- В моём тайном убежище, в самом любимом месте во всём Антариуме. Этот дом построил мой отец для матери. Когда они ещё не были женаты, он за ней очень долго и красиво ухаживал, перепробовал всё, но она ни в какую не соглашалась выходить за него замуж. Тогда в один прекрасный день, отец просто выкрал её из дома и привез сюда. На том песчаном берегу, что виден из окон, мои родители провели обряд соединения душ и больше никогда не расставались. 

- А где они сейчас?

- Мать умерла при родах, а отец несколько лет назад. 

- Прости, что затронула такую печальную тему. Мне очень жаль твоих родителей.

- Ничего, зато этот дом остался прекрасным памятным местом, в котором я чувствую себя, как дома. Здесь все пропитано любовью и памятью о моих родителях. И ты, действительно, первая, кого я привел в свое самое родное место. 

Я сладко потянулась, прошлась по комнате и обнаружив раздвижные стеклянные двери, вышла на открытую террасу из дерева, заканчивающуюся спуском к воде.

- Как называется ваше море? - не оборачиваясь на Дариуса, я облокатилась о резные перила и стала вглядываться в бесконечную водную гладь.

 - Эва, милая, наше море называется Караниория. Но это не совсем море, скорее нечто среднее между вашим океаном и морем. Оно такое же бескрайнее, как океан и такое же соленое как море. А не могла бы ты одеться? Я, конечно, великий маг, но не настолько, чтобы быть в состоянии разговаривать с обнаженной шикарной женщиной, стоящей ко мне спиной в таком волнующе-сексуальном прогибе. Или это приглашение? 

Его горячие ладони легли мне на спину, прошлись по груди, а затем стали нежными поглаживающими движениями спускаться все ниже и ниже. Он стоял так близко, большое сильное тело вжимало мое хрупкое в себя с нежностью и трепетной дрожью.

Я переступила с одной ноги на другую и небрежно обронила:

- Убери свои руки, Багз Банни! Это была разовая благотворительная акция под названием "пожалей беднягу Дариуса". А сейчас не мешало бы перекусить и отправиться обратно в императорский дворец. Меня там ждут.

Я знала, что нарываюсь, знала, что испытываю границы его терпения и порядочности. Но ночь прошла, а с ней и моя слабость. Память о ней я буду хранить всю жизнь в самый дальних и потаённых уголках моего сердца. А сейчас не время для того, чтобы растекаться розовой сопливой лужей перед неутомимым искусным любовником. Кто здесь хозяйка, в конце концов - расчётливый разум или похотливая самка богомола. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мужские руки жёстко сомкнулись в стальном захвате на моих бедрах. Хищник замер перед решающим прыжком и прорычал:

-Не смей игр-р-рать со мной, девочка!

- Я уже сто лет,как не девочка. Ты опоздал, мой тигр! - ну почему бы не промолчать, зачем дергать разъяренного котика за хвост.

Дариус резко подался вперёд и замер в миллиметре от захвата чувственной крепости и непроизвольной сладкой капитуляции. Но остановившись на самом краю между своим бешеным желанием обладать этой невыносимой женщиной и остатками самоконтроля, замер, лишь больно прикусив за тонкую шейку. Так бы и свернул иногда в порыве гнева и ярости. 

- Ты останешься здесь, ясно? Сейчас мы позавтракаем, а затем вернёмся в постель и не будем из неё вылезать ещё минимум дня три. Затем нас ждёт брачная церемония, как раз истечет срок нашего договора. И только потом, может быть, если будешь плохой, очень плохой девочкой, мы вместе, запомни, теперь всегда только вместе! отправимся к Вильгельму в качестве мужа и жены. Всё понятно? - жёстко, самоуверенно, бескомпромиссно и очень знакомо.

- Куда уж понятнее! Отпусти, я пойду, окунусь в ваше ни море-ни океян, - попросила тихо, ни на что особо не надеясь. 

На удивление, он разжал руки, и я свободно спустившись по тёплому песку к воде, обернулась со словами:

- Зачем я тебе, Дариус? Ты же не любишь меня? Тело мое ты получил, пыл и азарт охотника разве не утих?

- Только сильнее разгорелся, Эва. Ты просчиталась. Это, как попробовать деликатес, что пришелся по вкусу и стал любимым лакомством. Я теперь жить без тебя не смогу. 

- Сможешь, Дар, сможешь. Ты же любишь себя больше всего на свете. 

- Это неправда, милая! 

- Докажи! Отпусти меня! Поставь моё счастье выше своего! Разве не видишь, как я страдаю без своих детей, как чуть не погибла здесь? Но ты по-прежнему продолжаешь меня держать силой, не заботясь о моих чувствах, продолжаешь рвать мое сердце на куски, ставишь свои интересы и свою любовь превыше всего. Чем мои желания хуже, почему моя любовь не удостоилась быть на первом месте? Ты не испытываешь ко мне истинную любовь, всемогущий маг! Только эгоизм, жажду обладания, влечение, страсть, назови как угодно, но только не любовь. 

- Эва, родная, я же без тебя погибну, умру, меня не станет, медленно и мучительно угасну. Ты этого хочешь? Ты - моя жизнь! Разве это не любовь?!

- Ты всегда говоришь очень красиво, Дар. Но на деле выходит грязно, подло и так... так... обидно. И знаешь, ведь я погибну, находясь рядом с тобой. Да, погибну! И это дилемма. Кто же тебе важнее и дороже - я или всё-таки твоя мнимая любовь? Дай угадаю...

- То есть ты хочешь, чтобы я осознанно обрёк себя на долгую и мучительную смерть от тоски по любимой женщине? Чтобы моя жизнь превратилась в Адамар с демонами вместо души и счастливого будущего, которое я практически держу сейчас в своих руках? Эва, что же тогда любовь, если не моя полная и безоговорочная зависимость от тебя?

- Свобода, сомопожертвование, выбор, забота, доверие. Вот что такое любовь, и многое- многое другое, Дар. Способен ли ты хоть что-то из всего этого мне дать? А, "любимый"? 

Всё это время я стояла на берегу совершенно обнаженная телом и душой перед этим непробиваемым упрямцем. Он же на протяжении нашего разговора медленно шёл ко мне. И на моих последних словах стоял уже очень близко, гневно сверкая глазами, в которых бушевала ярость воздушной и водной стихий. Вокруг начали гнуться деревья от шквальных порывов ветра, песок закручиваться в смерчи, вода вздыматься в двухметровые волны, небо потемнело и затянулось тяжёлыми тучами. Но ничего не причиняло нам вреда, мы словно не замечали взбесившейся природы. Не выдержав напряжения, я развернулась и побежала в море. Дариус даже не успел опомниться, как я скрылась в темной водной пучине и гребла как можно дальше от берега. С каждым движением, плыть становилось все труднее и труднее. Волны становились все выше, вода все холоднее, берег все дальше. Вдруг моих ног коснулся мягкий, скользкий плавник, чем привел меня просто в неописуемый ужас. Вода вокруг почернела и вздыбилась, утреннее голубое небо было по-прежнему затянуто черными грозовыми облаками, явно намечалась буря. Мимо ног снова что-то проплыло и вынырнуло прямо перед моим лицом. В первые секунды ужас затмевал все другие эмоции, мой крик взмыл высоко в небо и замер на самой высокой ноте от неожиданности. 

- Не ори, дура! 

Мой рот захлопнулся в ту же секунду. 

- Ну, чего уставилась, как дракон на чужое сокровище! Русалок никогда не видела? 

- Видела, наверное... - протянула неуверенно. - А сирена считается русалкой?

- Нет! Не считается. И не смей никогда путать два совершенно разных народа - красавиц русалок и этих болотных кикимор! - почему-то разозлилась водная дева.

Ну, как по мне, не таких уж и разных, подумала про себя, разглядывая неожиданную собеседницу. Волосы цвета пламени, извивались змеями на волнах, глаза огромные, фиалкового цвета, грудь почти прикрыта золотой рыболовной сетью, и вся кожа покрыта перламутровыми тонкими, почти незаметными чешуйками. Но вслух я сказала, конечно же, совершенно другое:

- И что тебе от меня нужно? Мне вообще-то сложно удержаться на плаву в такую погоду. А ты ещё и отвлекаешь, мешаешь сосредоточиться на процессе выживания в экстремальных погодных условиях! - проворчала я недовольно, отплевываясь от солёной воды.