Он понимал, что у него нет выбора, что придется снова предстать перед полковником Секстоном и потребовать, чтобы что-нибудь было сделано. И все же он с огромным трудом заставил себя оставить дом и отправиться в Солсбери. Он обнял на прощание жену и сына. В его объятии было столько отчаяния, как будто он расставался с ними навсегда. По прибытии в город капитан Фокс не сразу направился к полковнику Секстону, решив сначала поговорить с мистером Уэббом. Он нашел его проповедовавшим в одном почти пустом сквере, где тот буквально на коленях умолял своих слушателей не допустить возврата Карла Стюарта. Но его прихожане только смеялись, а один из них предложил тост за здоровье короля. На предложение дружно откликнулись, и мистер Уэбб сошел на землю со своего ящика.

— Как собаку влечет к собственной блевотине, — вздохнул он, — так и мы ползем обратно в рабство к монархии. Посмотри, Джон, как возвращаются кавалеры, как открыто они разгуливают по улицам. Похоже, строительство в Англии Божьего царства откладывается.

— Тогда вы должны спасать тех, кого еще можно спасти.

— Кого вы имеете в виду?

Капитан Фокс объяснил, и мистер Уэбб немедленно согласился сделать все, что во власти смертного, чтобы защитить миссис Фокс, Роберта и Воэнов. Он тут же отправился в путь. Шагая через рыночную площадь к зданию Совета, капитан Фокс утешал себя мыслью, что Господь еще не оставил его. Не хотелось ему думать и о том, что полковник Секстон может не оправдать его надежд, хотя в здании Совета царил хаос, а сам полковник пребывал в состоянии полного отчаяния. Просьба капитана о предоставлении в его распоряжение людей была встречена ироническим смехом.

— Берите кого пожелаете, Джон, — сказал полковник, пожав плечами, — и держите при себе, пока сможете, потому что мне осталось недолго занимать это место.

— Вы говорите это уже много месяцев подряд, но по-прежнему на своем месте.

— Но конец приближается быстро, — возразил полковник Секстон с кривой усмешкой и склонился поближе к капитану. — Из достоверного источника мне известно, что завтра Парламент проголосует за восстановление монархии.

— В таком случае у вас еще больше оснований предоставить в мое распоряжение солдат, чтобы я мог сделать то, что еще можно успеть сделать, пока власть над ними в ваших руках, — сказал капитан Фокс и отдал честь. — Я буду здесь завтра, сэр, в первый день мая; и очень рано, еще до рассвета.

Он вернулся в Вудтон. На улицах деревни не было ни души, стояла полная тишина, но она казалась капитану Фоксу скорее затишьем перед бурей, чем спокойствием летнего вечера, потому что в темноте дверных проемов поблескивало множество пар глаз, наблюдавших за его приближением, следивших за ним.

Поравнявшись с домом сэра Генри, капитан свернул к нему, чтобы предупредить друга о грядущих неприятностях. Но сэр Генри, похоже, не нуждался в предостережении — он уже был выбит из колеи, очень нервничал и отвел глаза, едва взглянув на друга. Однако капитана Фокса это не обидело: его друг разительно переменился после смерти жены. У капитана не было ни малейшего сомнения, что сэр Генри будет защищать Эмили до последней капли крови. Ему оставалось только молиться, чтобы нужда в такой защите не появилась, чтобы все осталось по-прежнему и после того, как минует первый день мая.

В этот вечер капитан Фокс рано поужинал с семьей и мистером Уэббом, а затем сразу же отправился в постель. В три часа ночи он проснулся и быстро оделся. Опустившись на колени возле жены, он поцеловал ее в лоб. Она шевельнулась, но не проснулась, и капитан оставил миссис Фокс и Роберта, перед постелью которого он тоже преклонил колени, чтобы поцеловать на прощание, досматривать сны. Прикосновение к жене и сыну капитан продолжал ощущать на губах и тогда, когда уже скакал по дороге, но Джон Фокс старался не думать слишком много о семье. Он сослужит своим близким лучшую службу, если вовсе выбросит из головы мысли о них, потому что не может позволить себе попусту сходить с ума: очень скоро начнется рассвет первого дня мая.

Он быстро скакал по дороге на Солсбери, где возле здания Совета встречи с ним ждали его люди. Капитан коротко изложит им суть дела и сразу же поведет в Стонхендж, чтобы занять там позиции до рассвета. Никакой задержки не должно быть. Кто знает, когда убийца может нанести удар? Капитан Фокс задумался о том, что сказал ему накануне полковник: о формальном приглашении короля обратно на трон. У него вдруг появилось сомнение, удастся ли организовать этот его последний дозор. Если удастся, мысленно молился он, то пусть себе на здоровье коронуется. Капитан пришпорил лошадь. Стал виден шпиль Кафедрального собора, темной полоской прочертивший светлевшее небо. Близился рассвет дня, в который он ни в коем случае не мог позволить себе опоздать. Город был уже совсем близко, и капитан поскакал еще быстрее.

Но, приближаясь к городским воротам, он вдруг резко повернул в сторону. Капитан увидел троих солдат, и какой-то инстинкт, какой-то внезапный холод внутри предостерег его об опасности. Он поехал вперед медленно и не по дороге, скрываясь в тени домов предместья, пока не оказался совсем близко к воротам. Теперь он смог разглядеть солдат достаточно отчетливо. Все трое были в милицейской форме; лица двоих скрывали капюшоны, на голове третьего его не было. Капитан Фокс узнал его еще до того, как тот повернулся и стало видно его лицо. Сержант Иверард сильно изменился. Хотя у него не было носа, сквозь гниющую плоть проступала голая кость, а глаза выглядели мертвыми, на этот раз ошибки быть не могло. Увидев его в форме и явно охранявшего городские ворота, капитан Фокс был поражен, почему он не был схвачен как явный соучастник убийства леди Воэн. Любой солдат обязан был арестовать его. Любой. Капитан Фокс подумал о своем дозоре, ожидавшем его возле здания Совета, и понял, что должен пробраться туда незамеченным.

Он поскакал к реке, затем галопом промчался вдоль берега и оказался на улицах еще спавшего города. Копыта его лошади звонко стучали по булыжным мостовым, возвещая о приближении всадника к зданию Совета. Пересекая площадь, он поднял в воздух стаю голубей. Похоже, его никто не ждал; он громко крикнул, привлекая к себе внимание, затем спешился. Никаких признаков ожидавшего дозора не было, и он стал торопливо подниматься по ступеням к входу в здание. Капитан на мгновение задержался в дверном проеме и, почти не раздумывая, обнажил меч.

— Вложите оружие в ножны.

Голос прозвучал из темноты холла, такой же холодный, как тогда, в библиотеке дома в имении Уолвертонов.

— Фауст, — проговорил капитан Фокс, совершенно не удивившись, и шагнул вперед. — Как вы осмелились явиться сюда?

Фауст улыбнулся. Его зубы блеснули словно раскрывшаяся бескровная, белая рана в смоляной черноте бороды.

— Тот же вопрос я могу задать и вам, капитан, — прошептал он и поднял вверх бумажный свиток. — Вы не читали это?

— О чем речь?

— Об ордере на ваш арест.

— Не разыгрывайте меня, Фауст. Не пытайтесь сделать из меня дурака. Неужели вы думаете, что я поверю, будто мой командир подписал такую бумагу?

— Вы, полагаю, имеете в виду полковника Секстона? — спросил Фауст, изобразив на лице насмешливую ухмылку горького сожаления. — Боюсь, он больше здесь не командует. Назначен новый полковник; он и подписал ордер. Вас надлежит арестовать как предателя — предателя короля.