позавидовать.

Впрочем, я мог сказать ей спасибо еще и за то, что она так не вовремя… или вовремя? За то, что появилась и увидела нас с Наташей. Был ли это для нее удар по самолюбию? Или просто насмешливое: «Так вот о ком ты думал, когда был со мной?» Так или иначе, Наташа догадалась. И получился этот разговор. Тяжелый, неприятный – но нужный. Как прививка. Потому что неизвестно, что еще может всплыть. Хотел бы я, чтобы не было этого самого «до тебя». Но теперь с этим уже ничего не поделаешь.

Остаток вечера я потратил на то, чтобы свести все свое досье воедино. Скомпоновал все, что мне рассказали и прислали, распечатал, сложил в файл. Информации набралось на несколько листов. И, вроде бы, ничего такого эдакого, большая часть вообще из свободного доступа в сети, но… У персональных данных есть такая любопытная особенность. Сам по себе номер банковской карты, домашний адрес или ИНН, попавшие в чужие руки, мало чем опасны. Но когда у другого человека оказывается вся подробная информация о тебе и твоих близких, появляется ощущение, что ты полностью в его власти. Даже если он ее никак не использует. Матросы на зебрах – психическая атака.

В принципе, задействовав кое-какие связи, я мог осложнить Наташиному мужу жизнь капитально. Пожалел бы, что вообще ее когда-то встретил. Или даже что родился на свет. Но тут трудно было предугадать, чем такое может обернуться. Поэтому я исходил из того, что подобные мудаки обычно трусливы, как овцы. Если имеют дело не с женщиной, конечно. Моей страшилки, по идее, хватало, чтобы он постарался забыть, были ли они вообще с Наташей женаты. Но если у него все проходило под тегом «слабоумие и отвага», тогда уж я мог пойти и со старших козырей.

Конечно, оптимальным вариантом было бы, если б он на суд не пришел. Их с Наташей благополучно развели бы, а файлик свой я закинул бы ему в почтовый ящик. Но я почти не сомневался, что он все-таки заявится. Хотя бы уже только для того, чтобы потрепать ей нервы.

Утром я поехал в сервис повозиться с Мицем – сделать всякий мелкий плановый ремонт перед зимним сезоном. Загнав его на подъемник, мовилил днище, когда скрипнула дверь.

- Ну и? – ехидно поинтересовался отец.

Вот это выдержка! Я ждал звонка еще вчера, если уж он не отловил меня сразу же в раздевалке.

- Что именно? – я решил немного включить дурака.

- Девочка Наташа. Со времен Лариски ты нам ни одну из миллиона не представил. Или это было вынужденное?

- Нет. Ну да, вынужденное, конечно, но…

- Ты хочешь сказать, что даже если б я тебя с ней не застукал, ты все равно бы нас познакомил? – отец скептически хмыкнул.

- Ну, не сейчас, может, попозже. Мы не так давно знакомы.

- И где ты ее выкопал?

- Па! – я отложил баллончик. – Что значит «где выкопал»? Ну не на кладбище же. Это ее енот был.

Историю с Тошкой я рассказал родителям еще летом, когда заезжал навестить. Разумеется, в лайтовом варианте: нашел на улице енота, неделю держал у себя, пока не объявилась хозяйка.

Отец расхохотался.

- Тох, это судьба. Женись на ней, нарожайте кучу маленьких енотиков, и будет у вас целое енотское царство.

- Да блин, вам бы все маленьких енотиков. Сходите в зоопарк. Или скачайте из интернета.

- Ну а что? – он вытер навернувшиеся от смеха слезы. – Мать давно хочет внуков.

- Зачем ей внуки? Она выглядит лет на сорок, вполне еще молодая женщина. А с внуками сразу станет бабкой, – проворчал я. И добавил, подколов ответно: - И с дедушкой молодые женщины в оперу ходить не будут.

- Бедная Лерка, - вздохнул отец. - Сразу два Енота ее обломали.

- Сразу? – я посмотрел на него с подозрением. – Это когда было-то, театрал ты наш?

- Да года два назад. Приехала без звонка, все заняты, а ей какую-то мелочь надо было подтянуть, уж не помню. Пошел сам, сделал. Разговорились. Не хотите, говорит, куда-нибудь зайти посидеть? А у меня второй билет на «Пиковую даму» пропадал, мама к бабушке уехала. Ну и предложил ей пойти сдуру. Везу ее потом домой, и ясно, к чему дело идет. «Не хотите ли на чашечку кофе зайти?», пятое-десятое. И мысли: ну а что, за всю жизнь ни разу, а тут такая женщина…

- Угу, - хмыкнул я. – Одни раз – не пидорас, да?

- А потом другие мысли: на хрена? Что в ней может быть такого, чтобы из-за этого гробить всю свою жизнь? Все по одному фасону скроены. Не знаю, Антох, кто-то может, а я не представляю, как потом после такого дальше жить с женщиной. Делать вид, что ничего не произошло. Ладно еще если влюбиться по уши, все бывает. Разводятся, женятся на других. А вот так, от нефиг делать? Ну да, красивая, необычная – ну и что? Да и чувствовалось в ней что-то… не знаю, что-то не то. Мутное.