Спустя некоторое время миссис Фокс взяла свою Библию. Она склонилась над ней, а затем стала переворачивать страницы, словно была не в силах найти нужное место. Вместе с сыном они не отрывались от книги несколько часов. Миссис Фокс не умела читать, но знала Писание наизусть, а те части, которые не смогла запомнить в точности, была в состоянии пересказать так, как их понимала. Мало-помалу она нашла в этом занятии бальзам для утишения своего горя. Было в этом и проявление нежной, идущей от самого сердца любви к Ханне, ее служанке, но вместе с тем и лучшей подруге.

Время было позднее. Роберт с матерью продолжали читать, когда к ним присоединился мистер Уэбб. Миссис Фокс поднялась, чтобы приветствовать его, но он жестом попросил ее оставаться на месте. Он нежно поцеловал женщину в лоб.

— Кто из вас без греха, — пробормотал он наизусть стих из Писания, — первый брось в нее камень.

Миссис Фокс подняла на него взгляд, а затем взяла Библию с колен Роберта, чтобы найти это место в Писании. Но ей незачем было ждать, пока сын прочтет ей стих. Она хорошо его знала, потому что часто повторяла наизусть, чтобы защитить Ханну, которая, подобно женщине, приведенной к Иисусу, была уличена в прелюбодеянии. Миссис Фокс еще раз повторила тот же стих, а когда перешла к словам Христа о прощении и надежде, мистер Уэбб тоже присоединился к ней.

— Я свет миру, — продекламировали они вместе, — кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни.

На лице миссис Фокс стала появляться улыбка.

— Она достигла конца своего путешествия, мистер Уэбб, — сказала она. — Моя Ханна и ее ребенок, они теперь упокоились, они с Ним, в Его мире после жизни.

Мать повернулась к Роберту и крепко обняла его. Она продолжала улыбаться, но по ее щеке текли слезы.

Капитан Фокс вернулся ближе к полуночи. Выражение его лица было совершенно бесстрастным. Он поцеловал жену, потом сына, но ничего не сказал ни о том, чем занимался, ни о том, насколько успешным было его расследование. Однако, поймав взгляд мистера Уэбба, он почти незаметно отрицательно покачал головой. Это не ускользнуло от внимания Роберта, и у него не осталось сомнений, что отцу мало что удалось узнать. Мистер Уэбб, который редко произносил хотя бы слово, когда его устами не говорил Господь, только пожал плечами. Он молча поднялся на ноги, прошел в темный угол комнаты и развернул свой спальный матрац. У них в доме он мог оставаться на ночь без приглашения. Его знакомство с отцом было давним, но Роберт так и не осмелился спросить, когда оно началось, однако знал, что они вместе служили в армии и у них было много общего. Он сгорал от любопытства и очень хотел, чтобы мистер Уэбб хотя бы иногда был менее замкнутым, но Роберт понимал, что именно привычку отмалчиваться капитан Фокс ценил в священнике больше всего. Миссис Фокс тоже обрадуется, когда, проснувшись на следующее утро, застанет мистера Уэбба в доме. Она считала его хорошим человеком и не сомневалась, что он обладает даром пророчества. Как и в прежние времена, он поможет ей справиться с горем и пережить утрату.

Роберт, поздно отправившийся в постель, чувствовал, что тоже нуждается в утешении. В отличие от матери его мало успокоило чтение Библии. Слишком уж отчетливо виделись ему приметы дьявола в этом мире, и выглядели они внушающими гораздо большее беспокойство, чем мог бы вызвать благоговейный страх перед любым проявлением присутствия Господа. Нынче ночью он долго не мог уснуть, пролежав с закрытыми глазами не один час. Душу теснили мрачные тени тьмы, и сон не шел к нему. Он пытался представить себе Ханну в окружении святых, но вместо этого видел служанку только бесформенным гниющим трупом, а ее мертвого младенца на навозной куче, облепленного мясными мухами. Он боялся позволить себе даже думать, насколько ничтожна жизнь, если ее так легко превратить в гниющую падаль. Желание выбросить из головы эти страшные видения и мысли заставило его подняться с постели. Он зажег свечу и наугад открыл греческую хрестоматию. Ему попалось описание падения Трои и то, как младенец Гектора был брошен со стены на растерзание собакам. Он был не в силах продолжать чтение стихов, отшвырнул книгу и встал из-за стола. Ему было необходимо вырваться из темноты спальни и пройтись, чтобы избавиться от нервозного состояния. Направляясь к выходу, он вдруг забеспокоился, сморил ли сон его родителей, и вернулся взглянуть. Мать спала. Он порадовался за нее, но место рядом было пусто. Не было возле постели и сапог отца. Это не вызвало у мальчика тревоги, потому что у капитана Фокса давно вошло в привычку почти вовсе не спать, если какое-то дело угнетало его. А сейчас у него как раз такое дело. Возможно, труднее у него еще никогда не было.

Направляясь к выходу, Роберт заметил, что не было на месте и мистера Уэбба, а когда он взглянул в окно на ворота конюшни, то увидел, что обе их половинки распахнуты и лошадей нет. Набросив на себя плащ, он вышел во двор. Снег перестал падать, ветер разметал облака, небо светилось темной холодной синевой и было усыпано звездами. Роберт осмотрел деревенскую улицу в обоих направлениях, но не смог ни увидеть отца, ни услышать топот копыт его лошади, хотя снег отливал той же синевой, что и небо, а его хруст под сапогами был громким и далеко разносился в бодрящем воздухе. Он зашагал вниз по дороге, миновал деревню и приблизился к лесу. В голых ветвях деревьев раздался одинокий крик совы; казалось, весь остальной мир погребен под снегом. Мальчик сделал несколько шагов вглубь леса и остановился. Он позвал отца, затем выкрикнул имя мистера Уэбба. Единственным ответом был повторившийся крик совы. Роберт вздохнул и решил вернуться — ему стало холодно. Он пошел обратно.

Едва выйдя из леса на открытое место, Роберт услыхал отдаленный стук копыт и вгляделся в темноту. Среди теней деревенских строений появился всадник. На нем был черный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо. Лошадь, как и плащ всадника, были угольно-черными. Мальчик побежал по дороге в лес, а затем спрятался за деревья, но по мере приближения всадника удалялся от дороги все дальше, продираясь сквозь молодой подлесок. В ушах все громче грохотали удары его собственного сердца. В том месте, где дорога уходила в лес, всадник осадил лошадь. Роберт знал, что там от нее влево ответвлялась тропа, которая вела к поместью Уолвертонов. Он упал в снег и замер, притаившись за ветвями поваленного старого дерева. Потом медленно приподнял голову и выглянул из-за ствола.

Всадник продолжал совершенно неподвижно стоять на месте. Его силуэт в капюшоне четко вырисовывался на фоне звездного неба. Сердце Роберта забилось так сильно, что он вообразил, будто вместе с ним пульсирует весь лес; он приложил к груди руку, чтобы немного успокоиться. Едва мальчик сделал это движение, всадник оглянулся. Он будто принюхивался, капюшон немного откинулся назад, и на его лицо упал свет звезд. Стали видны густая борода и усы, очень похожие на те, что носил сэр Генри, но во всем остальном лицо мужчины не напоминало Роберту ни одно из виденных прежде и внушало отвращение. Оно было смертельно бледным, без малейшего намека на румянец щек или яркость губ; складка рта тонкая и жесткая, от носа остались только ноздри, плоть на костях лица истлела почти полностью. Но особенно отталкивающее впечатление произвели на Роберта глаза, взгляд которых был пронизывающим, с серебристым блеском самой яркой луны, которой вовсе не было в небе, и все же совершенно мертвым. Мальчик невольно подумал о том, что за существо может обладать таким взглядом, но тут же тряхнул головой, чтобы отмахнуться от нахлынувших догадок; ему внезапно расхотелось знать это. Но потом его бросило в дрожь от внезапной мысли, что однажды он уже встречался взглядом с такими глазами, и Роберт стал молча молиться, от всей души желая не встретиться во второй раз теперь, когда он так беззащитен и одинок среди деревьев в эту жуткую ночь.