Он пожал плечами.

— Многие люди оказывали влияние на лидеров. Но не все они знамениты.

— Ему почти сто пятьдесят лет.

— С твоих слов.

— Это зафиксировано в свидетельстве о рождении.

— И? Нет ничего особенного в том, что люди живут дольше ста лет. Но если он твой дедушка, то, сколько ему было лет, когда у него родилась твоя мать? Или твоя мать — старая летучая мышь? — Многие женщины в наше время поздно рожали детей.

— Старая летучая мышь?! — Эванджелина прыснула со смеха и схватилась за стену, чтобы устоят на ногах. — Ох, не могу дождаться, когда мама с ним познакомиться. Не думаю, что мы найдём такой маленький контейнер, в который соберём всё, что от него останется.

— Мама не станет его убивать, — начала Изобель, но всё же прикусила нижнюю губу.

— Меня не так-то просто убить, — вставил он. Иначе противники Антихриста давно бы нашли и убили его.

— Может, она и не убьёт его, но, вероятно, оставит шрамы или покалечит за то, что он назвал её старой. — Эва продолжала хихикать. — Отсылки на её возраст плохо воспринимаются.

— Да и плевать. Может, не храни ты так много секретов, мы бы не оказались в таком затруднительном положении. — Он свирепо посмотрел на Изобель.

Она даже не моргнула.

— Не вини меня. Когда нам было обмениваться историями из жизни?

— Я рассказал тебе о матери и культе. Может, в какой-то момент тебе стоило сказать: «Эй, я до смешного богатая цыпочка с очень старыми членами семьи, которые ходят на ходунках, думая, что они самые важные».

— Может, тебе строит вести себя, как дрессированный пудель? — Изобель шагнула к нему.

— А может тебе стоит заткнуться и отсосать мне, как и следовало.

— Извини? — Она моргнула, и даже Эванджелина шокировано замерла. — Что он только что сказал?

Крис всплеснул руками и, наконец, поддался бурлящей внутри ярости.

— Ты испортила этот день. Ты должна была отблагодарить, когда я появился, чтобы спасти тебя. Броситься в мои объятия, назвать героем — с прекрасными волосами, — а затем умолять позволить отблагодарить оральными ласками.

— Это самый невероятный бред из всего, что мне доводилось слышать, — пробормотала Изобель.

— Правда? — Он упёр руки в бока. — Я смотрел много фильмов и знаю, как всё устроено.

— Порно не считается, — вставила Эванджелина.

— Заткнёшься ты или нет? — рявкнул он, поворачиваясь к ней. — Я не с тобой разговаривал, и устал слушать твои ремарки. Зат-кнись!

Ведьма округлила глаза, а затем открыла и закрыла рот, но не издала ни звука.

— Что ты сделал с моей сестрой? — Изобель подбежала к нему и начала колотить в грудь.

Крис пристально посмотрел на неё, отмечая золотисто-пшеничный цвет волос и вдыхая свежий, чистый аромат шампуня. Ваниль. Восхитительно.

«Моя».

Изобель — его. К чёрту расспросы, они всё равно ни к чему его не привели.

Он обнял её за талию и приподнял на цыпочки. Её руки оказались зажатыми между ними. Она приоткрыла рот — явное приглашение. Прижав губы к её рту, он поймал вздох и начал целовать Изобель. И, конечно же, земля сдвинулась с места, и его… их обоих затрясло.

Она могла сколько угодно отрицать, но между ними что-то существовало, что-то могущественное и правильное. Нечто идеальное.

Так какого хрена все вечно продолжают их прерывать?

— Убрал руки от моей внучки!

Крис неохотно оторвался от своего утёнка, чтобы посмотреть на новейшего обломщика. Высокий мужчина, вероятно, лет пятидесяти-шестидесяти. Лысый, как бильярдный шар, но борода длинная, заострённая и чёрная с проседью. Над тёмными и проницательными глазами была густая моно бровь. Прямой и тонкий нос возвышался над тонкими губами, плотно сжатыми в неодобрении.

Но самым интересным аспектом внешности мужчины был халат, расшитый серебряной филигранью, которая поблёскивала при движении.

— Кто ты нахрен такой? — прорычал Крис.

— Её дедушка. Григорий Ефимович Распутин, и кого я буду иметь особое удовольствие убить?

Хватит играть в мистера Славного Парня. Пора дать этим ушлёпкам понять, с кем они имели дело.

— Я — Кристофер Люциус Бафомет, Сын Погибели, Мерзость Запустения, Разрушитель Народов, чаще называемый Антихристом, и твой грёбаный хозяин, мудак, так что прояви хоть каплю хренова уважения!

Вместо этого Крис услышал глубокий, раскатистый смех. В перерывах между смешками старику удалось вдохнуть.

— О, какая прелесть. Не могу выбрать, какой именно титул использовать. Ну, с одной стороны, вызывающий воспоминания титул Сын Погибели, а с другой — абсолютно фантастическая Мерзость Запустения. Сказочно. Взято прямо из Библии, если не ошибаюсь.

— У меня много имён, — добавил Крис.

Дедушка фыркнул.

— Это ты так думаешь. Готов поспорить, это о тебе я слышал — мальчишка, стилизующий себя под нечто большее.

— Я не мальчишка, и не стилизую. — Он сделал шаг к мужику, который насмехался над его судьбой. Это уже очень приелось. Истинный Разрушитель Наций не допустил бы такого неуважения.

— Глупый мальчишка. Не тот титул ты решил украсть. Ты не можешь быть Антихристом. У Люцифера нет сыновей.

— Он тебе об этом лично сказал? — заметил Крис со всем сарказмом, на который был способен.

— Да. И я встречался с его дочерями и их матерью. А вот сына у него нет.

— Нет такого, о котором ты бы знал, — возразил он.

— Что ты знаешь, мальчик? Скажи, какие у тебя доказательства? — спросил Распутин, придвигаясь, хотя не шевелил ногами, но и Крис не видел их под халатом. Дед скользил по полу, как на колёсах. Может он на роликах?

Классная идея, но Крис всё равно не стал бы надевать платье.

Пан или пропал!

— Доказательства ни к чему. И те, кто отверг меня, будут молить о пощаде, когда я взойду на престол.

Старик хрипло рассмеялся.

— Как сильно ты заблуждаешься.

— Даже если он не сын Люцифера, в нём что-то есть. — Изобель встала на его защиту, и подошла к своему дедушке. — Спроси Эву, что он с ней сделал.

— Не понимаю о чём она. — Ведьма притворилась, что рассматривает ногти.

Изобель ткнула в неё пальцем.

— Он заставил тебя замолчать.

— А может, мне просто нечего было сказать. Ни один простой мужчина не смог бы меня подчинить. — Эванджелина вскинула голову.

— Лгунишка, — отрезала Изобель.

— Согласен, — вставил Крис. — Я слышу ложь.

— Навыком распознавать ложь обладают многие. Что ещё отличает тебя от остальных людей в этом мире? — Распутин смотрел на него из-под густой брови.

— Мне не хватает морального компаса. Обожаю предаваться грехам похоти и жадности, а также лени.

— Опять же, ничего нового среди всех этих нытиков и спесивцев. Что выделяет тебя? — Распутин махнул. — Не надо, не отвечай. Это пустая трата кислорода. Я сам тебя осмотрю.

— Я не стану раздеваться перед стариканом.

— При желании, я мог бы расплавить твою одежду, мальчик. Стой смирно. — Распутин, как стервятник, принялся кружить вокруг Криса, смотря на него. Его глаза почти скрыла нахмуренная бровь. — Почему я не вижу твою ауру? — пробормотал старик. — Она есть, я знаю, но не вижу её.

— Я думала, только у мертвецов её нет, — вставила Эванджелина. — Значит, он зомби?

— Он не мёртв, — возразила Изобель. — Вероятно, кто-то скрыл его ауру. Очередное доказательство, что он какой-то особенный.

— Скрыл? Возможно, и всё же даже так она обычно оставляет след. — Старик потянулся, чтобы прикоснуться к Крису, но не смог и отдёрнул руку. — Тебя окружает заклинания. Кто их наложил? — отрезал Распутин.

— Заклинания? Не представляю, о чём ты.

— Не лги мне, мальчишка. Мне приходится концентрироваться, чтобы увидеть их, но теперь, когда я знаю, куда смотреть, прекрасно видно, как они наслаиваются вокруг тебя, самый верхний — тонкая маска над остальными.

Это что-то новенькое. Крис пожал плечами.

— Ни хрена я не знаю, откуда они. Может, культ заколдовал меня, когда я был ребёнком. Все их песнопения и кровавые жертвоприношения должны же для чему-то служить.