Но из леса неподалёку от нас вывалился медведь почему-то только на трёх лапах. И как обычно поковылял ко мне. В свете полной луны он казался ещё страшнее и больше, чем был на самом деле, а его хромая переваливающая поступь и вовсе — внушала ужас. Лесной великан, не обращая внимания на возникающие на его пути препятствия, целенаправленно шёл ко мне, то и дело заваливаясь вперёд, когда пытался ступить на отсутствующую лапу. Тёмно-бурую шерсть животного не украшали опавшие листья или мелкие веточки, скорее всего, он совсем недавно в капкан попал, а меня учуял, ломанулся, про лапу и не вспомнил

От страха я забыла всё на свете, хорошо, что Сайрус не растерялся — схватил меня в охапку и сиганул в портал.

Лишь оказавшись на такой знакомой уютной кухне, я постепенно стала приходить в себя. Могла бы уже привыкнуть к виду всякой нежити, так нет же — или кричу до хрипоты, или столбом застываю. Кажется, мы немного не на такую проверку рассчитывали?

— Кажется, я всё-таки ведьма, — сказала и расплакалась.

Сайрус, гремевший на плите посудой, бросил это дело и утащил меня в гостиную, где прибавил освещения и усадил рядом с собой на диван.

Вообще-то сам вид медведя был не особо жутким. Грустно было из-за того, что только такая чухоня, как я, могла испортить такой чудесный вечер. И чтобы ещё больше этот вечер не усложнять, решила всё же надеть цепочку, жалко, что блок на мысли она поставить не могла — они, как назойливые мухи, так и крутились вокруг этого бедолаги, который из-за меня, возможно, теперь неприкаянным слоняется по лесу.

— Сайрус, а что же мне теперь делать с ним? Ну, с медведем, — как-то вдруг накатило понимание, что было бы неплохо поучиться управлять своим даром. Раз уж избавиться от него нельзя. А так, разбудила кого-нибудь нечаянно — волшебные слова сказала и снова всё в порядке.

— Маленькая, да если бы я знал, разве не подсказал бы тебе ещё в лесу? — с горечью произнёс Сайрус. — Я работу некромантов видел только один раз, когда кто-то из них решил красиво самоубиться на западном кладбище. В результате выброса энергии, там половина жмуриков повылезала. Я случайно в тот день с их ведомстве оказался и переправил всю группу зачистки туда. Ну и остался посмотреть, любопытно ведь. Хорошо, ограда кладбищенская без проломов была, так покойники только по территории кладбища шатались. А некроманты с ними быстро разбирались: руку протягивали к ходоку такому и словно небольшого светлячка из груди вытаскивали и в небо подбрасывали, где он и рассыпался. Покойник после этого больше не вставал. Как я понял, они остатки жизненной искры рассеивали, вот и вся премудрость.

— Так что же получается, потом территория кладбища оказалась трупами вся завалена? Пусть не ходящими, но всё же.

— Да нет, некоторые некроманты умеют развеивать тела. Пошептали что-то и на месте останков — горстка чёрного пепла лежит. Ветер развеет.

Едрёна кочерыжка, как же плохо быть безграмотной. Сейчас я вспоминала разные случаи, когда в роли некромантов выступали простые деревенские мужики, только они не руку протягивали, а вилы или топор всаживали в покойника со всего маху. А ведь они многих умерших в лицо знали. И как после этого они по-другому стали бы меня называть? Конечно, я для них навсегда останусь деревенской ведьмой.

Но всё равно медведя жалко.

— Сайрус, а может, попробуем вернуться? — выдавила я и тут же пояснила, увидев недоумённый взгляд мужчины. — Медведя жалко. Будет теперь, наверное, по лесу шататься, а вдруг и навредит кому-нибудь?

— А не боишься?

— Боюсь, конечно, но вдруг у меня получится звёздочку эту распылить? Лежал бы себе и никого не трогал. Развеять его тушу я точно не смогу, но вдруг хотя бы угомонить получится?

— Ну что ж, давай попробуем. Только подожди немного, — с этими словами Сайрус встал с дивана и вышел из гостиной. А я осталась сидеть и прокручивать в голове разные ужасы. То я протягиваю руку к медведю, а медведь эту руку — раз! — и откусывает; то представлю поляну, на которой за время нашего отсутствия вся местная и не очень нежить вылезла, а портал — бац! — и захлопнулся, а я не знаю, что делать и куда бежать.

Чего бы я себе ещё нафантазировала неизвестно, но Сайрус вернулся однозначно во время. Причём вернулся не с пустыми руками: в одной руке оказалась кружка с чаем, а в другой — какая-то кривая сабля.

— Тебе тут Веня передал успокаивающий отвар. Беспокоится, — сказал Сайрус, протягивая мне кружку, а потом добавил, — Я тут решил слегка обезопаситься и прихватил вагор. Признаться, я давненько не держал его в руках, но так всё же будет немного спокойнее.

— Сайрус, ты замечательный! — сказала я и неожиданно, даже для себя, крепко обняла мужчину, пусть и одной рукой. Так мы и застыли ненадолго, всё же нам нужно было поторопиться, чтобы медведь далеко не уковылял.

Но как выяснилось, медведь и вовсе с места не сходил, словно знал, что мы вернёмся. От страха перед лесным жителем казалось, что у меня на голове все волосы дыбом встали. Однако, медведь никак на наше появление не отреагировал, создавалось впечатление, что он нас вообще не замечает.

— Алиночка, сними цепочку, — почему-то шёпотом подсказал Сайрус. Кого он не хотел нервировать — непонятно: медведя или меня? И как только я щелкнула замочком, медведь тут же нас «увидел». Неуклюже встав на свои неполные четыре лапы, он поковылял к нам, и когда подошёл поближе, я, наконец, увидела в нём этот свет. И правда, словно маленькая частичка жизни ещё теплилась в нём. Но я ясно понимала, что она хочет улететь — ей больше нечего здесь делать. Моя рука, словно сама по себе, потянулась к этому лесному гиганту и поманила к себе его свет.

В один миг время замедлило свой бег, или я иначе стала его воспринимать. Спиной я чувствовала, как замер Сайрус, и бедный мишка тоже застыл с занесённым вперёд обрубком передней лапы, мне даже показалось, что ветер стих. А я всё стояла с вытянутой рукой ладонью вверх.

И тут случилось невероятное: мерцающий сгусток света выскочил из медведя и перелетел ко мне на ладошку. Удивительное дело, но эта маленькая звёздочка у меня в руке совершенно не грела, а рассмотрев её получше, поняла, что такую красоту не каждому дано увидеть, а ведь я даже могу оставить её себе! Я точно знаю, что могу. Отчего-то появилась уверенность, что стоит мне сжать пальцы в кулак, и этот свет навсегда будет со мной. Будет обогревать и оберегать меня! Вот же здорово!

Стоп, как это — обогревать? Она же холодная эта звёздочка, и думаю, она не хочет ко мне — она хочет на волю. И больше не мешкая, я подкинула её вверх, где она и рассыпалась блестящими искорками.

Одновременно с полётом звёздочки всё вокруг снова пришло в движение: мишка, как подкошенный, упал в траву, Сайрус притянул меня поближе к себе, а я только опустила руку вниз, все ещё высматривая последние, тающие в ночном небе, искорки.

Вернувшись домой и немного неловко пожелав друг другу доброй ночи, мы с Сайрусом разошлись по своим комнатам. День был невероятно длинным и насыщенным, и в который раз прокручивая в голове произошедшие события, я всё никак не могла угомониться и заснуть. К тому же, мы так и не поговорили с тётей Сайруса. Может быть, получится завтра как-нибудь напроситься в гости?

Вдруг на соседнюю подушку прыгнул знакомый серый кот, свернулся клубочком и тихо сказал, не обращая внимания на мой удивлённый взгляд:

— Спи уже, бедовая, — и замурлыкал. Вот по правде! И я действительно вскоре уснула, вслушиваясь в эти Венькины переливы и фырканья.

Следующие несколько дней проходили по одному сценарию: утром Сайрус «убегал» в Академию, а мы с Венечкой оставались дома вдвоём. Как-то так вышло, что готовку я взяла на себя, и почти всё время до возвращения Сайруса с работы было посвящено кухне. После обеда мы втроём шли разбирать найденные газеты, но вот утренние хлопоты были особенно приятны. Мне понравилось «играть» в домохозяйку и представлять, что я жду мужа с работы. Ещё нравились долгие разговоры с Венечкой, ведь из вредного, озлобленного, порой просто грубого бесплотного духа он быстро перевоплотился в доброго друга. Физически он не мог помогать на кухне, но сколько разных советов и хитростей я узнала за это время! Даже думать не хотелось о том, что вполне возможно уже совсем близок тот день, когда мне придётся расстаться с этим домом и его обитателями.