— Ты ведь понимаешь, что это может быть и твой отец?

Девушка сдала ладошки в маленькие кулачки, но с места не сдвинулась.

— Тогда мне еще больше не стоит уходить. Пусть видит, что я здесь по доброй воле.

Ильяс улыбнулся.

Его смелая кошка…

С этой мыслью он шагнул к двери, велев мастифу охранять хозяйку. Краем глаз заметил, как собака подходит к его жене и встает рядом. Умный пес, несмотря на молодой возраст. А вот Ильяс не такой, раз умудрился пропустить наряд ОМОНа. В считанные мгновения скрутили, стоило ему только показаться на крыльце. Он только и успел, что захлопнуть дверь, отсекая происходящее от его кошки. Дальше все как обычно. Наручники, машина и камера. Только на этот раз спасать себя придется самому.

Этери

Сон. Это все просто дурной сон. Не может быть правдой. Просто невозможно. Не верю.

— Что ты наделал? Зачем? — уставилась на отца, едва сдерживая слезы.

Ильяса увезли, а я осталась стоять на крыльце, глядя ему вслед, бессильно сжимая кулаки. Рядом крутился, поскуливая Норд, но я едва замечала. Все мысли были с мужем. А ведь я знала! Знала, что так будет. Но все равно позволила такому случиться. И что теперь делать? Как ему помочь? Тем более, отец на мои вопросы никак толком не отреагировал. Как стоял молчаливой скалой, так и продолжил.

— Я вышла за него замуж, — сообщила, так и не дождавшись реакции. — Мы законные муж и жена перед богом и людьми. Его не за что сажать. Слышишь? Отпусти его. Верни его мне.

Хотелось вцепиться в его пиджак и потрясти. Чтобы перестал уже изображать из себя истукана и проявил хоть каплю сочувствия к родной дочери. Но нет. В карих глазах царила лишь равнодушие и пустота. Как и в последующих словах:

— Садись в машину.

Ответа дожидаться не стал, первым направившись в сторону стоящего на другой стороне сельской дороги черного седана марки ауди. Конечно, я за ним не пошла. Вернулась в дом. Вчера Ильяс оставил телефон на подоконнике и, если не ошибаюсь, там он и лежал до сих пор. Не ошиблась. Мобильник нашелся, где ожидалось. Тут же набрала номер Дамира.

— Неужто соскучился уже? — усмехнулся брат.

— Дамир, это я. Ильяса арестовали. Папа…

Где-то здесь эмоции все-таки поглотили. Из глаз полились слезы, а горло сдавило невидимой рукой. На том конце связи раздалось ругательство.

— Успокойся, слышишь? Я придумаю, что можно сделать, а пока не нагнетай, возвращайся в город. Отец там?

— Да, — выдавила из себя, всхлипнув.

— С ним и возвращайся. Не усложняй ситуацию.

— Он даже слушать не хочет, — произнесла невнятно. — Я ему сказала, что мы поженились, а ему все равно. Он не даст нам быть вместе, Дамир. Никогда не даст.

— Успокойся, сказал, — повторил куда строже брат. — И возвращайся. Сидя там, ты Ильясу точно никак не поможешь. А вот смягчить отца послушанием можешь.

Верно. Все верно. Но кто бы знал, как не хочется. Он ведь обязательно меня запрет.

— Он все равно тебя оттуда увезет. Если надо, то и силой, Этери. И лучше не доводить до такого.

— Обещай, что вытащишь его, — попросила. — Не оставишь.

— Не оставлю, клянусь, а теперь успокаивайся и иди к отцу.

И видимо, чтобы больше не слушать мои причитания, отключился.

Я же вытерла слезы и сделала, как он велел. Умылась, собрала вещи, позвала за собой Норда и направилась на выход.

Отец будто и не сомневался, что я послушаюсь его, ждал меня у машины. На мое появление никак особо не отреагировал, молча открыл заднюю дверцу, куда я также молча забралась вместе с щенком. Дверца за нами захлопнулась совсем тихо, но в моем мозгу будто железный замок лязгнул с громким противным скрежетом. Отец уселся за руль, и автомобиль тронулся с места.

Дальнейшие часы растянулись для меня в бесконечную антиутопию. Мне кажется, я не пребывала в такой панике, даже когда Ильяс меня украл. Сейчас меня буквально тошнило, и с каждой минутой все больше. Воображение четко рисовало, что происходило с Ильясом в данную минуту, и ничего хорошего в том не было.

Что они с ним сделают? Какое преступление вменяют в вину? Кражу человека? Но мы женаты. Разве это не довод в пользу моей добровольности? Тем более, мне уже восемнадцать. А они даже спрашивать ничего не стали, повязали и увезли, просто потому, что им так папа сказал. Как у него вообще получилось договориться на такое сотрудничество? С кем? Не припомню у нас таких знакомых. Хотя могла просто не знать.

— Как ты узнал, где мы? — задала новый вопрос вслух.

Отец бросил на меня взгляд в зеркало заднего вида и вновь промолчал, вернув внимание дороге.

Как есть наказывает своим молчанием. Разочарован во мне. И еще недавно меня бы это задело, но теперь я разозлилась. Я и без того всегда делала все, как они с мамой говорили, так почему они не могут хоть раз пойти мне навстречу? Разве я не имею право на собственное счастье? Любовь… Или я для них лишь инструмент для достижения цели? Больно, как же больно, понимать, что твои родители больше любят себя, чем тебя, иначе бы не поступали сейчас так со мной. Уверена, маме все известно, и она во всем поддерживает своего мужа.

— Так и будешь молчать? — вновь подала голос. — Вот вы всегда так делаете, — усмехнулась с горечью. — Решаете все за меня, а на мое мнение вам все равно. Чего я хочу, о чем мечтаю, кем желаю быть, с кем. Вам плевать. Кружки, школа, отсутствующие друзья, одежда, поведение. Вы контролировали каждый мой шаг, не думая обо мне. Вот только я больше не та маленькая девочка, папа. И я больше не буду вам подчиняться. Мне все равно, что вы там с мамой решили насчет меня и Тенгиза. Я ни за что не брошу Ильяса. Не оставлю. Даже если ты засадишь его до конца жизни, я все равно его не брошу, не оставлю. Я люблю его, и вам с мамой придется с этим смириться.

Ну вот, сказала. Еще бы кто-нибудь это оценил. Да и к черту! Приедем в город и разойдемся. Домой к ним я точно не пойду, пусть что говорят. Уйду опять к Дамиру.

Тем и утешалась весь оставшийся путь. И когда мы подъехали к охраняемой высотке, остановившись у нужного подъезда, быстренько подхватила свои малые пожитки и под радостные скачки Норда направилась на выход со двора.

— Уйдешь, и, помимо похищения, Ильясу припишут еще и твое изнасилование.

На ровном месте запнулась.

— Что ты сказал? — обернулась к нему.

Мне ведь послышалось, да? Не мог он этого сказать, просто не мог. Не верю.

— Ты слышала. Хочешь, чтобы Асатиани скоро отпустили, будешь делать, как я сказал.

Не послышалось. Смотрела в темный взор, такой родной и одновременно чужой теперь, и все никак не могла понять, как так можно поступать с собственной дочерью.

— Неужели вам настолько плевать на меня? — прошептала, чувствуя, как начинает печь глаза от подступающих слез.

— Ты дала слово, дочь, и должна его сдержать.

— Я — не давала. Это были вы с мамой.

— Но ты приняла наше решение и при всех приняла предложение Тенгиза.

Потому что тогда мне казалось это не самым плохим решением. Я видела в том освобождение для себя от тотального контроля матери. Но не зря говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад. Видимо, я в него и ступила.

— Я уже замужем, — напомнила.

Отец поморщился.

— Я решу это.

На губах расплылась горькая улыбка.

Ну конечно. Кто бы сомневался. Было глупо думать, что штамп в паспорте что-то изменит. Для папы это не оправдание.

— Венчание тоже отменишь?

Риторический вопрос. На который ожидаемо не последовало ответа.

— Выбор за тобой, — заметил вместо этого отец.

— А он есть, да, правда?

— Есть, конечно. Ты можешь сейчас поступить по-своему и уйти, но тогда Ильяс так и останется за решеткой. А можешь сделать, как я говорю, и тогда его отпустят сразу после вашей с Тенгизом свадьбы.

То есть обменять свою свободу на свободу мужа.

И это по его мнению выбор?

— Хорошо, — сдалась. — Как скажешь.