Закатываю глаза. Он сейчас описывает непослушного подростка в стадии переходного возраста.

— Я серьёзно.

— Я тоже. Так и быть, отправлю с тобой Илью, чтоб было веселее.

— А ты?

Вот зачем мне твой брат? Я с тобой быть хочу!

— А я остаюсь здесь разгребать оставшееся дерьмо.

— Что происходит? Ты можешь мне внятно объяснить? Тебя кто-то хочет убрать с дороги?

Ложась на бок и поворачивая меня к себе, целует успокаивающе в висок. Гладит волосы. Как мне этого не хватало почти целые сутки.

— Нет. Я просто решил отрубить все нелегальные и сомнительные отростки своего бизнеса, чтобы дальше быть спокойным за будущее семьи. Никакого криминала. Просто убираю мутные схемы. Но люди, которые имеют с них копеечку сопротивляются. Вставляют палки. Потерпи чуть-чуть. Пара — тройка месяцев в Европе, и я верну тебя домой.

— Два — три месяца без тебя? — Тоскливо взираю на этого тирана.

Ну кто так делает? Я за сутки соскучилась безумно. А тут несколько месяцев.

— Я буду приезжать по мере возможности. А сейчас поехали домой. — Встаёт с кровати и тянет меня за собой.

— Как домой? А как же…? Ты совсем другое хотел сделать. — Вполне справедливо возмущаюсь я.

Что у него там в голове переклинило? Подразнил и в кусты? Это нормально?

— Я передумал. Тебя сначала надо показать врачу. Может нам нельзя сексом заниматься.

— Всё нам можно. Я была у врача. У нас всё в полном порядке.

Дотягиваюсь до снимка на прикроватной тумбочке. Протягиваю его Артёму.

— Знакомься. Это твой сын… или дочь.

Артём берёт черно-белый квадратик. Разглядывает его. Вертит в разные стороны. И подозрительно стреляет в меня прищуренным взглядом.

Ну что опять не так-то?

— Что? — Не выдерживаю эти молчаливые гляделки.

— Это прикол такой? Почему ящерица на снимке?

О звёзды! Падаю на спину и закрываю лицо руками. Ящерица, млин!

— Сам ты змей чешуйчатый! Это эмбрион на четвёртой неделе развития. Ну надо же было так обозвать. — Мне обидно за нашего кроху.

А какой мамочке было бы не обидно?

Гормоны, фу! Этот свой! Его рвать нельзя!

— Да тут вообще не разобрать.

С недовольным видом забираю снимок и прячу в сумку. Не покажу больше. Встаю с кровати. Собираю молчаливо вещи. Их немного. Почти все лежат ещё в чемодане неразобранными. Застёгиваю. Артём берёт его в руки.

— Солнце! Ты что обиделась?

Нет, млин. В восторге от того, что ты нашего ребёнка сравнил с пресмыкающимся.

— Поехали домой. — Игнорирую его вопрос. И с гордо поднятым от обиды носом иду к лифту.

К машине спускаемся в полной тишине. Артём учтиво усаживает сначала меня, потом укладывает чемодан. Совсем не узнать мужика.

Садится за руль. Заводит автомобиль. Рубашка на руках натягивается, подчёркивая его мускулистые плечи.

Засматриваюсь на игру мышц. Облизываюсь. В трусиках становится жарко и мокро. Черт, черт, черт! Что со мной творится? Вот почему он в номере остановился? Мой беременный мозг поплыл.

— Он очень миленький. — Смотрит на меня заискивающе.

Отвечаю ему пьяным невидящим взглядом.

А? Что? Где?

— Кто?

О чём он? Я уже потеряла нить разговора.

— Наш головастик.

Мой взгляд проясняется. Он издевается? Головастик?! Стискиваю вместе ноги, сдерживая так не вовремя вспыхнувшее возбуждение. Отворачиваюсь к окну, скрещивая руки на груди и протестующе пыхтя. Сволочь! Ничто в этой жизни не меняется.

Глава 56

Приезжаем домой. В машине всю дорогу царила неоднозначная атмосфера. С одной стороны, я была счастлива, что мы с Тёмой помирились, и я возвращаюсь в свой привычный мир. А с другой, ну какая ящерица! Лучше бы просто молчал и улыбался. Я бы сочла, что он потерял от радости дар речи.

В столовой Марта накрыла поздний обед.

Какая же я голодная. Быка бы съела.

Собираемся всей семьёй за столом. Илья уже вернулся от своей девушки. Всё так, как будто я никуда и не уезжала. Тепло. Душевно. По-семейному.

Пока Марта в столовой, сообщаю новость о нашей беременности. Марта предсказуемо обнимает и расцеловывает меня в обе щёки. Илюха глуповато лыбится.

Показываю ему снимок малыша. Мне, как любой мамочке, хочется поделиться своей радостью со всем миром.

Ну давай, Беда, не подведи!

Илья внимательно вглядывается в первое фото нашей ляльки.

— А почему он на морского конька похож?

Артём давится вином. Пытаясь скрыть улыбку, кашляет в кулак.

Ну млин! Они сговорились, да? Вот теперь я вижу, что они родные братья. Даже тест ДНК не нужен. Прям не отличить.

— У него хвост? У него хвост, Алёнка! Вот она где настоящая сущность брата проявилась. Я так и знал, что он демон.

— Ой всё! Отдай сюда! — Выхватываю снимок из его рук и прячу обратно. Сажусь за стол. — Приятно подавиться!

Беру ложку и преступаю к еде. Больше ни слова о крохе до самых родов не скажу. Будут знать!

— Алёнка! Ну ты чего? Обиделась что ли? Ну я же пошутил. Симпатичный там головастик у вас получился. Вы только в следующий раз лучше старайтесь, чтоб он на человека был похож, а не на неведому зверушку.

Я сейчас кого-то покусаю. Или запущу чем-то тяжёлым.

Беру справа от тарелки вилку и направляю в сторону Беды.

— Два удара — восемь дырок! Ещё какую-нибудь дичь про моего малыша скажешь, и пущу в дело! Понял?

— Ой, ё! Полегче, мать, полегче. Ладно, ладно. Ну не всем же быть такими красивыми, как я. — Поворачивается к брату с изумлённым видом. — Тёма, она мне угрожает. Угомони свою ржавую кошку.

— Моя кошка беременная. Пусть делает, что хочет. — Довольно говорит Артём, согревая меня своим горячим взглядом.

— Это заговор! Я, между прочим, тоже твой родственник. Мог бы и обо мне подумать.

— Я подумал. Послезавтра ты едешь с Алёнкой в Финляндию. Билеты уже взяты. Побудете там несколько месяцев, пока тут всё не утрясётся.

— Ты нас в ссылку отправляешь? А почему на север, а не на юг к морю?

— Потому что с финами у меня сейчас контракт на этапе подписания. Для урегулирования некоторых вопросов я буду к вам прилетать, не вызывая лишних вопросов.

Я уже смирилась с отъездом. И мне очень сладко и трепетно, что Артём уже планирует к нам приезд. К тому же, никогда не следует отказываться от посещения новой страны. В Финляндии много интересного.

Вот только… неужели Яровой не боится нас с Бедой вдвоём отправлять к братьям нашим финским? Ох уж мы там позажигаем!

— Жаль, что сейчас не зима, а то могли бы увидеть Йоулупукки. — Задумчиво прикидываю я планы на нашу поездку.

— И слава богу. Мне ещё финских пуков не хватало. — Морщится Илюха.

— Дурак! Это Санта Клаус по-фински. Но Турку мы с тобой обязательно посетим.

— Ну хорошо, что не дурку. А то моя детская психика от вашей Финляндии уже заочно в истерике. А что там в этом Турку?

— Парк Мумми-троллей.

— Тёмыч, ты куда нас ссылаешь, а? Дурка, пуки, тролли… Что я тебе сделал-то?

Обречённо вздыхаю. Туви Янссон ему в детстве не читали.

Яровой не сводит с меня любовного взгляда. На слова Ильи лишь ухмыляется.

— Вы там только без приключений давайте. В Турку сам вас отвезу, когда на выходные приеду.

И я улыбаюсь в ответ самой своей солнечной улыбкой.

Любовь к этому мужчине меня переполняет. Льётся через край, затапливая всё вокруг на мили вперёд. И то, что мы такие разные, нас только сплачивает. Делает одним целым полноценным организмом.

Мы дополняем друг друга эмоционально. А когда-то мне казалось, что мы совершенно несовместимы. В действительности получается, что моя чрезмерная общительность и импульсивность нейтрализуется молчаливостью и спокойствием, как у мамонта, мужа.

Всё так, как завещала природа. Моя яркость не даёт Яровому потеряться во тьме, а его темнота сглаживает мой слепящий свет. Когда мы вместе, настаёт гармония. На нас спускается внутреннее умиротворение.

Наша противоположность уравновешивается полным согласием, целостностью содержания и формы каждого из нас, как личностей, благозвучностью наших темпераментов.