— С чего бы это? — Забрала я из рук ожерелье и надела на шею. — И так спасибо дал надеть на праздник.

Я видела завидущие глаза Ленки и хвалила себя за то, что не проболталась еще и про шубу, а то сейчас был бы полный обморок этой особы.

— Давай одевайся! Пойдем завтракать.

Согнала я её с постели и кое-как застелила ложе.

Мы вышли вместе и прошли в зал. Там нас встретили бурными выкриками и поздравлениями с новым годом. Стол уже был накрыт свежей скатертью и выставлены закуски, блинчики, омлеты со свежими булочками и вчерашними пирогами. Кофейник полный напитка и чайник мной подаренный, переходил из рук в руки. Куски несъеденного торта теперь поглощались со скоростью курьерского поезда. Мы веселились, вспоминая вчерашнее празднование, подкалывали друг друга и смеялись.

Я все-таки посмотрела в глаза генерала и увидела в них смешинки и ласку.

— Всё! — решила я. — Теперь ни капли спиртного и завяжу свою хотелку на узел. Вскоре мы останемся одни и надо установить дистанцию раз и навсегда, а то может плохо кончится. Я не смогу выдержать его атаки. И сдамся. Тогда будет полный абзац!

Взглянув в его глаза, послала вызов, и он удивленно вскинул брови, поняв с полунамека. Потом прищурился и кивнул. Я облегченно вздохнула — он понял!

Через час нашего сидения и болтовни, генерал сказал, что внизу наших гостей ждет автомобиль и Иваныч развезет всех по адресам.

— А вас, молодой человек, — обратился он к брату, — доставит в часть.

— Вот спасибо! — вскричал обрадованный Славик. — А то я думал, как буду добираться.

В дверях все расцеловались, пожелав счастья в новом году, и шумной толпой спустились вниз. Остались мы с Глашей и генералом. Мы ушли в столовую убирать посуду, а Сергей Витальич в кабинет. Я слышала, как хлопнула дверь. Глаша удивленно посмотрела на меня, а я пожала плечами. Она покачала головой, но ничего не сказала.

Мы вымыли посуду, убрали остатки пиршества, и я ушла в свою комнату. Там увидела тщательно заправленную постель и подумала:

— А ложился ли он вообще?

Откинула покрывало и взяла подушку в руки. От неё пахло одеколоном.

— Его запах! — улыбнулась и окунула лицо в мягкую полость.

Села и разревелась. Я плакала, и слезы катились и катились, будто прорвалось что-то, как плотина под вешними водами. Опрокинулась в кровать и, уткнувшись в эту пахнувшую им подушку, ревела в три ручья. Не знаю, почему. То ли ситуация нестандартная, то ли тело забирало мою душу.

Я металась, я страдала, я не знала, что делать!

Наконец слезы иссякли и я успокоилась. Полежала немного и решила подготовиться к завтрашним лекциям. Скоро экзамены, тем более самые главные в моей теперешней жизни.

Зачитавшись, забыла и о времени и о себе. Очнулась лишь когда услышала легкое постукивание в двери.

— Да-да! Входите! — крикнула я.

Дверь отворилась, и вошел… генерал.

— Можно? Ты не спишь?

Я вся подобралась.

— Нет, я занимаюсь. Скоро экзамены.

Он закрыл двери и подошел ко мне, поднял за руки и внимательно посмотрел мне в лицо:

— Плакала? — спросил он.

Я молча помотала головой, не поднимая на него глаз.

— Плакала! — утвердил он. — Я не буду тебя неволить. Вчера я сказал тебе всё, что давно хотел сказать. Успокойся! Я буду прежним вежливым генералом и не буду больше беспокоить тебя своими домогательствами.

Отпустив мои плечи, отступил назад.

— Нет-нет! — попыталась возразить, но он оставил меня рукой.

— Я не могу видеть твои слезы! Я люблю тебя, моя девочка! И буду любить всю оставшуюся жизнь! Это я сказал тебе в последний раз. Прости!

Он как-то странно усмехнулся, и влага заволокла его синие глаза, отчего они стали ещё синее и дернулся на горле кадык. Резко повернувшись, вышел, тихо прикрыв за собою дверь.

Я осталась одна, и мне стало холодно. Передернув плечами, присела на стул и накинула на себя спальный байковый халат, что висел на спинке кровати. Укуталась в него, но дрожь не унималась. Тогда я залезла в кровать и накрылась одеялом. Еле согрелась. Думала, что буду плакать, но слез уже не было, была глухая злая тоска. И понимание, что я его потеряла! Теперь мне была одна дорога — в общежитие! Глаша уезжает, Иванычу тоже некогда, здесь оставаться мне опасно, так как я не выдержу и конце концов приду к нему в спальню и тогда возненавижу себя за слабость, ибо дам надежду самой себе — стать его женой, а он мне такого не предлагал.

— Тогда я буду одной из его любовниц… с привилегиями. — На этих словах я зло ухмыльнулась. — Рядом, только свистни, рукой подать, как говорится. Ему будет приятно одевать в меха, дарить жемчуга, возить на авто и даже приглашать в Пицунду, отдыхать у моря. — Я аж, задохнулась от негодования.

— Или все же дал поносить?

Вдруг остановилась и взяла ожерелье в руки. Тяжелые бусы давили ладони. Я постояла, помолчала и бросилась из комнаты. Ворвалась в кабинет без стука и увидела его удивленное лицо. Он не ожидал моего появления и даже начал вставать с места за столом, но я подлетела и протянула ему жемчуг.

— Возьмите. Спасибо, что разрешили надеть.

На этом также резко развернулась и бросилась назад. Ворвалась в комнату и повернула замок в двери. Уткнулась лбом в косяк и затихла, ожидая его шагов, но за дверью было тихо. Никто никуда не бежал и никто никого не догонял.

— Здравствуй жопа новый год! — зло сказала я себе. — Ну и чего добилась? Думала, что бросится за тобой и будет умалять взять на память? Ан нет? Не дождешься! Сама же дала отлуп мужику, чего же сейчас бесишься?

Я прошла к окну и выглянула. Там всё также бегал на лыжах какой-то человек, то ли тот самый, то ли уже другой.

— А на даче всё в снегу!

Почему-то подумалось мне, представляя заснеженный теремок и дым из трубы. Мы сидим с Сережей рядом у камина и держим в одной руке бокал, а другая рука в его руке и смотрим на огонь! Красота!

Я аж, зажмурилась, четко представив себе такую картину. Постояла, вздохнула и пошла к Глаше. Она готовила ужин.

— Скоро Иваныч приедет! Будем кушать! — сказала она и в глазах её сверкнули лучики счастья.

Ужинали мы втроем, в кухне. Генерал сослался на срочную работу и попросил принести ему чаю с лимоном. Сам так и не вышел.

Сегодня и завтра до вечера Глаша с Иванычем еще будут здесь, так как надо запастись продуктами и наставить меня с приготовлением еды для хозяина. А еще она хотела поговорить с уборщицей и представить меня, как новую помощницу по хозяйству. Теперь Глаша будет приезжать сюда через день, закупать продукты, готовить на два дня, печь и варить, забирать и выдавать белье и одежду, пока генерал не найдет постоянную домработницу и та научится всему в доме. Так они обговорили с генералом. То есть я остаюсь в стороне, как и прежде в роли гостьи.

У себя в комнате я все это обмозговала и решила, что так будет лучше. Если все получится и меня зачислят, то попрошу общежитие, если провалюсь, то уеду в Мценск. Все ж родня. А здесь мне уже делать нечего, да и временная прописка заканчивалась как раз на зимних каникулах.

Этой ночью я спала плохо — снились какие-то монстры, которые хотели меня изнасиловать и даже разорвать на части. Я бежала к генералу, но его не могла найти. Просыпалась в холодном поту, а потом долго лежала с открытыми глазами и смотрела на окна, которые едва светились.

За окном начинался рассвет моей новой жизни.

— Ураааа! Я студентка! — кричала я возле списка тех, кто сдал все экзамены и допускался на второй семестр.

Маша и Ленка с Петей, да и мои ребята из газеты — все поздравляли, обнимали, целовали. А уж, как я радовалась, скакала и подпрыгивала, просто как девчонка. Да что это я — я и есть семнадцатилетняя девчонка!

Мы помчались в столовую отмечать это событие пирожками и кексами. А потом шли гурьбой по улице с мороженным и смеялись громче всех. На нас оборачивались и даже ругали, но нам всё было нипочем — мы молоды и мы студенты! Договорились встретиться на следующий день, чтобы помочь перевезти мои вещи в общежитие. Я поговорила ещё ранее с комендантом, и показала той разрешение на вселение, подписанное самим деканом. Об этом позаботился генерал, когда я сказала ему, что буду переселяться в общагу к Маше и Лене. Там как раз освободилось место той самой москвички, которая жила с ними. Она вышла замуж и уехала с мужем лейтенантом куда-то на Дальний восток, так рассказывали девчонки. Узнав об этом, я попросила Сергея Витальевича помочь и он не отказался. Позвонил кому надо и все решилось. Я уже знала, что меня зачислят, по его просьбе, конечно, но хотелось самой себе доказать, что труды мои не прошли даром. И хотя по французскому языку я не дотянула, зато с отличием сдала все три предмета, а латинянка тАк растрогалась на мое знание её предмета, что звала переходить к ней на кафедру и заниматься латинским.