Очередные двери и ещё охранники. Крис отходил всё дальше, смотря лишь вперёд. То, что назвало его сыном, точно не его мать.

Когда он проходил через последние двери, и мимо охранников, которых подкупил — и те определённо хотели, чтобы он скорее убрался, а их не поймали с ним — в отдалении послышался звук выстрела. Потом ещё. И ещё.

Крис вышел из здания на яркий солнечный свет, которому подставил лицо. Он знал, хотя и не понимал, откуда, что то, с чем он столкнулся внутри не пойдёт за ним на улицу. По крайней мере, если верить фильмам, существа, живущие во тьме, боятся дневного света. А теперь, когда мир перевернулся с ног на голову, ему оставалось только верить фильмам.

Он прошёл по стоянке для посетителей — потому что у него так и не было грёбаной машины — и через ворота. Только оказавшись через дорогу на автобусной остановке, он, наконец, осмелился оглянуться на тюрьму.

Слабый вой сирены внезапно оборвался. Гул электричества вернулся, и ворота, через которые он только что прошёл, закрылись.

Крис уставился на место, которое посещал раз в год с тех пор, как ему исполнилось десять. Настоящая адская дыра. Забавно, что некоторые люди называют Ад местом с пламенем и вечными пытками. Они явно никогда не бывали в федеральной тюрьме. А определённо это заведение Крис больше не навестит. Его матери больше нет.

«Только это не моя мать».

Там сидела незнакомка, которая воспитала Криса кем-то особенным.

«А кто сказал, что я не такой?»

Вспомните, что произошло, когда Кларисса попыталась раскрыть имя настоящей матери Криса. Удар током не случайность. Женщина, которую он всю жизнь называл мамой, убили. Её что-то убило, не позволив говорить. Кто-то очень не хотел, чтобы Крис знал правду.

Впервые в жизни он почувствовал желание узнать всё.

Но потом заметил бар по дороге домой и вместо этого напился.

Изобель уже два дня сидела взаперти в своей комнате. Два дня наказания, назначенного дедушкой, который ждал её на крыльце, когда она вернулась домой от Криса.

Самое худшее? Она поняла, что у неё неприятности, как только въехала на подъездную дорожку. Солнце заливало всё вокруг, кроме дома, над крышей которого клубилась тёмная грозовая туча. Признак настроения в доме, но Изобель не собиралась дрожать или отступать. Она вышла из машины и высоко подняла голову, несмотря на громкий голос дедушки.

— Где ты пропадала?

— Гуляла.

— Гуляла?

— Да. — Оправдания и объяснения не помогут.

Над головой треснула молния.

— Что я говорил насчёт прогулок без охраны?

— Кто сказал, что я была одна? Со мной ходила Эва. — Действительно. Правда, присутствие сестры не остановило поцелуй

— Но сейчас она не с тобой! — Он так разгневался, что кустистые брови почти вылезли на макушку. — Ты могла попасть в засаду на дороге. Мои враги могли схватить тебя.

— Какие враги? Я думала, ты контролируешь, кому позволено находиться в твоих владениях, — дерзко произнесла она, что дедушка не очень хорошо принял.

— Твоя дерзость неуместна.

— Тогда, мне, наверное, лучше уйти. — Эва наверняка позволит ей поспать на диване.

Скрестив руки на груди и сведя брови в бескомпромиссной сердитой гримасе, дедушка заявил:

— Нет. Сим я изгоняю тебя в твою комнату.

— Ты не можешь изгнать меня.

— Смотри. — Взмахнув рукой и выплюнув какое-то слово гортанным голосом, которое на мгновение повисло в воздухе и засветилось, дедушка сделал именно то, что сказал. Изобель окутал дым — пурпурное облако, сквозь которое не было ничего видно — а когда он рассеялся, она оказалась в своей спальне. Дед, чёрт возьми, перенёс её. Не часто используемая магия давала возможность переслать кого-то в место, которое точно знаешь, а расстояние проблема. Чем дальше транслокация, тем больше истощаются силы колдуна. Жаль, что дедушка потратил их впустую. Она не собиралась здесь задерживаться. Изобель подошла к двери и потянула её. Ничего не произошло. Она дёрнула ещё раз и ещё… Заперто.

Впрочем, в комнате было несколько выходов. Однако довольно скоро, Изобель поняла, что дед не просто запер её, а запечатал комнату магией, блокируя все пути к отступлению.

Дедушка наказал Изобель, будто она ребёнок.

«Я взрослая женщина! Он не может так поступать со мной».

По-видимому, может, и Изобель не хватало магии противостоять. Ей оставалось лишь сидеть и думать о Крисе. Вспоминать поцелуй. Представлять, как рассердился бы дедушка, узнай, что произошло на самом деле.

Изобель захотелось, чтобы дед пришёл, а она ему всё рассказала. Но он не появлялся. Никто не появлялся. Еду доставляли через лифт, хотя бекон, вместе со свежими малиновыми пирожными, ничуть не успокоил гнев.

На второй день, перед ужином пришла мать, чтобы выпустить её, но уже поздно. Изобель достигла эпической точки гнева на мать, на семью, на всех. Даже на Криса, в основном потому, что она поцеловала его, чтобы доказать свою правоту сестре, и теперь не могла этого забыть.

— Усвоила урок? — спросила мама, нисколько не раскаиваясь в том, что сделали с Изобель.

Лёжа на кровати и не глядя на мать, Изобель резко спросила:

— Ты имеешь в виду напоминание, что я всего лишь движимое имущество и не имею права поступать так, как мне заблагорассудится?

— Твой дед всего лишь пытается защитить тебя.

— Он диктатор, разрушающий мою жизнь. Я не животное в клетке и не идиотка, которая не может сама принимать решения.

— У семьи есть враги.

— Да, и некоторые из них ближе, чем ты думаешь, — пробормотала Изобель, бросив на мать мрачный взгляд.

Мать предпочла не концентрироваться на намеренной колкости, вместо этого спросив:

— Что с тобой, мышка? В последнее время твоё поведение не свойственно тебе.

— Хочешь сказать, что я перестала делать то, что мне говорят? Думать сама? Представляешь! — Она закатила глаза и, спрыгнув с кровати, принялась расхаживать по комнате.

Мать, одетая в элегантные свободные брюки кремового цвета, сидела на скамейке в ногах кровати.

— Я понимаю. Ты беспокоишься.

— Нет, я унижена. Будто мои желания не важны. — Она резко обернулась и посмотрела на мать. — Как ты можешь позволять ему так со мной обращаться?

— Он просто желает обезопасить тебя.

— Заперев? Я — его внучка, а не враг, — крикнула она, отчего мать отшатнулась. Изобель никогда не кричала… До этого момента.

— Ты так странно себя ведёшь в последнее время. Эва думает…

— Не говори о сестре. Мы обе знаем, что она не обязана жить по тем же правилам, что и я. А это несправедливо. Почему она выходит из дома и делает то, что хочет? И не смей напоминать, что у меня нет магии. Мне там не нужна магия. — Она помахала рукой в воздухе. — Почему у меня не может быть нормальной жизни?

— Потому что ты особенная.

Изобель усмехнулась.

— Спасибо, что в миллионный раз указала на то, что используешь меня в качестве племенной кобылы и разменной монеты, чтобы добавить семье власти… Не стоит сейчас использовать этот аргумент.

— Ты же знаешь, дедушка любит тебя, и никогда не…

— Никогда не выдаст замуж одну из драгоценных дочерей за человека, которого никогда не видел? — Её саркастический ответ закончился горьким смехом. — Нам лучше всех известно, что это ложь.

Мать поджала губы.

— Ты говоришь так, будто это плохо. Ты, кажется, забыла, что и мой брак заключён по договору. Знаю, ты переживаешь, но напомню, что если бы я не вышла замуж за твоего отца, на свет не появилась бы ни ты, ни твоя сестра. Пойди я против отца, не встретила твоего отца и не полюбила бы.

Призрак, который всё ещё так сильно любил жену, положил полупрозрачную руку ей на плечо. На глаза Изобель навернулись слёзы, и она отвернулась, не желая, чтобы мать заметила. Но в голосе Изобель, слышалась какая-то хрипотца.

— А тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, судьба всё же нашла бы способ свести вас? Что твоя любовь должна была случиться даже без вмешательства дедушки?