Проклятие Нежити.
Не-жизнь.
Но и не-смерть.
Может ли жизнь радовать того, от кого даже смерть отреклась?..
— Алдия призывает на себя Проклятие, — глухо заговорил Навлаан. — Он надеется, что, став нежитью, подарит себе время для поиска исцеления. А я теперь понимаю, — в голосе тёмного мага зазвучала какая-то детская обида, — Проклятие не дарит время. Оно лишает нас времени! Мы больше не движемся от рождения к смерти. Мы не плывём в потоке времени, а застываем в одной точке. Как утёс посреди русла. Но поток всё равно рано или поздно источит камень. И мы исчезнем. Навсегда. Весь человеческий род исчезнет. Всё напрасно…
— Не отчаивайтесь, — мягко сказала Шаналотта. У неё самой на душе сейчас лил такой же ледяной, серый и беспросветный дождь, как за окном, но она не могла не проникнуться сочувствием к сломленному страхом и тоской Навлаану. — Может, отец ещё успеет…
— Не думаю, — с горечью сказал чернокнижник. — Тьма всегда переигрывает свои порождения. На то она и родитель, чтобы быть сильнее и хитроумнее детей.
— Его уже никак не спасти? — холод стиснул сердце с удвоенной яростью.
Навлаан обернулся и посмотрел в глаза Шаналотте.
— Ты винишь меня в том, что случилось с Алдией, — сказал он с горькой усмешкой. — Что ж, это вполне логично. Моя репутация… Говорит сама за себя. Но Алдия когда-то поверил мне. Он увидел то, что не хотели видеть другие. То, что намерения мои означали на самом деле. Я не хотел приносить в жертву никого, кроме самого себя. Но я не учёл… — Навлаан вдруг замолчал и поднёс руку к горлу. Лицо его исказилось, как от боли. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул с каким-то странным присвистом.
— Чего вы не учли? — нетерпеливо спросила Шаналотта.
Навлаан опустил руку и глубоко вздохнул.
— Я думал, что научился договариваться с Тьмой. Думал, что, если соглашусь на её условия, она будет играть честно. Я переоценил… Сильно переоценил себя. И её — как достойного противника. Сейчас мне даже странно вспоминать… Каким я был наивным. И это я, проживший на свете не один человеческий век! Но Тьма слишком хорошо знает нашу природу. Потому что она и есть наша природа. Грандаль был прав… — Навлаан закашлялся и замолчал.
— Кто такой Грандаль?
— Грандаль Идущий во Тьме, — сказал Навлаан, отдышавшись. — Это единственный из известных мне магов, кто признал Тьму и добровольно отдался ей. И он проповедует, что Тьма — это не ужас и не гибель, а что-то вроде материнского чрева для каждого человека. Нужно почитать породившую тебя мать, и тогда тебе воздастся по заслугам.
— И его Тьма не разрушает?
— Нет, он, похоже, и в самом деле научился ладить с ней. К сожалению, поладить с ним самим почти невозможно. Я смог выпросить у него только одно заклинание. И оно как раз помогает защититься от Тьмы… Странно.
— Ну, если он лучше других знает, с чем имеет дело…
— Да, возможно… Так вот, я готов был предложить Тьме очень многое. Но Алдия… Он пошёл дальше. Я показал ему путь к Тьме — а он стал прокладывать его дальше вглубь. К самому её сердцу. Он готов был предложить Тьме больше — и, конечно, она не отказалась… — чернокнижник вдруг согнулся, обхватил себя руками, резко отвернулся от девушки и, пошатываясь, быстро зашагал прочь.
— Мастер Навлаан? — обеспокоенно окликнула его Шаналотта. — Вам плохо? Вам как-то помочь?..
— Не сейчас, — глухо и явно через силу, каким-то странным, дребезжащим голосом выговорил тот. — Позже… побеседуем. Прошу простить меня, — он перешёл на неровный бег и скрылся в темноте коридора.
Шаналотта горько вздохнула. Снова эти слова… «Не сейчас». Она уже понимала, что никакого «позже» не будет. Она теряет их. Одного за другим… Защиты больше не осталось. Теперь нужно полагаться только на себя.
«Дракон? Ты… Хоть ты-то ещё на моей стороне?»
Вторая сущность не отозвалась. Дракон словно бы съёжился, кожистые крылья мелко дрожали, будто бесплотное сознание древнего существа ощущало тот же самый сводящий с ума мёртвый холод, пришедший из кошмаров Шаналотты.
15
Вельстадт. Сейчас
— Я готов заступить в караул, Ваше Величество.
— Нет, Вельстадт, отдохни сегодня. Полагаю, тебе сейчас не до дежурств.
— Но, Ваше Величество…
— Это приказ.
— Слушаюсь, Ваше Величество.
— Вельстадт… Не волнуйся за меня. Мне ничего не угрожает.
— Прошу простить мою дерзость, Ваше Величество.
— Я понимаю тебя. Как никто другой, понимаю… Ступай. Тебе нужно отдохнуть.
Потрескивает и чадит догорающий факел. Надо бы сменить…
Да и демоны с ним.
Заканчивается в бутылке вино. И слава богам. Иначе…
А вот за второй бутылкой можно и сходить…
Вельстадт тяжело поднялся и сделал шаг к двери. Остановился, постоял немного. Развернулся и снова сел на жёсткий стул. Посмотрел через стол на второй стул, напротив. Как странно сидеть лицом к двери… Непривычно. Странно видеть знакомую комнату с непривычной стороны. Как будто сам у себя в гостях находишься.
Но сейчас сидеть на своём обычном месте не было никаких сил. Весь вечер смотреть на второй в комнате стул, который теперь всегда будет оставаться пустым…
И второй кубок больше никогда не придётся доставать из ларя. Впрочем, как и первый. Не будет же Вельстадт пить один. Сегодня — особый случай…
Давно перевалило за полночь, а сна даже близко нет. А мог бы сейчас быть при деле… Обходил бы крыло королевских покоев, проверял бы посты, прислушивался к тихому свисту гуляющих в коридорах сквозняков. Был бы занят…
Мог бы не думать.
Хотя… Такое занятие всё равно не избавило бы от мелькающих в голове обрывков слов, картин, звуков. Лязг стали, тяжёлое дыхание, звон и шипение магических сфер и стрел. Всё так знакомо… И так не похоже на то, чем должно быть. Как в кошмарном сне, где ты видишь старого друга, радостно бросаешься к нему… И натыкаешься на недоумённый взгляд: «Простите… мы знакомы?..»
Бой с Рейме. С лучшим другом, с верным и бессменным напарником. С единственным в последние десятки лет достойным соперником в тренировочных боях.
Но сегодня была не тренировка. Это было всерьёз.
Поверить в реальность происходящего оказалось очень сложно. Они с Рейме вышли с оружием друг против друга… Не для того, чтобы размяться, потренироваться, отработать новый приём.
Чтобы убить.
Как такое могло стать возможным?
К тому же… Что-то ещё не давало покоя, мешало, царапалось на краешке сознания. Помимо того, конечно, что Вельстадту вообще пришлось арестовать лучшего друга за государственную измену, да ещё и по решению суда скрестить с ним оружие в поединке.
Рейме — предатель. Рейме — преступник. Рейме изгнан из Дранглика без права возвращения.
Рейме — больше не капитан Королевской Стражи.
Рейме больше здесь нет…
Сердце давило, в груди словно поселилась тяжёлая простуда, мешая дышать. И Вельстадт отчаянно цеплялся мыслями за те несообразности, за те странные вопросы, которые роились у него в голове с той самой минуты, когда Рейме, сбитый с ног заклинанием, в очередной раз отлетел к краю арены… и больше не поднялся.
Он прекрасно умел отражать это заклинание. Он наверняка видел, что Вельстадт готовится применить именно его — всё повторялось, как в дурном сне, возвращающем воспоминания о прошлых событиях в искажённом, уродливом виде. Десять лет поединков. Десять лет соперничества, переросшего в крепкую дружбу.
Рейме не мог пропустить этот удар!
Просто не мог.
Может, он был заколдован?.. Это бы всё объяснило. В том числе и измену, клевету на королеву…
Нет. Невозможно. Вельстадт почувствовал бы. Да и распорядители проверяли Рейме перед началом поединка — на предмет использования запрещённых чар. Они бы распознали чужое колдовство.
Вельстадт вылил остатки вина из бутылки в кубок, залпом выпил, швырнул глиняный сосуд о стену и схватился обеими руками за голову. Что же было не так?
