Шаналотта знала, что встреча с Навлааном неизбежна. Ждала её — и боялась. Она уже привыкла не слишком-то доверять своей второй сущности: если дракон говорит, что чернокнижник опасен, это вполне может означать, что он опасен для драконов, а значит — он на стороне людей. И любопытство в человеческой душе Шаналотты разгоралось всё сильнее — одновременно с тем, как угасала в сердце Алдии надежда увидеть своего несостоявшегося наставника живым.

И вот предложение Шаналотты помочь Алдии в лабораториях послужило чем-то вроде знака призыва. Алдия, естественно, пришёл в ужас от мысли, что его девочка окунётся во все те ужасы, которые творились в подвале замка. Он ведь не мог знать, что она незримо присутствует там рядом с ним уже много лет… И в отчаянии воззвал к неким силам, которые не могли не откликнуться на его зов. Естественно, силы эти были недобрыми — кому, как не Тьме, служил архимаг своими деяниями уже не одно десятилетие?..

И вот тёмный маг здесь, в цитадели. Шаналотта наконец получила возможность лично убедиться в своих предположениях относительно того, каковы же мотивы её «драконьей половины».

И ощутила в момент встречи с Навлааном что-то странное.

Что-то в ней испугалось до ледяного оцепенения, до беззвучного крика, будто она внезапно обнаружила себя стоящей на тоненькой дощечке над бездонной пропастью.

А что-то встрепенулось, словно учуяв струю свежего воздуха в бесконечном каменном лабиринте.

Выход?..

Она потянулась за этим лёгким сквозняком, сделала шаг, второй…

Попалась.

Теперь она уже не могла разобраться, какая часть её души так кричала об опасности. Кого до смерти страшит Навлаан — человека или дракона?

Он пришёл — и разрушил баланс, смял и исказил барьер, с таким трудом выстроенный ею в сознании между человеческой душой и душой дракона.

Что-то скоро случится. И ей понадобится много сил, чтобы выстоять самой — и, возможно, спасти Алдию.

Шаналотта повернулась к дереву лицом и обняла ствол, прижавшись щекой к тёплой шершавой коре.

— Спасибо, друг, — шепнула она. — Не держи зла на Алдию. Он этого не хотел, ты же знаешь. Это всё она… Спасибо, что делишься силой. Хотела бы я знать твоё имя… — она закрыла глаза, вслушиваясь. И вдруг ей почудилось что-то в шелесте листьев… Но она не смогла разобрать. Длинное слово с несколькими ударными слогами, напоминающее звук, с которым по земле волокут тяжёлый камень.

Сожжённый дневник Алдии

Я ненавижу сон. Он похож на смерть. Я ненавижу умирать каждый вечер. А что если смерть — это просто бесконечный сон, где прячутся все самые жуткие кошмары, которые населяют наш разум за всю бесконечно долгую жизнь?

Я устал. Но отдыха не будет.

Я — человек. Я, старший брат короля, король по праву рождения, один из сильнейших магов современности — бессилен против проклятия человеческой жизни.

Проклятие жизни?

Да, всё верно. Жизнь — всего лишь другое имя смерти.

Грехи людей. Говорят, что Проклятие — расплата за грехи. Но чьи? Разве это люди нагрешили настолько, чтобы заслужить столь жуткую участь?

Кто в ответе за это?

Я готов на всё. На всё ли? Да, я уверен. Только бы избавиться от кошмаров. Это мое проклятие. Я не сожалею, слышите? Ни о чем не сожалею. Я буду продолжать. Нет никого в этом мире, кого я не готов принести в жертву во имя науки.

Кроме брата.

Что будет с братом, если однажды кошмары не отпустят меня?

Алдия. Сейчас

— Я принёс кое-что, — Навлаан протянул Алдии потрёпанную толстую тетрадь. — Здесь некоторые заклинания и описания ритуалов из того самого закрытого архива, — он быстро глянул на архимага и слегка улыбнулся. — Я отобрал только те, которые… Скажем так, я постарался взять только ту часть тёмного искусства, которая представляется мне не слишком опасной для рассудка заклинателя.

Алдия уловил интонации. И невольно поёжился.

Уж если Навлаан сомневается…

— Я сам испытал почти каждую из описанных здесь практик, — продолжил чернокнижник, — за исключением тех, для исполнения которых у меня не хватило… ресурсов, — он многозначительно обвёл взглядом полки и шкафы вдоль стен лаборатории. — Далеко не всё доступно магу-изгнаннику, прячущемуся в пещерах и развалинах. А у тебя здесь…

— Всё, что только можно пожелать, — закончил Алдия. — Всё, что мне нужно, я могу достать без затруднений.

— И что самое важное, — голос Навлаана неуловимо изменился, вдруг опустившись едва ли не до шёпота, но вместе с тем обретя пугающую глубину, — королевскому архимагу ничего за это не будет…

Алдия недоуменно уставился на чернокнижника, но тот уже как ни в чём не бывало отвернулся к полкам и начал читать надписи на этикетках бутылей и склянок.

— Да у тебя тут просто сокровищница! — совершенно обычным голосом, в котором звенели так хорошо знакомые самому Алдии азарт и нетерпение исследователя, сказал Навлаан. — А хранилище душ? Что у тебя есть? С какими душами работаешь?

— Пойдём, покажу, — Алдия указал на прочную зачарованную дверь в дальней стене. Он почти убедил себя, что ему просто показалось…

— Две драконьих души, — глаза Навлаана сияли почти так же ярко, как древняя душа, похожая на застывшее пламя, горящее на его ладони. — Две! Как тебе удалось из раздобыть?

— Просто нашёл, — Алдия глянул в сторону, но потом всё же, тряхнув головой, перевёл взгляд на лицо тёмного мага. — Ну хорошо… Не просто нашёл. Отобрал у… кое-кого. Мы с Вендриком в былые времена со многими вступали… Скажем так, в невзаимовыгодные сделки.

— Понимаю, — Навлаан кивнул. — Ну что ж, я не очень-то хочу знать подробности, могу сказать только — эти прекрасные души многого стоят!

— Да уж, лучше обойдёмся без подробностей, — пробормотал Алдия. — Давай лучше возьмём парочку душ гигантов и вернёмся в лабораторию.

— Души гигантов, да, — Навлаан снова просиял. — Эти артефакты раньше были едва ли не большей редкостью, но в последнее время…

— Да, верно, — прервал его Алдия. Рассуждать о способах добычи душ гигантов ему хотелось ещё меньше, чем о «сделках» по приобретению душ драконов.

Цена для всех их бывших владельцев, к слову, была одинаковой.

***

Sulfurous and burning, spitting out the sun

The beginning of creation, of the golden one

A window to the west, a blazing star above

In Taurus we begin it and the ladder has begun

Don't try and blame me for your sins

For the sun has burned me black

Your hollow lives, this world in which we live

I throw it back*

Bruce Dickinson — Alchemist

…Едкое и пылающее бурлит и переливается через край, и взмывают к закопчённому потолку клубы едкого багрового дыма, с шипением и свистом, похожим на истошные вопли истязаемых душ… а впрочем, это они и есть?.. В лаборатории темно, но темнота почему-то ослепительно белая, и в её сердце горит фиолетовое, почти чёрное пламя, и тени всех предметов вытягиваются, словно стремясь отползти подальше от испепеляющей черноты. Вспыхивают в воздухе древние символы — и гаснут, оставляя после себя запах раскалённого металла и серы. Обычный, оранжевый огонь горелки под ретортой трещит, разбрасывая искры, и каждая из искр — как живое существо, пляшет над столом и долго не гаснет, словно исполняя сложный ритуальный танец.

И корчится, и мечется на столе, в клубах удушливого дыма и отблесках пламени, уродливая тень — и на глазах меняет очертания на ещё более жуткие, ни на что в этом мире не похожие…

И пытается вырваться — но чужая воля удерживает её внутри невидимой, обозначенной в пространстве лишь слабым мерцанием магической сферы. Тонкая, как мыльный пузырь, плёнка защитного заклинания дрожит и вот-вот прорвётся, выпустив наружу нечто рождённое противоестественным образом, невыносимо отвратительное и невыносимо страдающее, одержимое лишь одним желанием — вцепиться в глотку своему создателю.