Ух, как больно, затылок ломит, словно… Да, оглушили его.

– Очухался.

Тренированное ухо Хаима различило маленькую паузу. Разлепив глаза, он попытался осмотреться.

– Ну что, говорить будем?

Задавший вопрос одетый с претензией на элегантность мелкий приказчик смотрел на него пустыми глазами.

Хаим повёл головой из стороны в сторону, изображая сильную боль, увиденная картина ему не понравилась. Во-первых, увезли его в рощицу, а во-вторых, узнал он одного из якобы бандитов. Тот служил в пограничной страже, а после, по слухам, перевёлся в жандармы. Значит, не врали люди. Он с тоской понял, что в этот раз не выкрутится, не заклинит, как год назад, у офицера-пограничника револьвер, и тот, плюнув, не стал преследовать раненого беглеца.

Он сразу понял, кто это мог быть. В Москве (только идиоты думают, что раз в Твери, то это не у нас) стояла рота осназа, и репутация у неё была самая скверная. Те ещё убийцы, привыкшие резаться в турецкую с башибузуками, кроме них, никто на такое не решится.

– Осмотрелся? – с вологодским акцентом спросил крепкий крестьянин. – Поведай нам, что это ты тёрся у того господина? Да ты не играй в молчанку-то.

– Подожди. – Проклятый гой, присев на корточки, посмотрел Хаиму в глаза. – Слушай меня внимательно. – «Приказчик» вроде и голоса не повышал, но Хаима он пробрал до костей… И всё стало ясно. Не жизнь уже надо вымаливать, а смерть лёгкую. Ибо по-разному можно уйти.

Пред глазами мелькнула смешливая и озорная Ривка, и так жить захотелось, аж слёзы едва не навернулись!

– Он господина Полякова обманул, – сказав в общем-то всем известный факт, он попытался таким образом прикинуться «валенком».

– Да ну? – «Приказчик» с брезгливой усмешкой смотрел на него. – И как же это могло произойти? Людям теперь что, новую мантру сочинять?[102]

– А? – попытался сыграть недалёкого идиота Хаим. – Не понял.

– Всё, время, – жестяным голосом произнёс «приказчик».

– М-да. – Крепыш, изображавший крестьянина, покрутил головой, вытаскивая тонкий стилет из тела. – Бывает же.

– Это точно, – согласился с ним второй, в обличье мещанина. – Не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Всё, будя, аккуратней, вот так.

– Отлично. – Курт, окинув пытливым взглядом картину, удовлетворённо кивнул. Классическое ограбление, не придерёшься. – Уходим.

А в особняке семейства Поляковых Лазарь пытался проанализировать случившееся. Первый порыв, когда он приказал найти мошенника, прошёл, и он начал разбираться.

Мягкий свет лампы действовал успокаивающе, и на бумагу аккуратно ложились буквы и цифры. Так, шаг за шагом, постепенно проявлялась достаточно полная картина этой вне сомнения дерзкой, но очень красивой аферы. И чем больше он размышлял, тем явственнее проступало слово «ОРГАНИЗАЦИЯ». Новомодное, обычно употребляемое революционерами.

Откинувшись на спинку стула, Лазарь отрешённо смотрел на стоящие в углу часы. Полностью успокоившись от ненужных в данный момент эмоций, он вновь вернулся к записям. В глаза сразу бросилась первая строка, сообщавшая о неприятном инциденте с контрабандой. Вот, первый звоночек. Смотрим далее. Так, повышенный интерес полиции к товарам, поступающим из западных частей империи. Подключение жандармов, и не простой пешей команды, а роты осназа. Хотя с господами в «лазоревых» мундирах всё ясно, пришёл приказ сверху, да-а… Ещё: активность и неподкупность судей, интересно, с чего бы вдруг? Мелочи, но они «растащили» его внимание. А издержки, довольно значительные, по меркам Москвы, «подтолкнули» к появившемуся проходимцу.

Сцепив пальцы в замок, Поляков задумался. Хоть всё и было нагромождением случайностей (уж он-то и не такое видел), но внутри всё сильнее грыз червячок сомнения. Их новообразованный клан уже сравнивали с Ротшильдами, но он отлично знал, что это не так. Несмотря на все деньги, они так и останутся для верхов выскочками. И те, кто сейчас поёт им осанну, мгновенно будут требовать их крови, стоит владетелям отдать приказ. Как сейчас, когда привлекли жандармов, и не простых, а осназ. Именно они поломали Когану блестяще задуманную аферу с мужиками-возницами[103]. Тогда только заступничество очень высоких персон спасло того от каторги. Но многие получили сроки, а некоторые были и убиты. Причём именно отряды жандармов стояли за этим, но все промолчали, жизнь-то у каждого одна.

Вздохнув, Лазарь мысленно признал своё поражение. В конце концов, не так всё и плохо, как казалось вначале…

Ни я, ни Курт об этих терзаниях не знали и продолжали жёстко отсекать всех подозрительных личностей. Бельгиец уехал через день, и больше я о нём ничего не слышал, как сложилась его судьба, не знаю, но подозреваю, что это был нелегал с глубоким оседанием на Западе. Кстати, за эту операцию мы с Куртом получили Владимира 4-й степени, но к банту прилагались мечи! Правда, пока носить орден нам не рекомендовал фон Веддинг, мол, «не стоит дразнить гусей». Что же, мы люди не гордые, подождём.

– Знаете, Александр Алексеевич, – обратился я, загнав воспоминания в глубины памяти, – мне всё время интересно, почему мы так глупо ведём хозяйственную политику?

– К чему это вы, Сергей Петрович? – удивился Гернгросс.

– К тому, что, построив первоклассную дорогу, мы не можем её защитить. Согласитесь, при конфликте интересов ведущих стран это может очень осложнить нам доставку грузов во Владивосток. А уж о Порт-Артуре и Дальнем я вообще умалчиваю.

Лицо моего визави стало задумчивым.

– Понимаете, – после некоторой паузы заговорил он, – и я, и другие офицеры подавали докладные о таком положении дел, но, увы, всё осталось без изменений. Вроде пытаемся подражать цивилизованным странам, – в его голосе явно прозвучала издёвка, – но получается у нас это не особо.

– Да, я заметил, – понимающе кивнул я. – Вы видели мост через Сунгари?

– Да, но только, как говорится, краем глаза. – Он заинтересованно посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Увы, решение было принято в верхах, и теперь Россия опять из своей казны строит совершенно не нужный ей мост. Причём у нас самих таких не так много. – Вдруг захотелось курить, и, обнаружив у себя в руках уже открытый портсигар, чертыхнулся, убрав его обратно в карман. – По пальцам пересчитать можно. А в это же время тевтоны уже неплохо оборудовали Циндао. А мы только и можем, что ханшинный завод запустить. – Поразмыслив и придя к выводу, что доверительные отношения между нами сложились, я посвятил Гернгросса в свои ближайшие планы. – Уважаемый Александр Алексеевич, а как вы смотрите на то, чтобы совершить рейд на Хулачен?

– Хм, – поперхнулся он, изумленно взглянув на меня. – Рейд?

– Да, я понимаю ваше удивление, город покидает батальон, и тут ещё вам навязывают непонятную авантюру. Но подождите с вашим скептицизмом…

– Извините, что вас перебиваю, Сергей Петрович. – Гернгросс, стараясь обойти острые углы, спросил: – А как же ваша экспедиция?

– Она дала нам возможность разгромить «боксёров». Та кровавая баня выбила наиболее фанатичных бойцов и сорвала намечавшийся союз между ними и войсками губернатора. – Указав на карте Гирин, я продолжил: – Губернатор Чан Шунь удерживает провинцию своими силами. А после Ашихе до самых тупоголовых дошло, что миндальничать мы не собираемся, заодно помогли господину Шуню. Он нашими руками фактически уничтожил тех, кто собирался присоединиться к мятежникам. Остальных он задавит самостоятельно. Теперь о нас. Расположенные здесь части охранной стражи несут службу в усиленном режиме, выставив караулы у всех складов и банков. – Заметив сомнения у собеседника, я поспешил его успокоить: – Нет, он не меценат, просто Мукден и Цицикар после уничтожения их правителей будут переданы его родственникам. Александр Алексеевич, вас коробят мои слова о наших врагах?