Вернувшись в Вестфалию, Клеменс изложил Фельфе и Тибелю план, который гарантировал бы всем троим неплохой доход, а также интересную, увлекательную работу, щекочущую нервы, как это было у них в гестапо, — шпионаж. Только на этот раз в пользу Советов. Фельфе согласился без колебаний. Тибель не проявил особого энтузиазма, но обещал ради старой дружбы помогать друзьям. Теперь им оставалось найти работу, рекомендованную «Максом», однако это оказалось не таким легким делом, как это представлял себе Клеменс. Самоуверенность и наглость «Ужаса Лишена» не знали границ. Потерпев неудачу в нескольких федеральных учреждениях, Клеменс попросил об аудиенции у министра юстиции доктора Густава Хайнемана. В письме тот указал, что должен сообщить «информацию исключительного значения, касающуюся советского шпионажа». Заинтригованный этим, доктор Хайнеман согласился принять Клеменса. Бывший гестаповец с порога начал плести какие-то дикие небылицы насчет коммунистического заговора, организованного советской шпионской сетью. Частью этого заговора, утверждал Клеменс, являлся план убийства канцлера Аденауэра. В обмен на детали мифической акции он потребовал себе должность, «адекватную его прежнему чину» в недавно созданном Ведомстве по охране конституции. Хайнеман, у которого на столе уже лежала «объективка» из полиции о «героическом» прошлом визитера, не поверил ни единому его слову. Кроме того, он не желал иметь ничего общего с этим печально известным нацистским головорезом. После нескольких минут разговора министр указал Клеменсу на дверь.

После этого случая друзья приуныли. Полковник «Макс» по-прежнему выплачивал Клеменсу ежемесячно обещанные 1500 марок, но с его стороны уже были заметны нотки нетерпения. Фельфе пока еще работал в Министерстве по внутригерманским делам и снабжал своего приятеля информацией обрывочного характера, которая могла представить для Советов некоторый интерес, но этого было мало. Новоявленные советские агенты уже были в отчаянии, когда судьба неожиданно повернулась к ним лицом.

Весной 1951 года в поезде «Кёльн — Дюссельдорф» Клеменс повстречал старого товарища, который после войны добился значительного финансового успеха, бывшего штандартенфюрера СС Вилли Кирхбаума. Бывший начальник отдела управления Шелленберга, он выполнял функции офицера связи между СД и абвером Канариса. Пробыв некоторое время в лагере для военных преступников, вышел на свободу, благополучно пройдя процедуру денацификации, и поступил на службу в «Организацию» Гелена, когда та еще находилась в Оберурзеле. С тех пор Кирхбаум пошел в гору. Он занимал довольно высокие должности, был начальником баварского отделения, а незадолго до случайной встречи с Клеменсом стал заместителем начальника отдела кадров геленовс-кой «Организации». Кирхбаум был очень рад помочь старому боевому товарищу и принял Клеменса на работу в качестве «главного сборщика» отделения «Организации» в Карлсруэ, которое было замаскировано под фирму «Циммерле и К°», торговавшую такими изделиями, как жалюзи. На процессе Клеменс утверждал, что его главной задачей там был подбор кадров для «Организации» Гелена из числа бывших офицеров СД. Сам Гелен ничего не знал о Клеменсе. Ведь теперь у него в подчинении была не горсточка сотрудников, как в Оберурзеле, а более двенадцати сотен, и решение всех кадровых вопросов он передоверил Кирхбауму, который советовался с Геленом только при подборе кандидатов на ключевые должности. В случае же с Клеменсом, мелкой сощкой, такой надобности не было.

В фирме, продававшей жалюзи, Клеменс зарекомендовал себя с самой хорошей стороны, и через год Кирхбаум перевел его в Пуллах. Обстоятельства сложились для шпионов довольно благоприятно. Проработав в Пуллахе всего пять месяцев, Клеменс устроил туда и Фель-фе. Кирхбаум был невысокого мнения о вульгарном Клеменсе, а вот корректность и сдержанность Фельфе произвели на него должное впечатление. Еще большую роль сыграли очевидное знание Фельфе особенностей разведывательной работы и предыдущее сотрудничество с англичанами. Кирхбаум рекомендовал Фельфе на должность начальника контрразведывательного отдела 111-F. В ноябре 1951 года тот приступил к новой работе. Ему был присвоен чин младшего следователя.

С того времени отношения Клеменса и Фельфе с советским КГБ изменились. Клеменс теперь выполнял роль связного — полковник «Макс» требовал, чтобы донесения доставлялись непосредственно в резидентуру КГБ в Карлсхорсте, — а начальником был Фельфе. В Пуллахе последнему присвоили псевдоним «доктор Фризен», русским же он был известен как «Пауль» или агент П-33. Нашли дело и Тибелю. Он выполнял функции курьера между Пуллахом и филиалом «Организации» в Западном Берлине. Его положение было идеальным для плана предателей: он передавал сообщения Фельфе людям из КГБ на границе секторов. Передача осуществлялась на станциях метро, поезда которого тогда еще беспрепятственно курсировали между Восточным и Западным Берлином. Иногда Тибель отправлялся в Тюрингию, где оставлял в тайниках близ внутригерманской границы микрофильмы с копиями документов из. Пуллаха.

Вскоре изменники стали получать от русских щедрые «гонорары», причем, Фельфе — в два раза больше, чем Клеменс. На судебном процессе Фельфе заявил, что его шпионская деятельность стоила около 180000 марок, однако, по мнению прокурора, в действительности доход Фельфе был во много раз больше. В 1957 году он смог купить особняк из десяти комнат и несколько акров земли в Оберауэ, неподалеку от знаменитого австрийского курорта Гармиш-Партенкирхен, южнее Мюнхена, за что выложил 12000 фунтов стерлингов. Он также приобрел ферму и стадо крупного рогатого скота. Странно, но такой роскошный образ жизни остался незамеченным начальством Фельфе в Пуллахе, ведь он вряд ли мог позволить себе такие траты при зарплате в 1500 марок в месяц.

В 1954 году во время переговоров о передаче «Организации» в ведение Федерального правительства Гелен побеседовал со всеми ответственными сотрудниками и принял меры предосторожности, избавившись от тех, чье гестаповское прошлое было слишком зловещим. Последним на прощание выдали неплохое выходное пособие. Однако Фельфе не только удержался на своем посту, но еще и получил повышение. Гелен договорился со своим будущим начальником, статс-секретарем доктором Гансом Глобке, о том, чтобы опытному контрразведчику, специализировавшемуся в борьбе с советской разведкой, присвоили чин правительственного советника. Это должно было подчеркнуть важность занимаемого им поста и прибавить ему авторитета.

Быстрый служебный рост Фельфе не должен удивлять, ибо его работа действительно была очень результативной. Он поражал всех своим рвением. Никто в Пуллахе не мог сравниться с ним в умении распознавать коммунистических шпионов. Никто не располагал такой достоверной информацией о тайниках и курьерах и даже о планах операций, вынашивавшихся в недрах КГБ. В нескольких случаях Фельфе оказал большую услугу американцам, сообщив Гелену об агентах КГБ, внедрившихся в американские воинские части и подразделения военной разведки, расквартированные в Германии.

В августе 1952 года он разоблачил пятидесятидвухлетнего бывшего капитана американской военной разведки Майкла Роткруга из Уэстпорта, штат Коннектикут, который годом раньше уволился из армии и вместе с одним немецким партнером учредил экспортно-импортную компанию в Западном Берлине. В действительности Роткруг стал одним из самых «независимых» шпионов, продававших информацию тому, кто больше заплатит. Одно время он поставлял сведения сомнительного характера сразу советской, британской и французской разведкам. Выйдя каким-то образом на Роткруга, Фельфе предложил своим шефам из КГБ сдать американца как не представлявшего особой ценности. Получив «добро», он сообщил о Роткруге в американскую контрразведку. Делая это, Фельфе не испытывал никаких угрызений совести, ведь тем самым он укреплял свои позиции в Пуллахе. Кроме того, Роткруг был польским евреем, эмигрировавшим в Америку и натурализовавшимся там, так что, по мнению Фельфе, он получил то, что заслуживал.