И эти изменения произошли благодаря одной женщине. Самой главной в моей жизни. Благодаря моей солнечной девочке.

Сейчас, когда мне достаётся львиная доля нежнятины от своей рыжей ведьмы, я уже более адекватно могу оценить дружбу между ней и Ильей. И даже доволен таким раскладом.

Они много проводят времени вместе. Частенько, когда я работаю в поднебесье своего Солнца, их пустая болтовня мешает мне, сбивая с настроя. Но я наслаждаюсь этими передышками. Отдыхаю, залипая на улыбках моих близких. Это ориентир, что я делаю всё правильно.

И этот порыв работать рядом с моей девочкой вызван не только страхом за неё после похищения, но и желанием чувствовать её поблизости, видеть её как можно чаще.

А свой маниакальный страх за её безопасность я приструнил. Подарил ей наручные часы со звёздным небом на циферблате, вставив предварительно туда чип. И не прогадал. Она теперь их не снимает.

Бережет как зеницу ока. От этого по венам растекается такой кипяток, что хочется сжать её со всей силы.

Это не исключает охраны, что будет всегда присматривать за ней. Но так я хотя бы могу держать себя в рамках цивилизованного человека и не чудить.

Особое отношение Алёнки к моему подарку разбудило во мне желание делать их постоянно, и по поводу, и без. И каждый раз я таю, когда вижу, как её глаза загораются радостью, как она заботливо подыскивает место для новой безделушки, как любовно касается кончиками пальцев этих предметов. В груди печёт от понимания, что это для неё совсем новый и необычный опыт. Ей никто ничего не дарил. Уже давно.

И меня бьёт по темечку от того, что ничего хорошего за годы своего сиротства она не видела.

В ней прячется много боли. Она сидит в ней так глубоко, но проявляется в каждой фразе, в каждом действии, в каждом поступке. И меня от этого всего ломает.

Это её гнездование тоже отголосок той самой боли. И попытка сплотить нас с братом. Ей не хватает семьи. И она её с активным энтузиазмом создаёт. И я готов поддержать любую идею, лишь бы ей было хорошо. Лишь бы она себя чувствовала здесь как дома.

И я всячески поддерживаю. Подбадриваю. Подстёгиваю.

Транслирую мысленно своё послание:

«Давай, малышка, подстраивай всё под себя. Пуская корни. Чтобы никто не смог тебя вырвать. Чтобы ничто не смогло тебя спугнуть и отвернуть от меня.

Мы теперь с тобой одно целое. Если нас разделить, то по отдельности станем ущербными подобиями самих себя. А нам так не надо. Нам нужно развиваться дальше.»

Наш сценарий я прописал на годы вперёд. Впустил её в своё сердце на пмж. Уже не отвертеться. Ни ей, ни мне. Я на крючке. И её держу крепко двумя руками.

Теперь только вместе… через все пороги, сквозь любую непогоду.

Ты расписалась под этим на мне поцелуями. И это надёжнее любого штампа в паспорте.

И хочется с ещё большим усердием искоренить всех неправильных людей из нашего круга. Выдернуть их как ненужные сорняки из грядки. Осталось совсем недолго до часа икс.

Глава 45

Сегодня наступил момент истины. Только что прошла та самая важная встреча с людьми, которые сидели на моих откатах. Я предоставил им альтернативную схему с моим бывшим партнёром, но из уравнения убрал себя.

Они это схавали. На всё согласились. Ещё бы отказались. Здесь у них получается откусить больший кусок. Я же теперь значительную часть прибыли забирать не буду. От такого никто не отказывается. И от радости они даже не заметили роль Тимофеева во всей этой схеме. А я её прописал не просто так.

Я не забыл, кто организовал похищение моей Алёнки и Илюхи. И если он думал, что я удовлетворился «казнью» исполнителей, то очень сильно ошибся. Я лишь червячка своему демону скормил. Для аппетита.

И тот бородатый чёрт, что позволил себе лишнее в сторону моих близких, ещё долго будет есть через трубочку и ждать, когда срастутся все косточки. Экзекуцию проводил лично. Чётко, размеренно, вдумчиво. Комментируя и поясняя за что и почему.

Глеб впечатлился. Сказал, что такой интеллигентной порки он ещё не видел. Хохмач.

Все бумаги подписаны. Я вышел из игры. Осталось дождаться, когда потонет Тимофеев. А он обязательно пойдёт ко дну. Пробоину я ему организовал. Должна дать течь со дня на день. Незаметно. А когда до Тимофеева дойдёт, уже будет поздно. Его будут ждать на допросе в органах. Потому что я расписал сценарий так, что он окажется в дерьме по самое некуда.

И из этого болота ему без чужой помощи не выбраться. А я заранее все прочные палки в его периметре понадламывал. Бросить для зацепа нечего будет. Только если самим полезть за ним и нахлебаться сполна. А таких желающих в этом зоопарке отродясь не было. Вот и выйдет, что спасение утопающего, будет делом рук самого утопающего.

А он плавать не умеет. У него всегда спасатели поблизости имелись. Зачем самому утруждаться, когда есть те, кто может вместо тебя грести. Вот только ситуации разные в жизни случаются. И лучше быть готовым ко всему. Но это не про Тимофеева. А я этим воспользуюсь.

Возвращаюсь домой с водителем. На таких встречах важен статус. Поэтому водитель и охрана обязательны. На душе переживательно как-то. Уехал рано утром. Алёнка ещё спала. Но последние дни она вся задёрганная. Волнуется за меня. И от этого в груди взрываются фейерверки. Потому что никто никогда за меня не волновался. А так приятно видеть, что для кого-то ты важен настолько, что всё остальное меркнет и теряет смысл без тебя.

И я вижу это в глазах моей золотой девочки. Она меня окутывает домашним теплом. Отогревает мою душу сантиметр за сантиметром. Заживляет загноившиеся раны. Рядом с ней я начинаю верить, что моему ледниковому периоду пришёл конец, и скоро наступит весна.

С таким ярким Солнцем рядом по-другому просто быть не может. Оттепель неизбежна. Её улыбки и нежность уже начали выжигать мой лёд. Это болезненный процесс. Потому что после обморожения все органы горят, возвращаясь к жизни.

Особенно сердце. Оно ото льда избавляется неохотнее всего. В груди беспрерывно печёт. И хочется сказать ей что-то ласковое, что-то жизнеутверждающее, что-то, что объяснит мои чувства, но… блядь, я не умею. Я даже элементарное «Люблю тебя» не могу из себя выдавить. Хочу, но слова не складываются.

Мысленно кручу в голове. А когда доходит до озвучивания, то меня клинит, и я перехожу на тактильный язык любви. И вот тут я могу заласкать и зацеловать её до состояния эйфории. До отключки сознания. И я кайфую, когда вижу в её глазах бесконтрольную голую страсть и желание.

И каждый раз, когда она кончает, я как мавр-победитель наслаждаюсь её сладкими судорогами и сокращениями. Это ж просто песня, когда твоя любимая женщина получает удовольствие от секса с тобой. И не стесняется это показывать. С этим поначалу были проблемы, но между мужем и женой не может быть никаких стеснений, зажимов и страхов.

Только полная откровенная обнаженная взаимосвязь. Порой на интуитивном уровне. В подсознании. Я её чувствую. Как будто у меня внутри радиоприемник, настроенный только на её частоту. Мне даже не нужно видеть, что она вошла в помещение. Она течёт по моим венам. Я считываю каждую её эмоцию.

И вот сейчас моё сердце не на месте. Хочется скорее домой. К моему Солнцу. Погреться. А то я сегодня знатно промёрз от ледяных взглядов. Мне нужен мой лучик, чтобы вернуться из тьмы к свету.

Влетаю в холл, развязывая на ходу галстук. На улице уже темно. Время ужина давно прошло. Все скорее всего спят. Но я уверен, что Алёнка нет.

Из гостиной появляется Илья. Облокачивается на арку.

— Живой? — Встречает меня с сарказмом.

— А были другие варианты? — Торможу у самой лестницы и оборачиваюсь к нему.

— Для меня — нет. Я тебя слишком хорошо знаю: тебя ничем не выгонишь, никакой химией не выведешь, и никакими угрозами не испугаешь. Прям даже жаль становится твоих оппонентов. Я тут выпил чуток за их здравие.

— Молодец! Приятно, когда родные люди так в тебя верят. Как Алёнка? Сильно переживала?

— Ну как тебе сказать.