- Ты это брось! В Кенигсберге тебя мигом оболгут, арестуют и обворуют! - мгновенно сделал стойку Регин, почувствовавший, что из его рук могут уплыть ну очень солидные комиссионные. - Соваться туда для продажи вернувшихся можно разве что, имея за спиной добрую сотню клинков или же стволов. А у тебя сейчас под рукой лишь четверо ни на что не годных доходяг, которых только и можно, что откармливать, дабы душа в теле удержалась.
- Вот-вот! У меня сейчас за спиной более чем ценное имущество и никакого прикрытия! И ты еще подталкиваешь меня оставить все это на произвол судьбы ради каких-то грошей! Сам-то понимаешь, насколько рискованно это звучит? - начал я потихоньку подводить гнома к необходимому мне решению. Все же маяться со всеми этими эльфами мне было некогда, так что продать их по честной цене тому же Регину виделось лично для меня наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Ему почему-то все еще было не с руки прикончить меня во сне, но при этом мы оба прекрасно понимали, что покинуть его усадьбу с таким потенциальным богатством за плечами, без добротной перестрелки где-нибудь в пути, у меня никак не вышло бы. Не то сейчас время, не тот вокруг мир. - Ладно бы имелось у меня лишь пара копеечной ценности вернувшихся или неприкаянных. Их еще можно рискнуть оставить без личного присмотра. Но не ушастеньких! Ты ведь должен понимать меня, как никто другой! Сам же над каждой серебрушкой трясешься!
- Не доверяешь мне, значит!? - аж надулся от негодования мой собеседник.
- Регин, акстись! Мы с тобой знакомы от силы неделю! О каком доверии может идти речь? Мы взаимовыгодны друг другу, мы можем уважать друг друга за схожий подход к делу и к жизни. Но на этом все! Более того, все наше взаимное уважение зиждется на страхе смерти. Всевозможные штрафы, суды и просто обиды остались в прошлой жизни. Ныне это все – ничто. А вот понимание того, что за подставу тебе гарантированно прилетит пуля в затылок, она, знаешь ли, дисциплинирует. Я ни секунды не сомневаюсь, что ты можешь убить меня в любую секунду, и ничего тебе за это не будет. Разве что придется слугам пол от крови отмыть. Но и ты не обманывайся на мой счет. Даже у таких бродяг, как я, имеются свои секреты выживания. И где тебя искать в случае чего, - я обвел руками кругом, - я знаю прекрасно.
- Это… деловой подход, - пожевав нижнюю губу, согласно кивнул головой гном. - Но я все равно желал бы тебя нанять.
- Я не говорю «нет», Регин. Но на какое-либо новое дело я отправлюсь не ранее, чем решу вопрос с эльфами. Потому, помоги мне с их реализацией и тогда сможешь рассчитывать на мой карабин. Вот тебе мое слово.
- Слово бродяги? - только и сделал, что хмыкнул в ответ хозяин кабинета, на что имел полное право.
- А ничего другого у меня нет, - развел я руками, не забыв нагло ухмыльнуться.
Договориться о чем-либо мы так и не смогли, а потому каждый вернулся к своим делам, которых имелось предостаточно. В то время как четыре новых вернувшихся из числа пограничников начали потихоньку выползать на улицу для прогулок на свежем воздухе, так как мой язык не поворачивался назвать пробежкой их вялое передвижение ног, я занимался нелегким трудом по приведению в порядок всего набранного в лесу вооружения. К моему сожалению, орки уперлись ногами, руками и даже метафизическими рогами, но не позволили мне присвоить оружие их неудачливых родичей. Даже то, которое я совершенно честно подобрал с земли после его утери лишившимися душ бывшими владельцами. А ведь мне столь сильно недоставало именно короткоствола! Эти далекие потомки неандертальцев явно из вредности даже отказались продать мне за двойную цену хоть один револьвер с запасом патронов. Потому приходилось таскаться повсюду с закинутым за спину карабином, поскольку сослуживший мне отличную службу обрез требовал замены прорубленного почти наполовину ствола и треснувшего ложе. Ходить же вовсе безоружным даже внутри крепких стен усадьбы я чего-то стал остерегаться. Уж слишком настораживающие взгляды принялись кидать на меня ее жители, как на хозяина аж целых пяти дорогостоящих эльфов разом.
Да многие из них вообще прежде не видели одновременно такого количества остроухих за всю свою жизнь! И уж конечно не могли мечтать об обладании такой громадной суммой, за которую им виделось возможным продать всех пятерых представителей эльфийского народа. Это только мы с Регином знали, что четверо из них могли быть проданы лишь с немалой уценкой, остальные же полагали меня без пяти минут богатеем. А от больших денег, особенно находящихся в чужом кармане, у людей нередко срывало планку. Вот и приходилось потихоньку готовиться к покиданию приютившей меня усадьбы, как к полноценной боевой задаче. При этом следовало отметить, что имеющийся в моем распоряжении арсенал, что я как раз постепенно приводил в порядок, значительно превышал количество свободных рук.
Дюжина драгунских винтовок Мосина, с более чем сотней патронов к каждой, полтора десятка драгунских шашек, сослуживший мне когда-то службу бебут и весьма необычное оружие, которое, по всей видимости, когда-то принадлежало занятому моим разумом телу. О таком редком звере, как револьвер-карабин Нагана, я прежде только слышал, но вживую видеть его не доводилось. По сути, тот же самый обычный револьвер Нагана образца 1895 года принятый на вооружение российской императорской армии, но с солидно удлиненным стволом, неотъемным деревянным прикладом и теоретической дальностью прицельной стрельбы до 100 метров. Этот откровенно провальный для армии образец неожиданно для меня самого оказался едва ли не самым лучшим, что можно было пожелать иметь в условиях нынешних реалий. Ведь в обозримом будущем моим основным противником должны были стать именно неприкаянные, которые имели очень нехорошую привычку реагировать на звуки.
Что там у них творилось в голове, никто не мог поведать. Но этим бездушным оболочкам достаточно было услышать человеческие или же звериные шаги, чтобы броситься по направлению к их источнику. Точно так же они реагировали на шум разбитого окна, открывшейся двери, уроненной посуды и, конечно же, выстрела. Потому-то в крупных городах все до сих пор опасались промышлять, так как совершенно недостаточно было оставаться вне поля зрения их бывших жителей. Следовало еще умудряться не наступать на осколки разбитых стекол, хрустящую под ногами прошлогоднюю листву с ветками, на скрипучие деревянные ступени и полы. В общем, требовалось соблюдать полнейшую тишину. И вот в этом особенность конструкции, как самого револьвера Нагана, так сказать, русского образца и его патрона, великолепно накладывались на мой опыт применения оружия с насадками для бесшумной стрельбы. К тому же я точно помнил, что в первые годы патроны этого револьвера снаряжались дымным порохом. Это позволяло мне надеяться на вполне адекватные будущие затраты по переснаряжению отстрелянных гильз. Ну и то, что при выстреле они оставались в барабане, а не улетали, бог знает куда, тоже играло мне на руку. В общем, все то, что не пришлось по нраву военным, оказалось донельзя полезно в условиях изменившегося мира персонально для меня. Потому этот револьвер-карабин я обслуживал с особым тщанием, хотя и со всеми прочими стволами отнюдь не халтурил. Над ним, естественно, в будущем еще требовалось немало поработать, да и пополнить запасы патронов виделось не лишним делом, но, как легкое, хваткое, мобильное, в перспективе почти бесшумное, довольно точное на ближних дистанциях боя оружие виделось мне идеальным вариантом для себя любимого. А вот чтобы обиходить все колюще-режущее, пришлось идти на поклон к местным гномам. Выходцы с других миров, конечно, успели перейти на земное огнестрельное оружие, но также не забывали про добрую острую сталь. Ведь для большинства из них расправиться с подобравшимся на ближнюю дистанцию неприкаянным было куда легче именно мечом, но никак не штыком примкнутым к винтовке. Во всяком случае, я каждый день своего пребывания в усадьбе имел возможность наблюдать за тренировками проживавших здесь гномов. На удивление, я даже умудрился получить опосредованное подтверждение распространенного в моем прошлом мире мнения, что гномы являются любителями секир и топоров. Правда, очень опосредованное, поскольку само древковое рубящее оружие для этих любителей ровного строя и боев в замкнутом пространстве галерей их подземных городов было абсолютно бесполезно. Короткие копья и нечто вроде гладиусов с ростовыми щитами – вот чем им привычно было пользоваться еще каких-то десять лет назад. И лишь для боя в одиночку, либо же малой группой, применяли обладающий схожим с топором импульсом рубящего удара хитро изогнутый меч. Наверное, ближе всего это их оружие стояло к фалькате[1], который опять же всякие доморощенные фантасты из моей прошлой жизни весьма настойчиво совали в руки эльфам. Причем совали не обычный, а зачастую с удлиненной рукоятью под двуручный хват. Вот спрашивается, где были их мозги в это время? Они вообще пытались себе представить, каким таким волшебным образом бедным эльфам вести сражение внутри лесной чащи столь массивным и длинным клинком? Ведь с этаким дрыном в добротном дикорастущем лесу не развернешься, не ударишь, и даже не пройдешь нормально через окружающие тебя заросли! А ведь ушастенькие как раз таки являлись каноничными жителями лесов, отчего их и видели очень редко! В общем, фантасты были такие фантасты, что ныне я с трудом удерживался от фейспалма всякий раз, как в голову приходили выверты их сознания про жизнь знакомых мне ныне рас. Правда, те, кто перебрался в человеческие города и на такие вот открытые пространства все чаще стали переходить от привычных клинков к холодному оружию людей. Во всяком случае, в местных краях. Особенно пришлись всем по душе именно русские драгунские шашки 1883 года и артиллерийские 1868 года. Они имелись в большом количестве, были недороги и отлично подходили для прорубания шеи или же ноги несущегося на тебя неприкаянного. Тогда как столь же повсеместно распространенные германские кавалерийские шпаги и палаши позволяли нанести один единственный колющий удар, после которого умирающий неприкаянный все же налетал на владельца подобного клинка, буквально нанизываясь на заточенную сталь и идя по ней, как по рельсам, прямо до удерживающих рукоять рук.
