— Никто не знает так, как я, что такое ожидание, — неловко ответил Джвебе.

— Нет, ты не знаешь, Джвебе… Для меня все это время не было ни дня, ни ночи…

— Возле Анария рухнула скала и преградила нам дорогу…

— Чуяло мое сердце что-то неладное… — солгала Эка и отвернулась, чтобы отвести от Джвебе глаза.

— Скажи мне, что случилось, Эка?

— Да ничего, парень…

— Скажи мне, что случилось?

Они стояли недалеко от лесной дороги. Эка, не отвечая, побежала прочь. Под ее босыми ногами шуршали листья, с треском ломался валежник. Лес широко расстилался по склону. Коренастые дубы, липы и каштаны горели в лучах солнца каждый своим цветом. Между этими деревьями и бежала Эка.

На мгновение Джвебе забыл о своей тревоге и с восторгом, не отрывая глаз, смотрел вслед Эке, потом соскочил с коня, сорвался с места и погнался за ней.

Эка, подбоченясь встретила его под липой. Она слегка откинула назад голову и смотрела на него с утомленной и нежной улыбкой, но чем больше старалась скрыть свою беду, тем больше, чувствовала она, обнаруживала волнение и печаль. Но не робкая девушка, а страстная женщина стояла сейчас перед Джвебе.

— Скажи мне, что случилось, Эка?

— Ничего не случилось. Ты видишь, я улыбаюсь тебе, Джвебе. Улыбнись и ты мне!..

На ветках чирикали птички, — слышалось хлопанье маленьких крыльев, — они смотрели сверху на Джвебе и Эку, которые стояли друг перед другом, как два испуганных, красивых зверя, и каждый пытался понять, что думает, что переживает другой.

— Ты не спала сегодня, Эка.

— Я всю ночь глаз не сомкнула в ожидании тебя, Джвебе.

— Ты чем-то напугана, Эка.

— Я так ждала тебя, Джвебе…

— Ты на себя не похожа!

— Чего только я не передумала в эту ночь…

— Скажи же мне, что случилось с тобой?

— А что могло случиться, Джвебе?

Она почувствовала, что к глазам подступают слезы, и, чтобы сдержать рыдание, бросилась к нему на грудь, спрятала лицо, но слез все же не удержала.

— О Джвебе!.. — Она прижалась лицом к его лицу с такой силой, что застонала от боли. — Люди господина Мурзакана ищут меня!

— Что нужно от тебя людям Мурзакана?

— В Анаклию прибыл корабль работорговцев…

— Ну и что же?

— Девочек Дзики и Кочи уже увели…

Джвебе быстро отстранил от себя трепещущую девушку, взял ее за плечи и заглянул ей в лицо.

— Что мне делать, Джвебе?.. Я убью себя!.. Без тебя и одного дня жить не хочу!

— Мурзакан не отнимет тебя у меня…

— Господин Мурзакан и родную сестру не пощадит…

— Мурзакан не отнимет тебя у меня.

— Господин Мурзакан и родную мать не пожалеет.

— Эка…

— Не отдавай им меня, Джвебе!

— Мурзакан не отнимет тебя у меня.

Сын не сделал бы для отца того, что делал Джвебе для Мурзакана. Тот был для него все тем же героем анаклийской битвы, в ореоле мужества и славы, прямой и стойкий. Отец и братья сражались с ним рядом, их кровь пролилась вместе, ради одного дела. Поэтому Джвебе любил господина, трудился и жил для него.

— Что я стану делать без тебя, Джвебе?

— Мурзакан… — он резко отстранил от себя Эку, подхватил ее на руки и побежал к коню.

Конь ждал там, где он оставил его. В ожидании хозяина Арабиа был так насторожен, что даже не притронулся к траве, которая кое-где уцелела от засухи. Увидев идущего к нему Джвебе, он сам двинулся ему навстречу. Джвебе ловким движением подбросил на седло Эку и сам вскочил на коня…

Вот и дворец Мурзакана. Оставив коня у ворот, Джвебе вошел с Экой во двор и здесь остановился, задумавшись. Войти во дворец Мурзакана, куда столько времени не ступала ничья нога, кроме приближенных и слуг! Нет, он не станет колебаться, как заколебался бы его отец, дед, весь род Зурхая. В дикой необузданности Джвебе было нечто такое, что вызывало робость у знакомых и незнакомых людей. И теперь он задержался лишь на мгновение, затем ухватил Эку за руку и ступил ногой на лестницу.

Все, кто был во дворце, от большого до малого, укрывались в тени и прохладе, так что прихода его никто не заметил.

Эка только сейчас догадалась, что Джвебе ведет ее к самому господину Мурзакану — к тому, кто хотел продать ее турку, кому, как чума, ненавистны женщины…

Выросшая в крестьянской хижине, Эка ни разу не была во дворце, не могла даже помыслить о подобной дерзости. С детства она испытывала такой страх перед Мурзаканом, что даже не смотрела в сторону его дворца, а теперь она подымается по лестнице, входит в коридор… Сквозь открытые двери комнат видна богатая мебель, полы покрыты драгоценными коврами, на стенах висят картины и чучела птиц, в углах стоят чучела зверей: олени, лани, медведи. Все это пугает Эку, но она послушно идет за Джвебе, под тяжелыми шагами которого глухо стонет пол, и звуки эти грозно разносятся по высокому и широкому коридору.

Внезапно дверь из комнат широко распахнулась, оттуда выбежал перепуганный слуга и, расставив руки, преградил путь Джвебе.

— Куда?! Ты с ума сошел? Как ты смеешь? — сказал он шепотом, чтобы голос его не дошел до Мурзакана.

— Прочь с дороги, Хахутиа, — столь же тихо ответил Джвебе, отстраняя слугу. Но тот, как клещами, вцепился ему в руку.

— Стой, не губи себя, парень!

Джвебе ударил слугу кулаком и отбросил к стене. Затем толкнул одну из дверей и, не отпуская руки Эки, вошел в покой Мурзакана, где ему уже приходилось бывать по вызову господина. Войдя, он повернул в двери ключ.

Поначалу они никого не увидели в комнате. Они не приметили, что у стены стояла деревянная ванна, полная горячей воды, и в ней возлежал Мурзакан, голый, беспомощный, как старуха, сморщенный, как сухой виноград. Из ванны торчала увядшая, плоская грудь и худые острые плечи. Мурзакан перед тем дремал. Услышав шум в коридоре, он тотчас же очнулся от дремоты и теперь с удивлением и гневом смотрел на ворвавшегося в его спальню пастуха. А когда рядом с Джвебе увидел девушку, его серое лицо налилось кровью и покраснело, как бурак.

— Ааа! — возмущенно закричал он, его морщинистое лицо совершенно перекосилось.

— Уй-ме! — воскликнула Эка, прикрыла лицо руками и спряталась за спину Джвебе.

— Хахутиа! — закричал Мурзакан. — Как ты осмелился войти сюда, свинячий сын!

— Господин…

— Убирайся!

— Господин…

— Хахутиа!

Слуга тщетно наваливался на запертую дверь.

— Глупец, я тебя на кол посажу, живьем душу из тебя выбью!.. Женщина в моей спальне!.. Я привяжу тебя к лошадиному хвосту!..

— Господин, — Джвебе шагнул вперед, — не продавай мою Эку…

— Хахутиа!

— Эка моя невеста, господин. Наверно, вы не знали, а то…

— Как ты смеешь!

— Эка моя невеста, господин, — повторил Джвебе, с обычным для него непокорством. — Даже если сам господь сойдет с неба, и ему не отдам я Эку, господин.

Тело Мурзакана как-то безобразно напряглось, он выскочил из ванны, бросился к висевшему на стене кинжалу, выхватил его из ножен и только повернулся к Джвебе, как его мокрая нога поскользнулась о гладкий пол, он упал лицом книзу, прямо на кинжал. Раздался стон. Некоторое время Мурзакан лежал неподвижно, затем осторожно оттянул руку с кинжалом в сторону. По лезвию стекала кровь и капала на пол. Мурзакан разжал руку. Кинжал с тихим стуком покатился по полу. Из-под тела Мурзакана просочилась кровь и натекла маленькой лужицей.

Джвебе и Эка не отрывали глаз от Мурзакана. А тот, словно побуждаемый их взглядами, медленно поднял и повернул к ним голову. Лицо его также было в крови, вытекшей из носа и теперь затекавшей в рот. Человек, который даже из гроба отомстил бы врагу, лежал у их ног.

Джвебе смотрел на своего господина с нескрываемым отвращением. Все же сердце его не выдержало, он подошел, осторожно поднял его, уложил на постель, положил у изголовья кинжал. Затем, даже не взглянув на него, направился с Экой к двери и уже хотел было выйти, как Мурзакан с силой кинул кинжал ему вслед. Джвебе безотчетно отвел голову. Острие пролетело возле его уха и глубоко вонзилось в стену. Джвебе повернул ключ и открыл дверь.